Убийца поневоле

Маринина Александра

Закушняк остановился и непонимающе уставился на солидного немолодого мужика.

– Вы меня? – неуверенно спросил он.

– Тебя, конечно, – засмеялся Вакар. – Ты же Колька Закушняк из дома 24? Верно?

– Верно. А вы кто?

– А я в соседнем доме живу. Да я тебя еще пацаном помню. Ты домой? Садись, подвезу.

Николай без колебаний сел в машину. Лицо водителя показалось ему знакомым, видно, он и впрямь частенько встречал его во дворе возле дома.

В тихом безлюдном переулке Вакар вдруг остановил машину и схватился за сердце.

– Что с вами? – испугался Закушняк.

– Ничего, – поморщился Вакар, – меня иногда прихватывает. Возраст, знаешь ли. Там, на

заднем сиденье, сумка-визитка лежит, в ней лекарство. Достань, будь другом.

Николай повернулся спиной к Вакару и потянулся к правому углу заднего сиденья, где лежала небольшая черная кожаная сумочка. Через полминуты все было кончено. Генерал Вакар не пользовался ничем, кроме собственных рук, сильных, умелых и тренированных. Он отвез тело Николая обратно к дому, где жила его подружка, и осторожно занес его в подъезд. Время было позднее, и никто Вакара не видел.

И снова в доме был праздник, и снова Елена пустила Владимира к себе. На этот раз праздничная атмосфера длилась долго, почти два месяца. Елена повеселела, стала чаще улыбаться, иногда снимала свой черный наряд и надевала что-нибудь светлое. Вакару казалось, что и Лизе стало полегче.

Самым трудным оказался третий, Равиль Габдрахманов. К тому моменту, как Вакар его нашел, Равиль закончил банковский техникум, работал в сбербанке и учился на вечернем отделении экономического института. В 1993 году ему было двадцать два года, но он уже был не только мужем, но и отцом. Славный, субтильный, с хорошей доброй улыбкой, он никак не походил на человека, на совести которого чья-то смерть, хоть и давняя. И жена у него была молоденькая, совсем девочка.

Вакар ходил за ним всю весну, лето, осень и никак не мог решиться. Не поднималась у него рука на Равиля Габдрахманова. Наконец поздней осенью 1993 года он сделал это. Но с тех пор каждый месяц исправно приходил на почту, отправлял деньги, а на бланке указывал адрес и имя получателя: «Габдрахмановой Розе Шарафетдиновне».

С каждым совершенным убийством, с каждым актом возмездия Елена расцветала, встряхивалась, и семья понемногу начинала приобретать черты той семьи, о которой когда-то мечтал Вакар. Владимир выполнял свой долг, как он его понимал, оберегая Елену от тюрьмы, а дочь – от пожизненной психушки, пытаясь вернуть им обеим душевный покой, пусть даже ценой разрушения собственной жизни. Но в последнее время он все чаще думал о том, что понимал свой долг мужа и отца совсем неправильно. Пятьдесят лет он прожил на свете с нежизнеспособной идеей, которая в конце концов обернулась трагедией. И он стал ненавидеть слово «долг».

4

Через час, минута в минуту, явился Бокр. Настя успела поужинать, переодеться и даже принять душ, чтобы горячей водой успокоить ноющую поясницу.

– Что ж, Анастасия Павловна, – доложил он, – могу сообщить, что ничего нового с нашими героями не происходит. Круг общения остался тем же, хотя нам удалось вычленить около двадцати человек, с которыми троица плюс Резников общаются более или менее постоянно. Вот их фотографии, вот их фамилии и кое-какие установочные данные. Небогато, конечно, но я, знаете ли, не люблю разбрасываться и судорожно бросаться проверять всех подряд. Вы посидите тихонечко, подумайте, кто из этого списка интересен вам в первую очередь, тогда мы займемся им вплотную.

