Убит заочно
Шрифт:
«О вас мне рассказали друзья Кэзо Квинктиуса – Гай Лутаций и Гией Порций, – сказал я, предвкушая ее реакцию на новость о его смерти. – Вы виделись с Кэзо последнее время?»
«С тех пор, как мы вернулись, нет. Мы провели всю зиму в Геллике и вернулись всего несколько недель назад к фестивалю Анны Перенны. Так как поживает Кэзо?»
Длинная пауза заставила ее нахмурить идеально изогнутые брови. «Жаль, что именно мне приходится сообщать вам эту новость, но Кэзо скончался. Позавчера утром он был найден мертвым в своей постели». Она вздрогнула и укуталась глубже в свою накидку.
«Он чем-то болел зимой?»
«Ему действительно
«А какова ваша роль в этом всем? – спросила она. – Вы платите за эту беседу, а значит, сообщаете мне эту новость не по доброте душевной. Видно, что вы заинтересованы, но не пытаетесь меня поразить своим богатством. Думаю, вы сыщик, нанятый отцом Кэзо. Значит, в его смерти есть что-то странное. Вряд ли вы можете подозревать меня, ведь меня не было в Эгретии всю зиму!»
Я невольно улыбнулся. Девушка была умна и не боялась это демонстрировать. «Вам не о чем волноваться. Меня и вправду нанял Корпио, патер. О вас мне рассказали Порций и Лутаций, как я уже говорил. Я всего лишь пытаюсь воссоздать картину жизни Кэзо, чтобы слегка умерить горе его отца. От Друсуса я также слышал, что Кэзо был влюблен в вас. Могли бы вы рассказать о ваших отношениях?»
«О, это был всего лишь летний роман, – начала она. – Прошлой весной мы однажды выступали на другой стороне города для более почтенной публики. Хотели проверить, сможем ли мы таким способом заработать больше денег, чем квадрансы и семисы от портовых грузчиков. Мы даже подготовили не простое шоу мимов, а выборочные сценки из приличных драм. Но все равно для этого нужно было собрать толпу. И когда я начала свой Танец семи платков, вигилес решили разогнать нас. Вероятно, их позвал какой-то старый заносчивый зануда, проходивший мимо в тот момент. Кэзо, скорее всего, был среди толпы, поскольку он последовал за нами сюда. Вначале он показался мне очередным ненормальным, из тех, что волочатся за мной повсюду. Но он был довольно настойчив, очарователен и очень хорош собой…
Я, конечно же, ему отказала, но он почти каждый день возвращался с цветами, украшениями и другими подарками. Он казался таким наивным, еще совсем мальчишкой, и это было так мило… В общем, однажды я позволила ему угостить меня ужином. Потом еще раз. Мы разговаривали, гуляли. Понимаете, я ни от кого не завишу – я не раб труппы. Дйати, наш хозяин, не имеет ничего против. Главное, чтобы я приходила на представления, собирала толпу и помогала с палаткой».
Помешав пальцем осадок в своем кубке, я дал знак принести нам еще вина. Я видел, как Харкхуф за спиной у Махатиксы опрокинул очередную кружку пива и без стыда ущипнул за ягодицы проходившую мимо обслуживающую нас девицу. Девица была молода, кокетлива, с пышными формами, но ее привлекательность не могла даже сравниться с красотой сидящей напротив меня женщины. Я провел пальцем по столу, оставив мокрые следы, и посмотрел в ее сверкающие черные глаза.
«И так продолжалось все лето и до поздней осени. Мы проводили время, убегая от привычной жизни, много гуляли. Ему нравился островок, на котором стоит Фарос, – и близко, и в то же время далеко. Там мы могли уединиться. Конечно, он не мог ходить со мной на официальные мероприятия – его семья не одобрила бы этого. Но в неформальной обстановке мы встречались с его друзьями и другими людьми нашего возраста. Я познакомилась с Лутацием и Порцием – они мне понравились. Я также видела Друсуса, но он показался менее приятным – слишком категоричен, слишком горд историей своего рода, чтобы не осуждать нас. Мы с Кэзо вместе ходили на интермедии и игры, закрытые поэтические вечера, в таверны с более непринужденной обстановкой. В Эгретии много всего происходит ночью – нужно лишь знать места и людей.
