Убийственный пароход
Шрифт:
– Остынет же!
– нетерпеливо повторила Катенька.
– Я пью холодный, - отозвался Лукомский, скользнув рукой от колена к бедру и блаженно улыбаясь.
Родители вновь никак не отреагировали на это. Из солидарности они тоже решили подождать, пока чай остынет.
В соседней комнате телохранители угощались фруктами, тихо обсуждая предстоящую ликвидацию Лукомского. У Мики болела челюсть, и он поставил себе задачу замочить зловредного капитана при первой же возможности.
Неожиданно Катя подумала: не перепутала ли она чашки, в ту ли бросила цианистый калий? В спешке могла и ошибиться, но как теперь проверишь? Жаль, если яд достанется кому-нибудь из родителей. Впрочем,
– Попробуйте мой чай, он уже достаточно остыл, - предложила Катенька, передавая свою чашку Лукомскому.
– С удовольствием, - отозвался он и сделал пару глотков. Надежды юной анархистки не оправдались: кровосос продолжал скалиться как ни в чем не бывало.
– Ну хватит, - невежливо сказала она, отбирая у Лукомского чашку. Пейте из своей.
– Катенька, ты ведешь себя как-то странно, - заметила Анна и, отхлебнув чаю, покосилась на мужа.
"Значит, яд либо у Лукомского, либо у папочки", - подумала Катерина, уже начиная сгорать от любопытства. Кому же из них достанется злосчастный жребий?
Наконец к своей чашке прикоснулся и Август Соломонович Флюгов, предварительно заметив:
– Как бы я хотел окончить свои земные дни вот так, в кругу родных людей - жены, дочери и её мужа.
– Какого мужа?
– подозрительно спросил Лукомский.
– А хоть бы и тебя, старый мой друг!
– ответил банкир, отпивая чай, как Сократ из чаши с цикутой.
– Что ты на меня так смотришь?
– обратился он к дочери.
– Я помирать не собираюсь. Просто хочу устроить твою судьбу. Ты согласна?
Раз осечка вышла и тут, следовательно, яд мог находиться только в чае Лукомского.
– Скорее бы, - машинально отозвалась Катенька, думая о другом.
– Чего вы тянете?
Проводки в голове Лукомского вновь замкнулись. Он подумал: "А почему бы мне действительно не пожить с этой кошечкой? По крайней мере до Астрахани, а там видно будет". Он откашлялся и официальным тоном произнес:
– Поскольку я человек деловой и у меня мало времени, прошу и требую руки вашей дочери.
Даже родители не ожидали столь скоропалительного предложения, а Катенька, нервы которой были напряжены до предела, вдруг начала сползать со стула и, теряя сознание, потянула за собой скатерть со всеми чашками.
7
Два года назад Карина и Лена, ещё будучи десятиклассницами, прорвались на концерт заезжего кумира - Димы Дивова, по которому сходили с ума. Концерт состоялся в их родном городе Мариуполе. Им повезло: вместе с десятком других оголтелых девиц и юнцов они даже проникли в его грим-уборную, дабы припасть к ногам эстрадной звезды и выполнить любое его желание. Дима порой не брезговал после концертов позабавиться с кем-то из своих многочисленных поклонников или поклонниц. Оглядев сдерживаемых охранниками молодых идиотов и идиоток, он трижды ткнул пальцем:
– Ты, ты и ты.
– А мы?
– пискнула не попавшая в список счастливчиков Карина; её подруга молчала, поскольку у неё от огорчения просто отсох язык.
– А вы пошли в жопу, - засмеялся Дивов, дав знак охранникам гнать всех остальных резиновыми дубинками.
