Убит заочно
Шрифт:
Я также заметил заднюю дверь и лестницу, ведущую вверх и вниз.
Через несколько минут девушка вернулась с моим заказом и кубком хорошо разбавленного вина. Она была стройной блондинкой лет восемнадцати в тунике, которая едва прикрывала ягодицы, да еще и с глубоким вырезом, что, должно быть, помогало привлекать выгодных клиентов. Положив руку ей на талию, я спросил: «Скажи, дорогуша, есть здесь задние комнаты?»
Она бросила на меня оценивающий взгляд. Я почти годился ей в отцы, но она, должно быть, привыкла иметь дело с мужчинами значительно старше. Ей не понадобилось много времени, чтобы оценить
Приличная туника и звон монет в кошельке, вероятно, произвели на нее большее впечатление, чем мой внешний вид. Быстро оглянувшись и убедившись в том, что другие посетители не заметят ее отсутствия, она сказала: «Конечно, почему бы и нет».
И мы пошли к задним комнатам. Пройдя двери в кухню, я было повернул на ведущую вниз лестницу. Дернув меня за руку, она сказала: «Нет, моя комната наверху» – и потянула меня наверх.
«Я слышал, что нечто фантастическое происходит у вас в тавернах. Надеялся, ты покажешь мне», – подмигнул я ей.
«Нижняя комната исключительно для приватных мероприятий. Моя комната наверху».
«А эти «мероприятия» такие непристойные, как о них рассказывают?»
«Бывают, – ответила она, – однако вчерашняя вакханалия уже завершилась».
На верхнем этаже был короткий темный коридор с маленькими комнатками, отгороженными кусками материи, висящими в дверных проемах. Ее спальня была невероятно тесной – большую часть комнаты занимала кровать. Крошечное зашторенное окно высоко в стене пропускало немного света и воздуха, а маленькая картина, выполненная на деревянной доске, была единственным украшением. У нее была простая раскладная кровать, сундук с одеждой также выполнял функцию стола. Повернувшись ко мне, она спустила с плеч тунику, позволив ей соскользнуть на пол, и осталась стоять передо мной абсолютно голой. Тонкий силуэт, светлая кожа, маленькая грудь с розовыми сосками – ее тело не испытало разрушительного действия времени, но глаза были мудры не по годам. «Два динария. За все странности дополнительная плата», – сказала она, будто выделяя последнюю фразу.
Закончив, мы лежали мокрые бок о бок на спине, тяжело дыша. Через какое-то время она повернулась ко мне лицом. «Если ты интересуешься оргиями, завтра ночью будет оргия юношей, если это то, что ты ищешь». Она провела указательным пальцем по шрамам на моей груди. «Если нет, думаю, я найду для тебя время…».
«А сегодня? Какая вечеринка сегодня?»
Ее лицо помрачнело. «Только не сегодня. Все ночи перед Нонами забронированы. И мне не нравятся люди, которые туда приходят».
Я обнял ее за плечи. «Почему? Разве они делают что-то плохое?»
«Ничего такого в сексуальном плане, если ты это имеешь в виду. Они проводят встречи в затемненной комнате, а их лидер – этот ужасный маленький человек – одурманивает всех, и они поют эти странные песни. Он хорошо платит моему хозяину, чтобы тот не терял на продажах, но мне они совсем не нравятся».
Перед тем как я успел задать свой очередной вопрос, снизу раздались крики: «Дидья! Дидья, ты где? Вернись и закончи уборку!»
Дидья выскочила из постели и начала быстро одеваться. «Мой доминус! Нужно идти. Прошу, останься на минуту и не говори ему ничего, чтоб я не платила комиссию. Тогда я накоплю и смогу выкупить себя из рабства».
Она поспешила вниз. Встав, я оделся и оставил три серебряных динария на маленьком сундуке. На кровати осталось несколько ее светлых волос. Я поднял и аккуратно завернул в платок.
Бесшумно ступая по лестнице, я дошел до первого этажа, оглянулся по сторонам, прислушался к звукам, доносящимся с кухни и из зала, и осторожно спустился по лестнице к подвалу.
В комнате под таверной было темно, и лишь в углу мерцала одинокая свеча. Насколько я мог заметить, в помещении не было ни окон, ни других дверей. Несколько диванов и маленьких столиков беспорядочно стояли вдоль стен, повсюду были разбросаны дешевые подушки. В дальнем от двери углу был сооружен невысокий помост. На стенах торчали бра с погасшими лампами. Небольшие оформленные шторами ниши давали возможность уединиться, отгородившись от основной комнаты. Настенные фрески изображали различные сцены разврата от лесбийских оргий до сцен насилия фавнов над нимфами. Стоял запах разлитого вина, пота и спермы.
Сверху донесся звук шагов по лестнице, и я нырнул в комнату. Было слишком темно, чтобы проводить обыск, и если бы я рискнул пойти внутрь, то мог бы наткнуться на какую-нибудь мебель. Нагнувшись, я собрал немного пыли с пола и также завернул ее в платок.
Терпеливо подождав пару минут, пока никого не будет слышно, я поднялся обратно. Прокравшись мимо кухни, я вошел в основной зал, где Дидья убирала со столов. Больше никого не было видно. Я подмигнул ей и вышел из таверны.
После «Битого черепа» я направился домой. Обратно я пошел вдоль берега и купил живую курицу на Форуме Бовариум. Мне нужна была свежая кровь, хоть я и был уверен, что ничего нового не узнаю. Землю с пола дома, волосы с головы его обитателя и кровь жертвы нужно было завернуть в белую материю, бросить в огонь и посмотреть на пламя, которое и покажет, проникнуто ли помещение магией.
У меня была кровь жертвы (курица, которая вскоре станет моим ужином), пыль с пола (как раз из той комнаты) и прядь волос обитателя (Дидьи, живущей наверху). Должно подойти. Интуиция и отсутствие дрожи подсказывали мне, что комната под «Битым черепом» не видела ничего более предосудительного, чем небольшая содомия.
Если так, тогда где проходил Ритуал Пелегринус? И что делал Зимаксис в «Битом черепе», если не проводил ритуалы вместе с тайным обществом?
То, что я делаю, – это всего лишь мелочи, поверхностные вещи, которые под силу любому начинающему магу. Инкантаторы не обращают на это внимания. Однако ритуал некромантии, такой, как был проведен над Кэзо, требует верного направления огромной первозданной силы, которая не может пройти незамеченной мимо того, кто имеет истинное видение. Она вызвала бы пульсации и отзвуки, ощутимые на дальних расстояниях, и ее присутствие сохранялось бы длительное время.