Он пытался давать обещания, которые не смог бы сдержать, – о том, что женится на мне однажды. Я изо всех сил старалась разубедить его. Его семья никогда не допустила бы этого, он бы никогда не смог стать частью нашей жизни, а я никогда не согласилась бы сидеть взаперти, как какая-то эгретская матрона. Но он не слушал. Он все повторял, что однажды придумает, как все устроить, и плевать на общественный строй.
Я, конечно, пыталась охладить его пыл, хоть и безуспешно. К счастью, отец отправил его на Кеброс. Кэзо дулся и ругался, но все-таки поехал, покорившись воле родителя.
Зимой моя труппа гастролировала по Геллике. Мы посетили Гераклион, Эфемезику и Фрилию. Вернулись весной на судне. Последние несколько недель я его не видела, и мне было интересно, появится ли он снова. А теперь вы приходите и говорите, что он мертв…». Она опять вздрогнула.
«Вы, должно быть, расстроены». Я положил свою правую руку поверх левой руки Махатиксы в знак сочувствия. Вероятно, она привыкла к такого рода жестам со стороны мужчин и даже не глянула вниз. К тому же флиртом она тоже зарабатывала на жизнь, поэтому не убрала свою руку. И я не буду себе льстить, что мог ее заинтересовать как мужчина.
«Скажите, – решил я продолжить разговор, – вы же митзрана, не так ли?» Она кивнула, и я продолжил: «Ваши люди чрезвычайно интересуются загробной жизнью. Они даже сохраняют тела умерших для жизни после смерти. Проявлял ли Кэзо интерес к этой теме?»
«Вовсе нет, – сказала она. – Он больше интересовался светской жизнью; о многом мечтал, но был недостаточно решителен, чтобы достичь чего-то помимо заурядной карьеры купца в отцовском деле».
Продолжая держать свою руку поверх ее, я осторожно пододвинул ее ближе к себе, глядя ей в глаза. Когда она коснулась следов винного осадка, оставленных мною на столе, я ощутил легкое тепло, идущее от ее рук, краем глаза увидел их блеск и мерцание и почувствовал едва уловимую нотку свежести после дождя.
«Довольно, – сказал я. – Какой смысл лгать? Мы оба знаем, что он интересовался этими вопросами и делился с вами». Отпрянув, она попыталась выдернуть руку, но я крепко держал ее запястье. «Прошу вас, давайте решим все культурно. Если вы оглянетесь, то увидите, что Харкхуф уже довольно пьян благодаря моей щедрости. Попробуете кричать и звать на помощь…»
Вытянув правый указательный палец, я опустил его в слегка светящийся винный след сбоку и провел им через ее запястье, коснувшись винного узора с другой стороны. Я убрал свою руку. Попытавшись убрать свою, она поняла, что привязана к столу сверкающим узором, крепко удерживающим ее запястье.
«Я всего лишь обычный гражданин, сидящий напротив чужеземки. А вы, с другой стороны, не сможете убрать руку со стола, пока не перестанете лгать». Посмотрев в ее глаза, я увидел слезы отчаяния, к которому примешивался страх. «Прошу вас, не бойтесь. Я не причиню вам вреда. Мне всего лишь нужно знать, что было опущено в вашем рассказе».
Она снова попыталась выдернуть руку, но безрезультатно, оглянулась на Харкхуфа, но тот что-то невнятно бормотал себе под нос. Сдавшись, она села удобней, выпрямилась и посмотрела мне прямо в глаза.