Убийство Короля Нага

Батлер Джессика М.

Широкие брови Хотаха еще больше нахмурились. Затем он медленно кивнул, словно Киллот что-то сказал.

Киллот поднял руки, жестом указывая на проход.

— Если ты не позволишь мне спуститься к ней, то пусть хотя бы придут мои друзья и заберут ее к себе домой. Они из отряда кричащих химер. У вас здесь так много забот. Для них не составит труда отвести ее в дом отряда. Пожалуйста.

Хотах положил руки на пояс, затем покачал головой.

— Нейеб, ты должен помнить, что на карту поставлено гораздо больше, чем твоя возлюбленная. Я понимаю,

что это может быть действительно тяжело, но это не меняет истины дела. И я знаю об этом отряде. Я знаю, какую работу они выполняют и что им поручено. Вы должны гордиться ими.

— Они мои друзья. Практически семья. Я исключительно горжусь ими и готов доверить им ту, которую люблю больше всех на свете.

— Но им не нужно бремя, связанное с заботой о коматозном медиуме, — ответил Хотах. Его голос приобрел более суровые нотки. — Ты не хуже меня знаешь, насколько это опасно для твоего народа. И что же такое просят сделать Вавтрианы по всему миру — во всех мирах?

Киллот сжал губы в плотную линию.

Взгляд Хотаха сузился.

— Ответь на вопрос.

На его губах появилось рычание.

— Они ищут тех, кто пал, и возвращают их в безопасное место.

— Не всем повезло, как твоей суженой, иметь таких друзей или родственников, как эти двое. — Хотах указал на Тиеро и Рею. — Уже сейчас десятки и сотни людей умирают от облучения, голода и жажды. Неужели вы действительно верите, что этим Вавтрианам нужна исключительная задача — заботиться о вашей возлюбленной в дополнение к спасению всех остальных?

Киллот стиснул зубы еще сильнее, его взгляд теперь был прикован к стене, а не к лекарю.

— Я понимаю.

— Хорошо.

Рея подошла ближе, ее щеки все еще пылали от смущения.

— Простите меня, — прошептала она. — Я не думала…

Он покачал головой.

— Это не твоя вина. Я мог бы сказать тебе то, что собирался, но не сказал.

— Я останусь с ней столько, сколько смогу, — прошептала она. — Как только Тиеро вернется и будет в безопасности. Но они говорят, что больше ничего нельзя сделать. Они даже не слышат нас, когда мы говорим. Но, может быть, она проснется…

— Никто еще не проснулся, — резко сказал Киллот. Его лицо оставалось нарисованным. — Мы не знаем, что они могут слышать или чувствовать в данный момент, а что нет.

Правда. Она опустила голову, отстраняясь. Не стоит пытаться лгать Нейебу, чтобы успокоить его. Ей следовало бы знать лучше. Можно ли еще найти способ усложнить этот день?

Она тяжело вздохнула и вернулась к Тиеро:

— С тобой все в порядке?

— Мне не нравится оставлять ее там, — прошептал он. — Только не тогда, когда приближается Ки Вало Накар.

— Нет. Но нам нужно отвести тебя в безопасное место, потому что нападения будут повторяться.

Хотах начал записывать на блокноте. Два других сопровождающих вернулись к своим делам.

Киллот снова подошел к нему.

— Я прошу прощения за свою недальновидность, — сказал он, заговорив более четко. — Сейчас

странные времена.

— Действительно, — Хотах милостиво кивнул в ответ, его тон стал более мягким. — И мы все понимаем, как вам всем тяжело. Надеюсь, вы понимаете, что мы должны соблюдать законы Нейеба. Даже несмотря на то, что это должно быть трудно, особенно в вашей ситуации.

— Я уверен, что все мы понимаем, насколько это непросто. Вы и ваши люди так много времени уделяете заботе об остальных. Это необыкновенно.

— Мы — одни из мастеров исцеления. Это наш долг, данный Элонумато… — Он бросил на Киллота почти жалостливый взгляд. — Иди и отдохни, Нейеб. Если хочешь, можешь остаться со своими друзьями. Будем надеяться, что твоя возлюбленная скоро проснется и ваши узы станут всем тем, на что ты надеешься, и даже больше.

— Я полагаю, что за время вашего пребывания здесь вам пришлось внести множество изменений и поправок, — продолжал Киллот, и его легкий кивок был единственным свидетельством того, что он услышал его слова. — Компромиссы и тому подобное.

Рея подняла бровь. Ей не очень нравилось, когда его голос был направлен на нее. А вот наблюдать за его действиями против кого-то другого было очень интересно.

Хотах поднял голову, продолжая делать пометки, но тростниковое перо царапало по бумаге, оставляя за собой след темно-красных чернил.

— Разумеется.

— Тогда вы поймете, что в данном случае это приемлемый компромисс, если я буду находиться у постели моей возлюбленной. Традиция или нет.

Хотах вздохнул. Он наморщил лоб, прекратив писать.

— Мы договорились соблюдать…

— Да. Но в данном случае это может стать разницей между ее жизнью и смертью. Неужели традиции важнее этого? Я один из самых могущественных представителей своего рода. Я умею преодолевать барьеры. Я могу связаться с ней и узнать, что происходит в ее сознании. Дать ей надежду. Напомнить ей, что она не забыта. И это может оказаться бесценным. Вы сказали, что не знаете, что именно чувствуют сейчас эти люди. Вы не знаете, что они испытывают во тьме своего разума, помимо каких-то смутных предположений, сделанных несколько дней или даже недель назад. Разве не было бы полезно, если бы у вас была информация?

Хотах сузил глаза. Ловушка была уже расставлена. Даже если Киллот еще не закончил свое выступление.

— Есть и другие Нейебы…

— Нет таких, как я, как нет таких, как Саланка. И я не думаю, что у вас в отряде или команде остался хоть один такой. У вас заканчиваются люди, способные позаботиться об этих жертвах. Позвольте мне помочь ей, и я помогу вам со всеми вашими пациентами. Я поделюсь с вами всеми знаниями, которые найду, и это, в свою очередь, может помочь вам хотя бы обеспечить их реальные потребности, а не оставлять вас в догадках. Самое главное, что законы, запрещающие взаимодействие пары нулаамедов, запрещают контакт «кожа к коже», а также другие особые требования, которые я могу поклясться, что не нарушу.