Это был незначительный эпизод, но он оставил трагический след в сердцах Карины и Лены. Обе они на следующий день даже собирались утопиться. Потом долго болели какой-то непонятной чесоткой, но все же выкарабкались. Прошло время. Они поступили в институт, их увлекли другие идеи и цели. И на "Коломбине" они оказались далеко не случайно. Но не из-за Дивова. А когда увидели его, решили не то чтобы отомстить, но как следует помучить
Членовредительства не было. Дима, испытавший за свою короткую жизнь все виды половых извращений, тем не менее очутился на одном из кругов ада. Несколько раз он впадал в глубокий обморок, но его возвращали к "работе" либо хлесткие удары плеткой, либо струя мочи в лицо. Не простаивали в заднем проходе и вибраторы. Певца уже освободили от кожаных браслетов, поскольку он и так еле ползал по полу. Наконец, утомившись и насытившись, студентки улеглись рядом с ним на ковре, по бокам.
– Ты считала, сколько раз он кончил?
– спросила Карина.
– Двадцать, не меньше, - ответила Елена.
– Бедненький. Чуть дышит. Может, его кокнуть, а труп ночью выбросим за борт?
– Зачем? Привяжем веревкой к ванне, а завтра продолжим уроки.
– Разумно, - согласилась Карина, засыпая.
Смежила веки и её подруга, держа в кулаке мужское достоинство кенара.
Дивов, притворявшийся по своей привычке мертвым, понимал, что они, скорее всего, шутят. Но все равно ему было весьма скверно. Эти вакханки могли спариваться до бесконечности и замучить его до смерти. Пока не поздно, надо было выбираться. Разжав пальцы Елены и освободив из плена свой фаллос, Дима на карачках пополз к столу, где, дотянувшись до бутылки с кока-колой, припал к живительной влаге. Потом с горечью и тоской посмотрел на свою одежду, разбросанную где попало. Он понял, что собрать её и одеться будет выше его сил. Утянув с ложа любви скомканную простыню, певчюга завернулся в нее, словно в римскую тогу, и на ватных ногах побрел к выходу. Еле открыл дверь и рухнул в коридоре, не найдя больше ни сил, ни желания продолжать путь.
Спустя десять минут его нашли супруги Шиншиловы, возвращавшиеся в свою каюту.
– Молодой человек, вам плохо?
– спросила сердобольная Сарра.
– Нет. Мне хорошо, - туманно ответил Дима.
– Чего тебе надо, карга старая? Тоже любви захотелось?
– Пошли отсюда, он пьян, - поспешно сказал Петр Петрович, уводя жену.
Дивов пролежал ещё минут десять, пока об него не споткнулся Микитчик, пребывавший уже в высшей стадии алкогольного опьянения. Устроившись рядышком с певцом, он тотчас же захрапел. В конце концов, уже к вечеру, вызванные старпомом Кукиным матросы разнесли обоих по каютам.
8
Ограниченный карантин, о котором сообщил старпом Кукин по внутреннему радио, а вернее, о мерах предосторожности, кои должны соблюдать пассажиры при приеме питьевой воды, и о временной изоляции больных в нижних отсеках парохода, как ни странно, никакой паники не вызвал. Некоторые подумали, что речь идет о гриппе или пищевом отравлении. В любом случае это касалось лишь тех, кто подхватил заразу. Многие же и вовсе радио не слушали и воду не пили, предпочитая более крепкие напитки.
А количество больных увеличивалось. Кубрик пришлось превратить в лазарет, выселив оттуда всех здоровых и поместив инфицированных цыган и матросов, которых регулярно навещал пуштун Мезари вместе с красавицей Глашей, оказавшейся хорошей сестрой милосердия. Но особо помочь или облегчить страдания они не могли. Некоторые больные вяло лежали на койках, уставившись в потолок и пребывая в полной прострации, другие бредили, полыхая жаром, третьи вели себя злобно и агрессивно, так что их приходилось привязывать полотенцами к спинкам кроватей. У входа в кубрик днем и ночью дежурил кто-то из матросов - на случай побега из лазарета или попытки проникновения туда посторонних. Впрочем, таковых не было. Известие об ограниченном карантине заинтересовало только супругов Шиншиловых.