Однако изучение списка и фотографий ни на что Настю не подвигло. У нее в руках не было никакого ключа, при помощи которого она могла бы выбрать из списка объекты первоочередной проверки. Все они были челноками, все до единого крутились вокруг «купи-продай», систематически летали в Турцию, Грецию, Арабские Эмираты и Таиланд.

– Знаете, Бокр, у меня есть основания подозревать, что Удунян совершил убийство. Было это 29 сентября или чуть позже. Но трупа нет. То ли он его куда-то спрятал, то ли я не знаю что… Вы могли бы «прокачать» его на этот предмет?

– Сделаю все возможное, – кивнул серенький человечек, мелькавший перед Настей взад-вперед по комнате. Сегодня на нем опять были голубые носочки.

– Только не забывайте, пожалуйста, мои условия, – попросила Настя.

– Конечно, конечно, – усмехнулся Бокр. – Бить нельзя, травить нельзя, но врать можно. Вы можете назвать мне имя жертвы?

– В том-то и дело, что я не знаю. Просто мне достоверно известно, что Сурен Удунян увидел в метро одного человека и пошел за ним следом. Я не знаю, кто этот человек, но мне кажется, что Удунян должен был его убить. Впрочем, может быть, я и ошибаюсь. Возможно, вам удастся выяснить, что он жив.

– Значит, человек из метро, – задумчиво протянул Бокр. – Не густо. Может, какие-нибудь особые приметы? Шрамы с головы до ног, лысина до плеч или еще какой-нибудь прибамбас? Я же должен выстроить мизансцену и вплести в нее упоминание об этом человеке. Значит, он должен быть легко узнаваем.

– Не знаю, – честно призналась Настя. – Вы подумайте до утра, как вы будете «прокачивать» Удуняна, а я подумаю про идентифицирующие признаки. Позвоните мне в половине восьмого.

Бокр ушел, и Настя улеглась в постель. Сна не было. Ей не давала покоя мысль об убийстве, возможно, совершенном Удуняном. Почему же он не убил психа? Ведь по всей логике событий он должен был это сделать. А если убил, то где труп? Иногда в размеренный ход мыслей врывался противный холодок где-то в области желудка, и Настя вспоминала про встревоживший ее эпизод в Конькове. Что-то в нем было не так.

Часа в четыре утра она вдруг подпрыгнула на диване и включила свет. Поколебавшись минуту между нежеланием вылезать из теплой постели и стремлением решить очередную задачку, она встала и достала с полки несколько толстых томов энциклопедии. Притащив их на кухню, зажгла газ, поставила на огонь чайник и углубилась в чтение. Через полчаса, выпив две чашки кофе и просмотрев несколько десятков статей, она уже мечтала о том, чтобы скорее наступило утро и она могла начать задавать новые вопросы.

Глава 7

1

– Ах ты, звездочка моя, пришла наконец к дедушке Гургену, порадовала старика, – гудел на всю секционную грузный громогласный судмедэксперт Гурген Арташесович Айрумян. – А я смотрю – двадцатое число прошло, а рыбочка моя молчит, не звонит, носа не кажет. Ну, думаю, не иначе в отделе по тяжким насильственным власть переменилась.

Каждый месяц к двадцатому числу Анастасия Каменская должна была готовить для Гордеева справку обо всех совершенных в Москве убийствах и о ходе работы по их раскрытию. В этих справках анализировались сами преступления, новые способы их совершения и сокрытия следов, новые причины и мотивы убийств, а также новые оригинальные приемы работы оперативных аппаратов и допускаемые ими ошибки и промахи. И каждый раз, готовя такую справку, Настя получала длительные и подробные консультации у старого опытного эксперта Айрумяна. Гурген Арташесович в Насте души не чаял, считая ее образцовой серьезной молодой женщиной с прекрасным образованием и без глупостей в голове. Сам он без конца жаловался ей на своих двух внучек, бегающих на свидания и дискотеки, не желающих получать университетский диплом и ежедневно устраивающих на своих юных свежих личиках музей Прадо.