Убийца внутри меня
Шрифт:
Вот так все началось. Так все и продолжалось.
До тех пор пока мы наконец не растянулись друг подле друга, расслабленные, измотанные, почти бездыханные. И, несмотря на это, мы все равно хотели друг друга — хотели чего-то. Это было как начало вместо конца.
Она положила голову мне на плечо, и мне стало приятно. Мне не хотелось отталкивать ее. Она зашептала мне на ухо, и ее шепот был похож на детский лепет:
— Я сержусь. Ты причинил мне боль.
— Разве? — спросил я. — Черт, прости, детка.
— Очень сильную боль. Наподдал локтем.
— Черт
Она поцеловала меня, потом ее губы соскользнули с моих.
— А теперь не сержусь, — прошептала она.
Она замолчала, очевидно ожидая, что я скажу что-нибудь. Или сделаю. Она придвинулась поближе, свернулась клубочком, продолжая прятать лицо.
— А я кое-что знаю…
— Что, детка?
— О той ваз… о той операции.
— И что, — спросил я, — по-твоему, ты знаешь?
— Это было после того… как Майк…
— При чем тут Майк?
— Дорогой, — она поцеловала меня в плечо, — мне наплевать. Мне безразлично. Но это действительно было тогда, да? Твой отец… забеспокоился и?..
Я заставил себя медленно выдохнуть. В любую другую ночь я бы с радостью свернул ей шею, но только не в эту.
— Кажется, тогда, если я правильно помню, — ответил я. — Однако я не понимаю, какая между этим связь.
— Дорогой…
— Да?
— Почему ты думаешь, что люди?..
— Это выше моего понимания, — сказал я. — Никогда не мог понять.
— Разве некоторые женщины… Спорим, ты бы ужаснулся, если бы…
— Если бы что?
Она прижалась ко мне, и я почувствовал, как она горяча. Она заплакала.
— Н-не надо, Лу. Не заставляй меня спрашивать. П-просто…
Я и не стал заставлять.
Позже, когда она все еще плакала, но уже по-другому, зазвонил телефон. Это был Говард Хендрикс.
— Лу, дружище, вам все удалось! Вы действительно привели его в чувство!
— Он подписал признание? — поинтересовался я.
— Более того! Он повесился! На собственном ремне! Это доказывает его виновность, и нам не придется попусту тратить время на судебное разбирательство и понапрасну тратить деньги налогоплательщиков! Черт побери, Лу, жаль, что я не с вами, а то пожал бы вам руку! — Он помолчал и заговорил менее злорадным тоном: — А теперь, Лу, я хочу, чтобы вы пообещали мне, что все воспримете правильно. Вы не должны расстраиваться из-за этого. Такие выродки не заслуживают того, чтобы жить. Мертвый он значительно лучше, чем живой.
— Да, — сказал я. — Возможно, вы правы.
Я отдалился от него и повесил трубку. И тут же телефон зазвонил снова. Это был Честер Конвей. Он звонил из Форт-Уорта.
— Отличная работа, Лу Отличная! Надеюсь, ты догадываешься, что это значит для меня. Наверное, я сделал ошибку…
— Да? — сказал я.
— Ничего. Теперь это не имеет значения… До встречи.
Я снова повесил трубку, и телефон зазвонил в третий раз. Боб Мейплз. Его голос был слабым и дрожал.
— Я знаю, Лу, как ты заботился об этом парнишке. Я знаю, что ты воспринимаешь это так же, как если бы это случилось с тобой.
Так же?
— Да, Боб, — сказал я. — Так же.
— Хочешь развеяться,
— Вряд ли, Боб, — ответил я. — Но все равно спасибо, огромное спасибо.
— Не бери в голову, сынок. Если передумаешь, приезжай. В любое время.
Эми буквально впитывала все телефонные разговоры. Ее мучило нетерпение и любопытство. Я повесил трубку и развалился на кровати. Она села рядом со мной.
— Господи боже мой! В чем дело, Лу?
Я рассказал ей. Не правду, естественно, а то, как все это должно выглядеть. Она захлопала в ладоши.
— О дорогой! Это же замечательно! Мой Лу раскрыл дело!.. Тебя наградят?
— С какой стати? — удивился я. — С меня достаточно всеобщего признания.
— Да, но… — Она немного отстранилась, и я решил, что она собирается уйти. Уверен, что она хотела уйти. Однако она хотела что-то еще, похуже. — Прости, Лу. Ты вправе сердиться на меня.
Она легла рядом со мной на живот, раскинула руки и ноги. И замерла в ожидании, а потом прошептала:
— Очень-очень сердиться…
Естественно. Без тебя знаю. Надо же, новость! Все равно что сказать наркоману, что нельзя колоться. Предупредить, что наркотик убьет его, и проверить, прекратит он колоться или нет.
Она получит сполна.
И она получила то, что заслуживала. Верный Лу — это я — трахнул ее от всей души.
14
Думаю, я сильно вспотел от наших физических упражнений, а потом ходил раздетый и простудился. Не сильно, не настолько, чтобы слечь, но слабость я чувствовал. И решил вылежаться с недельку. Можно сказать, я получил передышку.
Мне не надо было разговаривать с кучей народу, отвечать на дурацкие вопросы и терпеть, как все хлопают меня по спине. Мне не надо было идти на похороны Джонни Папаса и звонить его родителям — что я просто обязан был бы сделать, будь я здоров.
Меня навестили двое ребят из департамента, пару раз заехал Боб Мейплз. Он все еще выглядел неважно. Мне показалось, что он постарел на десять лет. Он всячески старался не упоминать историю с Джонни — разговаривал на общие темы, — и его визит прошел спокойно. Только одно вызвало у меня легкое беспокойство. Это было в его первый — нет, ошибаюсь, в его второй визит ко мне.
— Лу, — спросил он, — какого черта ты не уедешь из этого города?
— Уехать? — удивился я. Мы сидели с ним, курили и изредка обменивались замечаниями. И вдруг на тебе! — А зачем?
— Почему ты остался здесь так надолго? — продолжал он. — Почему тебе захотелось надеть шерифскую бляху? Почему ты не стал врачом, как твой отец, почему ты вообще не стал кем-то?
Я замотал головой и тупо уставился на одеяло.
— Не знаю, Боб. Наверное, я ленив.
— У тебя забавные способы демонстрировать это, Лу Ты никогда не ленишься работать сверхурочно. Ты проводишь в департаменте больше времени, чем любой из моих подчиненных. А ты, если я правильно тебя понимаю, не любишь работать. И никогда не любил.