Убийственный пароход
Шрифт:
– Я же тебя предупреждал, чтобы ты их никогда не снимала! Они должны постоянно напоминать тебе обо мне.
– Я и так храню твой свинячий образ в своем сердце, не волнуйся.
– А кто такой этот Чарский, с которым ты спуталась?
Полужанская уже лежала в кровати, пытаясь распалить Лукомского, чьи мысли пока блуждали где-то далеко от её прелестей.
– Откуда я знаю?!
– ответила она.
5
Второв сидел в трюме за ящиками, притаившись, как крыса, когда по лестнице стали спускаться несколько человек, тихо переговариваясь и освещая путь фонариками. Их нетрудно было узнать по специфическому сленгу: словарный запас братьев Гоголевых со товарищи сильно уступал языку даже современных бухгалтеров.
Достигнув дна, юнцы стали осматриваться.
– Сколько ящиков!
– сказала одна из девиц.
– Тут написано: "Гуманитарная помощь". Мы что, за консервами пришли?
– Закрой пасть, - откликнулся Калистрат.
– Я знаю, что делаю. Здесь настоящий Клондайк, блин.
– Теперь-то ты можешь сказать, чего мы ищем?
– подала голос стриженая.
– Кончай, блин, темнить.
Потап ответил за брата, который уже начал вскрывать один из ящиков стамеской.
– Ладно, блин, слушай. Лукомский хранил в одном из банков золотые слитки. Две недели назад он их забрал, вывез в бронированном автомобиле. Банк принадлежит Флюгову, который тоже здесь, на "Коломбине". Мне об этом проговорился папаша, а ты знаешь, какой пост он занимает.
– Лукомский - нуль, он полный банкрот, - добавил Калистрат, продолжая орудовать стамеской.
– А теперь пораскиньте мозгами: куда он мог деть золото в слитках? Закопать на своей фазенде? Вряд ли. Вскоре там все перероют с миноискателем. За границу такое количество золота не переправишь. Значит, блин, он везет его с собой. В одном из ящиков. Ого!
После его возгласа все сгрудились возле открытого ящика.
– Оружие, - тихо присвистнул парень с жидкой бородкой.
– Автоматы... Вот тебе и блин!
– А ты говорил - золото!
– произнесла рыжая.
– Спокойно, не тарахтите, - остановил их Калистрат.
– Это тоже неплохо. Старый жучила попутно занимается контрабандой оружия. А где-то должны быть и слитки.
– Мы что же, станем вскрывать все ящики?
– спросила стриженая.
– А куда денешься?
– отозвался Потап.
– Начнем.
"Этак, блин, они и до меня доберутся", - подумал Второв, но тут крышка люка наверху стала отодвигаться в сторону.
– Туши свет, - прошептал Каллистрат.
Фонарики погасли, зато зажглись другие - на лестнице. Их держали двое. Второв узнал новых пришельцев, это были гости с гор Шавкут и Аяз. Третий, очевидно, остался в каюте. Ситуация становилась критической. Едва они сошли с последней ступени, вновь зажглись шесть фонариков и кавказцев обступила компания юнцов. В руках Потапа и Калистрата блеснули револьверы. Но и кавказцы мгновенно выхватили из-под курток автоматы. Огневая мощь была на их стороне, хотя численный перевес - на другой. Минуту все стояли не шелохнувшись. Лишь четыре ствола совершали движения влево-вправо. Первым не выдержал Аяз.
– Бросай оружие, шакалы!
– заорал он.
– Лежать! На пол!
– точно так же откликнулся Потап.
Шавкут, как самый старший и опытный из всех, сообразил, что серьезной угрозы нет, а незапланированная встреча в трюме - случайность. Он опустил дуло автомата вниз.
– Так, спокойно, - произнес он.
– Не дергайтесь. Будем расходиться, пока живы. Согласны?
– Допустим, - ответил Калистрат.
– Вам что здесь нужно? Говори, блин.
– Экскурсия. Ясно? Спрячь пушку. И уходите.
– Только после вас, - произнес Потап, также опустив ствол.
Аяз и Калистрат последовали его примеру. Открывать пальбу никому не хотелось. К тому же это пока не входило в их планы.
– Вы - первые, мы - за вами, - твердо сказал Шавкут.
– Ошибаешься. Как раз наоборот, - возразил Потап. Он был уверен, что кавказцы, пронюхав про золото, явились именно за ним.
– Ты очень смелый мальчик. Но совсем не дорожишь своей жизнью.
– Дуло автомата вновь начало подниматься, но остановилось.
– Ладно, уйдем все вместе. Только сперва хочу поглядеть, что в ящиках.
– Консервные банки, - пискнула рыжая.
– Погоди, - остановил Шавкута Потап.
– Ящики наши. Их нельзя трогать.
– А что - взорвутся?
– Еще как. Предлагаю сыграть в рулетку. В барабане - два патрона. Потап вытащил из револьвера лишние пули.
– Твой и мой. Выиграю я - консервы наши. Повезет тебе - уже не обижусь.
Шавкут и Аяз переглянулись. Идея им понравилась.
– Давай, - согласился старший кавказец.
– Храбрый трус.
Но Потап был не столько храбрым, сколько психованным. Поселившиеся в голове тараканы не давали ему жить спокойно. Крутанув барабан, он подставил дуло револьвера к виску и нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Хмуро усмехнувшись, он передал оружие Шавкуту. Тот, глядя противнику в глаза, прицелился в сердце. Прошло несколько секунд. Все ждали, затаив дыхание. Даже Второв чуть больше высунулся из-за ящиков. Неожиданно Шавкут улыбнулся, а потом громко захохотал, приговаривая:
– Ай да урус! Ай да блын!
Развернув дуло, он выстрелил в темноту, а потом бросил револьвер на пол. Пуля просвистела у Гая над ухом.
– Пошли, Аяз.
– Продолжая смеяться, Шавкут махнул рукой своему соплеменнику и стал подниматься по лестнице.
6
Лукомский и подумать не мог, что, принимая чашку с чаем из рук Катеньки Флюговой, он подвергает себя смертельной опасности: цианистый калий уже растворился и готов был ужалить его в сердце. Наоборот, глядя на хорошенькую дочь банкира, Лукомский вновь почувствовал какое-то возрождение к жизни, а плоть его, реагирующая лишь на Юлию Полужанскую, неожиданно шевельнулась. Это порадовало Лукомского, и он подумал: "Стоит ли спешить с браком? Не заняться ли этой ласковой кошечкой?" Словно невзначай он положил руку на пухлое колено Катеньки. Ее родители, сидевшие напротив, заметили это движение и понимающе переглянулись, а сама дочка зарделась. В голове банкира мгновенно созрела финансовая операция: скоропалительно выдать Катьку замуж за Лукомского и объединить капиталы.
– Пейте чай, остынет, - сказала дочка приятеля, странно улыбаясь.
КДМовкой Катерина стала полгода назад и уже принимала участие во взрыве памятника товарищу Бауману, правда, в тот раз пострадали лишь усевшиеся на железное чучело голуби. Нынешнее задание гарантировало должность в руководящей верхушке подпольной организации. А может, и всероссийскую славу заодно. Катя с детства бредила революционными подвигами Марии Спиридоновой и Фани Каплан и так же, как они, отдала свое тело и душу борьбе за освобождение трудящихся. В штабе КДМ и душой и телом охотно пользовались, порою даже выстраиваясь в очередь.