Убийца поневоле
Шрифт:
И Елена Вакар торжествующе улыбнулась, предвкушая тот день, когда исполнится год со дня смерти Равиля Габдрахманова и от руки ее мужа падет последняя жертва – Игорь Ерохин.
5
За много километров от Москвы в далеком азиатском городе наступило утро делового дня. Два человека в просторном кабинете начали свою встречу с чашечки чая. Один из них – рослый седой японец в хорошо сшитом костюме и дорогом галстуке – восседал за письменным столом, обратив к окну непроницаемое лицо. За окном шел дождь, и его слабый шум был в этот момент единственным звуком, раздававшимся
Вторым человеком был невысокий американец с плечами атлета и резкими глубокими морщинами на образцово-кинематографическом лице. Морщины придавали его мужественной внешности особый шарм, складываясь в некую печать перенесенных испытаний и многотрудного опыта. В его густых каштановых волосах не было и намека на седину, а когда он двигался, то со спины его можно было принять за двадцатилетнего спортсмена, хотя на самом деле ему было почти на тридцать лет больше. Американец сидел, непринужденно откинувшись в кресле, но его расслабленная поза не могла обмануть седого японца. Он хорошо знал, к каким неожиданным и дерзким выходкам-прыжкам способны уютно мурлыкающие представители кошачьей породы. Особенно хищники.
– И все же вы меня не убедили, дорогой друг, – наконец прервал молчание японец. – Наша организация платит вам огромные деньги, чтобы вы закончили разработку системы в кратчайшие сроки. Вы обещали, что все будет готово к 1 января. Вы составили график проведения необходимых испытаний, и мы согласились с таким графиком. Иными словами, мы согласились с тем, что раньше 1 января закончить работу невозможно, и выразили готовность вас финансировать до истечения указанного срока. И что же? Один паршивый русский сбивает весь график, по которому, заметьте себе, работают не покладая рук десятки людей. Неужели вы не могли найти более надежный источник?
Американец осторожно поставил чашку с блюдцем на низенький столик и слегка переменил позу, усаживаясь поудобнее.
– Акира-сан, вам хорошо известно, что Россию разворовывают все кому не лень, а стратегическое сырье вывозится оттуда грузовиками, вагонами и даже транспортными самолетами. Делают это люди вполне надежные и солидные, связанные с правительственными кругами, но люди эти находятся на виду, и, если груз, паче чаяния, останавливают на таможне, возникает скандал, волны которого очень быстро докатываются не только до отправителя, но и до получателя. Вы, насколько я понимаю, этого категорически не хотите. Один, как вы изволили выразиться, паршивый ненадежный русский – это наша с вами гарантия безопасности. Даже если завтра он побежит с повинной и расскажет все, что знает, нам это абсолютно ничем не грозит, потому что ни найти нас, ни проверить его слова невозможно. Металлическую ампулу, которая умещается в кулаке, можно случайно найти на улице, а у вагона с грузом всегда есть хозяин, рядом с которым находятся люди, знающие, куда, когда и зачем он ходил и ездил и с кем при этом встречался и разговаривал. Мне, право же, даже неловко напоминать вам о таких элементарных вещах.
– Ваши рассуждения правильны, но, к великому сожалению, бесполезны, – холодно ответил японец, – ибо они никак не убыстряют решение проблемы. Что можно сделать, чтобы работы возобновились?
– Поторопить русского, пообещав ему еще больше денег. Или искать другой источник.
– Что дешевле?
– Одинаково, – пожал плечами американец. – Поиски другого источника влетят в кругленькую сумму, но повысят риск.
– Кстати, Карл, а что у него за проблема? Может быть, вы могли бы помочь ему?
– Я не знаю этого и знать не желаю. Русский должен сам решать свои проблемы без нашей помощи. Мы достаточно хорошо платим ему за каждую партию товара. А крутиться около него лишний раз – глупо и опасно.
– Предприятие снова требует дополнительных вложений, – недовольно констатировал Акира-сан. – Мне это не нравится, Карл. Не может ли быть, что ваш русский просто-напросто вымогает у нас деньги?
Американец усмехнулся.
– Я ценю вашу деликатность, Акира-сан. На самом деле вы подозреваете, что деньги у вас тяну я, а не он. Ваши подозрения в отношении меня беспочвенны, но, увы, я не могу их опровергнуть ничем, кроме собственных слов. Вам остается только верить мне. Во всяком случае, я могу попробовать надавить на русского, не обещая ему никаких дополнительных выгод. Я знаю, как это сделать.
– Делайте, – кивнул японец. – Если вам удастся сэкономить хотя бы часть дополнительных расходов, я позабочусь о повышении вашего гонорара.
Через два часа в посольстве одной из стран СНГ в Москве раздался телефонный звонок. Трубку взял один из рядовых, незаметных сотрудников посольства и внимательно выслушал задание, которое состояло в том, чтобы выяснить названия и адреса некоторых предприятий и фамилии их руководителей, желательно директоров и главных инженеров.
6
Сурен Удунян запер машину и вошел в подъезд своего дома. Лампочка была, как обычно, разбита, и площадка рядом с лифтом тонула в полумраке, освещаемая слабым светом плафона, горящего на втором этаже. Сурен нажал кнопку вызова и шагнул к почтовым ящикам, одновременно доставая из кармана ключи.
Внезапно чья-то рука крепко ухватила его за плечо. От неожиданности Сурик замер, потом резко повернулся и обмер от ужаса. Перед ним стоял тот самый мужчина из метро, Беркович, одетый в тот же самый светло-коричневый плащ.
– Зачем ты меня ударил? – тихо и монотонно спросил он.
– Ты же умер, – прошептал Сурик. Губы и язык плохо слушались его.
– Конечно, я умер, – так же монотонно ответил покойник. – Вот я и хочу узнать, зачем ты меня убил.
Со скрипом распахнулись автоматические двери лифта, но его спасительная глубина была черной, как бездонная пропасть, – там тоже разбили плафон. Сурик сделал над собой отчаянное усилие, преодолевая разлившееся по телу оцепенение, и буквально нырнул в эту темную глубину. Но покойник оказался не менее проворным. Он вошел в лифт следом за Суриком и встал так, что тот не мог ни выйти обратно, ни нажать кнопку нужного этажа.
– Зачем ты меня ударил? Зачем ты меня убил? – печально бубнил мертвец. Голос его становился все тише и тише, постепенно снижаясь до зловещего шепота, но насмерть перепуганному Удуняну казалось, что у него над ухом орет громкоговоритель. Он не мог заставить себя выйти из лифта, чтобы выбежать на улицу, потому что при этом пришлось бы протискиваться вплотную к стоящему в дверях покойнику. Об этом Сурик даже помыслить не мог.
– Я тебя не бил, – в отчаянии пролепетал он. – Я только по ноге ударил, ты не мог от этого умереть.