Убийственный пароход
Шрифт:
– Вон отсюда!
– без всякого политеса заорал старпом.
– Это не капитанский мостик, а какой-то проходной двор в дурдоме. Всем по каютам! Спать!
Долго уговаривать не пришлось, троица поспешила сменить среду обитания и отправилась в бар, где было намного спокойнее и уютней. Но иллюзия умиротворения поджидала их и тут. В баре сидело пять человек контр-адмирал Вахрушин и компания братьев Гоголевых, на сей раз без своих постоянных спутниц. Часа два назад они куда-то исчезли и с тех пор не объявлялись. И хотя к ним относились как к опустошенным бутылкам, все равно юнцы кипели от злости и законной ревности.
– Дрючатся где-то, - сказал Потап.
– Ну, пусть только появятся! Я с них шкуру спущу вместе с памперсами.
– С тампаксами, - поправил брат.
– Выставим их на ближайшей пристани, голыми. И пусть топают до Москвы.
– Нельзя - разболтают, блин.
– Их боксер увел, этот Курицын, - подсказал один из парней.
– Я видел.
– А золото-то мы так и не нашли, - напомнил парень с бородкой. Правда, всего с десяток ящиков осмотрели, но... Вдруг его там и нет?
– Есть. Постепенно весь трюм обшарим, - ответил Калистрат.
– Так ты говоришь, боксер?
– задумчиво переспросил Потап.
– А не эти пингвины в перьях?
Юнцы поглядели на усевшуюся рядом с контр-адмиралом троицу.
– Не дать ли им всем в харю?
– Можно и дать. Будет по закону.
Заводной Калистрат пошел рвать мосты между двумя поколениями. Стюард-бармен, давно предчувствовавший хмурый рассвет, громко зевнул. На "Коломбине" в каждом рейсе кто-то кому-то бил морду, делая это чаще всего в баре. На сей счет была даже выделена особая статья расходов, под которую можно было многое списать. К тому же не скучно - хоть какое-то разнообразие.
– Давай, малыш, смелее, - одобрительно прошептал бармен.
– Отцы, закурить не найдется?
– примитивно спросил Калистрат, выпустив струйку дыма прямо в лицо пуштуну Мезари, который ему особенно не нравился.
– А как же!
– отозвался за всех Гибралтаров. Протянув портсигар, он весело подмигнул юноше: - Берите на всю компанию.
Взяв горсть сигарет, Калистрат возвратился к своему столику.
– Глядите, что сейчас будет, - понизил голос колдун.
– Этот фокус всегда оканчивается смехом и всеобщей радостью.
– Покурим, а потом пойду я, - сказал тем временем Потап.
– Ты не умеешь развязывать драки. Учись.
Четверо юнцов затянулись фальшивыми сигаретами и недовольно поморщились. Табачок был не то чтобы крепок, но как-то противно вонял. И неудивительно, поскольку на три четверти состоял из крысиного помета. Но это было ещё не все. После следующей затяжки первой лопнула сигарета у одного из парней - в неё была вставлена капсула с концентрированным сероводородом. Затем брызнула вонючей жидкостью "пахитоска" бородатого. А дармовой табачок братьев Гоголевых произвел ещё больший эффект: сигарета Калистрата вдруг выстрелила какой-то дрянью, угодив в лоб Потапу и стекая у него по щекам тухлой яичницей, а у самого Потапа попросту взорвалась, обдав всю компанию пороховой копотью.
– Смешно, правда?
– заржал Гибралтаров, хлопая в ладоши. Но поддержал его обещанную "всеобщую радость" лишь один бармен, и то украдкой, спрятавшись на всякий случай за стойку. Он хорошо знал народную мудрость: "За подобные шутки в зубах бывают промежутки". Юнцы застыли, словно скульптурная группа. Правда, неподвижными они оставались недолго.
7
Кавказцы приготовили оружие к бою и, перед тем как покинуть каюту, опустились на колени, молясь Аллаху. В этот интимный момент в дверь нагло постучали. Террористы не среагировали, продолжая бормотать молитвы. Но назойливый стук в дверь стал переходить в барабанный грохот.
– Пожар, что ли? Тонем?
– произнес Шакут, прерывая суру.
– Вах! Сейчас разберемся.
Но стук стих прежде, чем он подошел к двери. А в коридоре было пусто. Должно быть, тот, кто к ним рвался, либо поспешно ушел, либо вернулся в свою каюту.
– Странно, - сказал Шавкут.
– Однако продолжим.
Они снова положили автоматы на кровать, а сами опустились на коврик. И тут опять кто-то стал скрестись в дверь, на сей раз тихо, будто приблудная кошка. Кавказцы испуганно переглянулись. Две минуты прошли в напряженном молчании. Шавкут подкрался к двери и рванул её на себя. Никого.
– Шайтан!
– прошептал Аяз, водя стволом из стороны в сторону.
– Доски рассохлись, вот и скрипят, - ответил ему Шавкут.
– Пароход гнилой, старый. Удар волны вызывает структурный излом.
– Когда-то он окончил физико-математический факультет МГУ, был комсоргом курса.
– На молекулярном уровне это вызывает побочные явления, так называемый полтергейст. Ясно?
– Нет, - ответил Салман, который университетов не кончал, а с детства пас в горах овец.
– Может, отложим операцию? Аллах не хочет.
– Заткнись. И молись, не то башку прострелю, - пригрозил Шавкут.
Сразу же раздались два удара в дверь.
– Я посмотрю!
– вызвался Аяз. Высунув в коридор голову, он тотчас же отпрянул назад. Губы его тряслись.
– Что там?
– задрожал и Салман, передергивая затвор автомата.
– Ничего. В этом-то вся и штука. А стук был.
– Вот что сделаем, - произнес Шавкут.
– Вы оставайтесь тут, а я подожду в коридоре. И посмотрим, повторятся ли эти удары. Уверен, все это объясняется законами физики.
Так и сделали. Аяз с Салманом продолжили молиться, а Шавкут, посвистывая, прогуливался по коридору. Потом, ради шутки, он игриво постучал в собственную каюту. Подождав немного, открыл дверь. Соплеменники оторвали лбы от пола.
– Ну? Чего было?
– спросил Шавкут.
– Ничего, - ответили оба. Они были так поглощены молитвой, что действительно ничего не слышали.
– Стука не было?
– Нет, только какой-то странный свист. И все.
– Идиоты!
– рассердился Шавкут.
– Слушайте внимательней.