Убит заочно
Шрифт:
Я решил изменить свою жизнь, точнее, построить заново. Вначале я на некоторое время подался в легионы, но вскоре осознал, что военная служба не для меня. Потом я, по воле случая, начал выполнять поручения для фирмы «Гордий и Фальконий» и открыл, что, не имея ни образования для того чтобы быть инкантатором, ни денег, чтобы начать торговлю, я имею явный талант к тому и другому. Многому научился я у этих почтенных людей, после чего стал вынюхивать собственный путь, как лис, хотя во многих случаях сравнение с хорьком было бы более уместным. Мне даже посчастливилось найти
Потом несчастье произошло с Араксусом. Он потерял рассудок, и никто не мог вернуть его. Я все еще не могу понять, чего он добивался, подрывая свои комнаты и половину крыла в доме своего отца.
Я никогда не забывал о том, как добр он был ко мне, и, поменявшись с ним местами, всегда старался отплатить ему тем же. Вначале отчаянно пытался излечить его, потом – оградить от возможности навредить себе.
А потом произошла эта отвратительная история с Эленой, которую я так и не простил ему. С тех пор я его не видел.
Вокруг стоял невыносимый смрад. Наш великий город имеет канализационную систему – подземную клоаку, идущую от районов, расположенных на самой вершине склонов Вергу, и проходящую с двух сторон залива. В канализационные стоки поступает вода из Аква Сэкстия, которая выносит нечистоты в открытое море, – обычно это мусор и трупы. Все то, что не может быть вынесено водой, испокон веков сваливалось рабами в долины между холмами за Кампус Цивикус. Законы, запрещающие выбрасывать отходы на улицы города, дали свой результат, а налоги, позволяющие нанять рабов, чтобы те вывозили уличный мусор на городскую свалку, были еще более эффективными. Все ненужное – от старой мебели до мертвых младенцев – оказывалось на этой свалке.
Закашлявшись, я прикрыл лицо льняным платком. Всматриваясь в кучи мусора в поиске движущихся фигур, я заметил несколько печально шатающихся бродяг. Я искал тех, кто здесь обосновался, вглядываясь в лица прячущих глаза и изучая силуэты, пытаясь не слишком приближаться к ним.
Наконец я увидел его – силуэт сгорбившегося и исхудавшего мужчины моих лет, который когда-то был высоким и стройным. Сейчас же он ходил, опираясь на самодельный костыль, который, скорее, выглядел палкой из необработанного дерева. Его волосы свисали рваными засаленными прядями, закрывая лицо, борода была всклокочена, а рваная грязная туника едва походила на когда-то приличное одеяние. Я подошел ближе. Он поднял голову, уставился на меня, и я понял, что это он.
В молодости Араксус был хорош собой. У него было стройное тело, лицо напоминало о гелликанской статуэтке руки Праксителя – высокие скулы, крепкий подбородок, длинный нос, широкий лоб, обрамленный вьющимися пшеничными волосами. А смеющиеся глаза и приветливая улыбка восхищали всех.
Лицо, которое я видел перед собой, утратило былой шарм. Изможденное, грязное, обветренное лицо, которое старость настигла уже в тридцать четыре года. Он был небрит и болен. Но его глаза! Именно они больше чем что-либо отражали то проклятие, которое он наложил на себя. Его правый, зеленый, глаз смотрел на меня с коварной звериной смышленостью, а левый, черный, где-то блуждал независимо от второго, а когда остановился на мне, я вздрогнул.
Я медленно подошел, убрав платок от лица, в надежде, что он узнает меня. «Араксус…» – начал я и увидел, как его правый зрачок расширился. Значит, узнал.
«Нет! Не
«Араксус, мне нужно поговорить с тобой!» – поспешил я за ним, пытаясь не поскользнуться на гниющих отходах. «Араксус! За тобой долг!» Но он продолжал убегать.
«Араксус! Не заставляй меня называть ее имя!» Эти слова остановили его, как удар молнии. Он стоял спиной ко мне, слегка покачиваясь. Я остановился за несколько шагов от него. Он медленно повернулся, и его оба глаза смотрели четко на меня. По спине у меня пробежала дрожь.
«Некоторые долги невозможно вернуть, – сказал он, – и некоторые вещи невозможно забыть, как бы мы ни старались».
«Это так, Араксус, факты остаются фактами, как и прошлые грехи. Но сейчас у тебя появился шанс немного облегчить свои страдания и оплатить долги перед тем, как Дис заберет тебя навсегда».
Еще пару минут т мы пристально смотрели друг на друга, но потом он сдался. Его левый глаз, наконец, возобновил блуждания, и я почувствовал облегчение, когда его взгляд перестал вонзаться мне в душу.
Обратно мы пошли по оживленным улочкам квартала развлечений Кампус Цивикус. Я хотел поговорить с Араксусом в тишине, поэтому мы зашли в таверну, где не кишел народ. Я заказал нам вина и оливок. Владелец с подозрением покосился на Араксуса, так что пришлось положить на стойку целый серебряный динарий и позаботиться о том, чтобы у нас был тихий угловой столик и много дешевого вина.
Боковым взглядом я посмотрел на Араксуса в надежде, что не попусту трачу время. Судя по его виду, он не поддерживал связей с прошлым и особо не интересовался общественной жизнью Эгретии. Но, с другой стороны, незаметные люди, существующие как бы на отшибе общества, часто слышат, знают и понимают намного больше, чем мы думаем.
«Столько лет прошло, ничего не меняется, я все еще не могу простить тебя, – сказал я. – Но сейчас мне нужна информация». Рабыня подошла к нашему столику, поставила перед нами два деревянных кубка и наполнила их вином. Я сделал глоток и тут же пожалел – оно было жутко кислым. Когда она отошла, я продолжил: «В последнее время ты слышал о чем-нибудь, что могло бы касаться наших прошлых увлечений?»
«Возможно, – сказал он и, увидев, что это не впечатлило меня, продолжил: – Я много чего слышу. В основном это вздор и суеверные сплетни. Я больше не вращаюсь в официальных кругах, как ты мог заметить. Однако другие источники доносят кое-что более достоверное. Что опять привело тебя к этой теме? Зачем возвращаться к тому, от чего ушел?»
«Как ты знаешь, я не сам отошел от этих дел! У меня не было выбора. Я отвернулся от тебя после того как… Но не будем возвращаться к прошлому. Мой интерес касается теперешних событий. Вполне вероятно, что это тайное общество, действующее под прикрытием, не вызывая подозрений у властей. Но это лишь мои догадки. У меня нет точной информации».
Его правый глаз последовал за проходящей рабыней, а левый, черный, уставился на меня. Когда девушка отошла достаточно далеко, чтобы не слышать, о чем мы говорим, его бешеный взор опять обратился на меня. «Что бы ты ни задумал, это добром не кончится. Уходи сейчас же. Оставь эти проклятые делишки тем, кому они нужнее, иначе закончишь так же».