Убитое счастье
Шрифт:
Вопрос был из тех, на которые ответ не нужен. Предыдущий диалог все объяснял. Его мама не могла сюда приехать, следовательно, и дураку понятно, что она ездила в город.
Да и был это не вопрос, скорей — обвинение.
— Мне нужно было поехать, — вопреки желанию, Юля почувствовала, что начинает оправдываться.
— И цель поездки настолько засекречена, что родному мужу о ней знать нельзя?
— Представь себе… — Юля улыбнулась, но улыбка тотчас разбилась о каменное выражение его лица.
Игорь
Вода камень точит.
Юля понимала, что при всем своем реалистическом взгляде на мать, зная ее желание разбить их семью, он, тем не менее, сейчас пребывал в той ситуации, когда не поверить ей невозможно. Тем более, жена своей вины не отрицает. А логика человека устроена таким образом, что все действия, совершаемые втайне, воспринимаются, как направленные во вред.
— Не хмурься, — перешла на серьезный тон. — Я все объясню. У меня для тебя приятная новость.
Туча недоверия и недосказанности уже значительно затмила радость новости, и в голосе, каким она произнесла последние слова, преобладала тоскливая усталость.
— Не слишком ли много хороших новостей для одного дня?
Умышленно сделанное ударение на слове «хороших» резануло такой болью, что слезы выступили на глазах. Не желая, чтобы Игорь увидел их, она отвернулась, а он, воспользовавшись этим, прошел мимо нее к дому и закрылся в ванной.
Из ванной Игорь вышел посвежевший и, кажется, слегка оттаявший. Но на жену по-прежнему взирал строго, с укоризной.
— Рассказывай! — небрежно забросил полотенце за приоткрытую дверь и выключил свет.
— Пойдем…
Юля взяла его за руку, почувствовала, что у него возникло желание выдернуть ее, но он сдержался. Повела его за флигель, где они недавно обустроили уютный уголочек. Там на столе все было готово. Шампанское, коньяк, вино. И ужин — праздничный ужин.
Игорь изумился, глаза полезли на лоб, на некоторое время он забыл, что сердится на жену и должен быть с ней строг.
— Ни фига себе? В честь чего банкет?
Улыбка, наконец-то разгладила суровые морщинки на его лбу, вместо них образовались две приятные складки в уголках возле рта. Он не умел долго сердиться.
— Я же тебе говорила, что у меня — приятная новость, — Юля тоже улыбнулась, загадочно, с хитринкой.
— Колись, неверная жена! — сказано это было уже совсем по-другому, без упрека, словно, как тебе моя шуточка?
Он сел за стол, осмотрел этикетки на бутылках, удивленно присвистнул.
— Наверное, и в самом деле есть повод?
— Я сегодня была в консультации.
— И?.. — лицо Игоря вытянулось в нетерпеливом ожидании, хотя по настроению Юли ему и так было все понятно.
— Будешь скоро гордо именоваться папой!
Юля видела: Игорь не знает, как реагировать на ее слова. По всем канонам он должен был прыгать от радости, но он еще не разобрался в своих чувствах и на лице его скорее угадывались смятение и недоумение. Не потому, что он не хотел ребенка и не ждал его, просто ему нужно было время, чтобы привыкнуть.
Наконец он, что-то для себя решил, даже не решил, вспомнил, наверное, из книжек, фильмов, где возникают подобные ситуации. Поднялся, подошел к ней, обнял, поцеловал. Без слов, молча. Да и не нужны были слова. Они бы все испортили. От них бы в любом случае веяло фальшью.
Затем было шампанское и какая-то суетливая радость. Что-то новое уже витало над ними, и они всеми силами пытались свыкнуться с ним, принять его, научиться ему радоваться. Игорь налегал на коньяк, Юля старалась ограничивать себя и мужественно растянула бокал шампанского на весь вечер.
Постепенно ситуация выровнялась, напряжение ушло, они снова стали естественными.
— А ты знаешь, я сегодня Пашку Смирнова встретила?
— Да? И как он?
— Постарел. Жаль, расспросить ничего не успела. Он увидел твою маму, испугался и сбежал…
— Представляю, — Игорь смеялся весело и искренне. — Такого зрелища кто угодно испугается.
У Юли отлегло от сердца.
Все вопросы были сняты, щекотливые моменты приглажены. Жизнь нормализовалась и после небольшой выбоины снова вышла на ровную, укатанную полосу.
Глава одиннадцатая
На следующий день Игорь привез огромный букет роз. Юля растрогалась до слез.
Она знала об отношении к цветам свекрови, знала, что Игорь всегда робел, покупая их. Отрицание матери засело комплексом в его мозгу. До этого он дарил ей цветы лишь раз, на свадьбе, когда без этого нельзя было обойтись.
А в воскресенье зашел в мастерскую, где она уединялась в дождливую погоду, унюхал запах растворителя и запретил рисовать маслом. Пришлось перейти на акрил. Юля и сама чувствовала, что это неизбежно. Нанюхавшись растворителя, она потом весь день чувствовала тошноту и головную боль. В нормальном состоянии могла бы смириться, но теперь нужно думать о здоровье будущего ребенка.
Конец сентября ознаменовался нудными затяжными дождями. Игорю пришлось оставить машину и добираться на работу и обратно маршруткой. Теперь ему приходилось раньше вставать, а возвращался он гораздо позже.
Юля начала замечать, что он все чаще появляется навеселе и не могла понять причину: ожидаемая радость, или что-то его угнетает, и он при помощи спиртного пытается заглушить некую внутреннюю боль?
Спрашивать напрямую не хотелось. Кроме здоровья, ей нужно было оберегать нервную систему.