Убийственный пароход
Шрифт:
– Значит, умучат до смерти, - горестно кивнул Костяная Нога.
6
Спускаясь на нижнюю палубу, пуштун Мезари и колдун Гибралтаров аккуратно перешагнули через бесчувственную семью Шиншиловых.
– Я всегда говорил, что Россию погубит пьянство, - авторитетно заметил фокусник.
– Что они себе позволяют? А вроде бы интеллигентные люди. Могли бы нажраться и в своей каюте...
Пропустив вперед хирурга, он нагнулся и быстро пошарил в карманах Петра Петровича, но ничего интересного не нашел.
– Что вы делаете?
– оглянулся Мезари.
– Собираю налог на недвижимость. Любопытной Варваре пуштунский нос оторвали. Топай-топай, а то помогать не буду.
Они направлялись к Алисе Ширшинадзе, которая до сих пор пребывала в полном недоумении, встретив в коридоре переодетого женщиной Второва. Он это или не он? Когда в каюту постучали, она продолжала гадать, задумчиво разглядывая свое отражение в зеркале.
– А, это вы!
– сказала Алиса, впуская гостей.
– Вы случайно не видели только что странную женщину в буклях и маленького стюарда?
– Видели, лежат на лестнице, - ухмыляясь, ответил Гибралтаров.
– Они всегда там валяются в этот час. Никто не заметет в угол. А что, они вас обокрали?
Мезари положил руку на плечо Алисы.
– Ты знаешь, как я к тебе всегда относился, - произнес он с надрывом.
– Прошу тебя, отдай то, что я тебе подарил. От этого зависит моя дальнейшая жизнь.
– Старая песня, - откликнулась Алиса.
– Поговорим в другой раз, без свидетелей.
– А вы зря, милочка, упорствуете, я все знаю, - сказал Гибралтаров, сверля её мрачным взглядом. Выставив вперед блестящий металлический шарик и поворачивая его двумя пальцами, он продолжал: - Гляньте-ка сюда. Смотреть, смотреть, не отворачиваться! Ну!
Алисе хотелось рассмеяться. Но она отчего-то не смогла этого сделать. И не могла отвести глаз от шарика. Ее голову словно бы зажало в тиски, а язык отказывался повиноваться. Протестующие слова так и застряли в горле. Кроме того, фокусник достал из кармана какой-то порошок и бросил ей в лицо. Теперь Алисе и вовсе стало все безразлично, она даже перестала ощущать собственное тело.
Подхватив падающую девушку на руки, пуштун отнес её на диван.
– Вы не переборщили?
– с тревогой спросил он.
– Она не умрет?
– Переживет дело Ленина, не волнуйтесь. И нас с вами. Просто впала в сомнамбулическое состояние, как я и обещал.
– Так дело Ленина вроде бы уже погибло, - проворчал пуштун.
– Впрочем, в вашей стране много тайн, больше, чем в Тихом океане. Что дальше?
– Сейчас будем пытать. Не дергайтесь, не зубными щипцами. Интеллектуально. Славненько все получилось, я и не ожидал. Очевидно, у неё очень слабая воля, быстрая подавляемость перед мужчинами.
– Это верно, - согласился Мезари.
– Приступайте.
Гибралтаров наклонился над Алисой и провел ладонью перед её глазами. Потом пощупал пульс девушки и дотронулся до кончика носа.
– Рефлексы нормальные. Вы слышите меня?
– спросил он.
– Да, - ответила она.
– Я - ваше зеркальное отражение, второе "я", мужское начало. Вы можете со мной разговаривать как с самой собою. Откровенно. Ничего не скрывая.
– Да, - повторила Алиса.
– Вот и чудесно. Где перстень, подаренный мне Захиром Мезари?
Пуштун толкнул его в спину.
– Не вам, а ей, - прошептал хирург.
– Заткнись, теперь я - это она, - огрызнулся фокусник.
– Ты мне сеанс срываешь, лучше скройся где-нибудь в туалете.
– Как же! Оставлю я тебя с ней наедине!
– Где перстень?
– повторил Гибралтаров.
– У меня, - ответила девушка.
– Но в шкатулке его нет.
– Я его перепрятала.
– Куда?
– Он на пароходе.
– Где именно?
– В одной из кают.
– Как зовут этого пассажира?
– Чарский, - сказала Алиса, и в это время в дверь громко постучали.
7
К Флюговым, Лукомскому и Диме Дивову возвращалась жизнь, пока ещё не в ярких красках, но уже достаточно осязаемая. Проглядывались остатки пиршества, руки, ноги и головы. Пробуждение произошло почти что одновременно. Первым очнулся Август Соломонович, потянувшись к минеральной воде. "Нет, хорошо, что у меня всего одна дочка и её не каждый день приходится выдавать замуж, тем более за такую скотину, как этот Лукомский!" - подумал банкир, глядя на ненавистного дорогого тестя. Тот также вперил в него острый взгляд, в котором исчезали мутные блики, но ни о чем не подумал, поскольку не сразу вспомнил, кто перед ним сидит.
– Вы скверно выглядите, - сказал Флюгов.
– В нашем возрасте надо бы поаккуратнее...
– Ты о чем? И вообще, что ты делаешь в моей каюте?
– Это моя каюта, смею напомнить. Нарзану?
– Мне!
– протянул руку Дима Дивов.
– О Боже, как трещит голова!
– А ты кто?
– спросил Лукомский.
– И где мои телохранители? Что я здесь делаю?
– Папа, он ничего не помнит, - подала голос Катенька Флюгова. Впрочем, я тоже. А куда делась мама?
– Тут я, тут, - сказала банкирша, выходя из опочивальни.
– Говорила же, что лучше отправиться самолетом во Флориду.
– Однако сделанного не воротишь, - заметил супруг.
– Теперь наша дочь без пяти минут жена этого славного человека, моего друга.
– Ладно, разберемся...
– проворчал Лукомский.
– Такое ощущение, что меня здесь чем-то опоили.
– Это напиток любви, - икнул Дивов.
– Райское наслаждение.
– Еще одно слово, и твоим мясом будут наслаждаться сомы и раки, сердито отозвался владелец парохода.
– Не люблю фамильярностей.
Поднявшись, он хмуро оглядел каждого с ног до головы, сопя при этом, как простуженный мастиф. Потом, ни слова не говоря, направился к двери. Ему не терпелось поскорее добраться до своих апартаментов и запереться там на все замки.