Убийство Морозного Короля
Шрифт:
Она подумала о том поцелуе — прекрасном, ужасном поцелуе, когда она могла бы оттолкнуть его, но хотела лишь притянуть ближе. Поцелуй, который она поклялась никогда не повторять, но после того, как он раскрыл свои секреты — что все это было ради Фростерии… и, возможно, ради него самого, — ничего не изменилось, потому что она все еще могла умереть. Но это всегда будет стоить того, чтобы защитить тех, кого она любила.
— Мне жаль наш дом, твою работу, мамины вещи. — Эйра подавила всхлип и крепко сжала его руку.
Все ее вещи теперь тоже исчезли.
— Все не пропало. У меня есть кольцо, которое она мне подарила. — Он поднял руку, показывая золотое обручальное кольцо, которое по-прежнему носил на пальце. Затем он достал из кармана серебряную цепочку и положил ей на ладонь. — А это теперь твое. Это единственное, что я успел взять.
Слезы навернулись ей на глаза, когда она взяла в руки любимый медальон матери.
— Ты уверен? Ты не хочешь оставить ее себе?
Он покачал головой, переводя дыхание, его глаза закрылись.
— У меня есть ее воспоминания.
Застегивая цепочку на шее, Эйра испытывала искушение проведать Сарен, но лучше было дать подруге отдохнуть до конца ночи. Она не хотела будить ее, чтобы Сарен вспомнила все, что произошло, и чтобы ее взгляд упал на неподвижное тело Петре. Утром Эйра отправится к ней.
Пока же она убрала с пола катушки с нитками и другие разбросанные вещи, а затем устроилась на меховом ковре перед камином. В тепле она не нуждалась, но, держа в одной руке медальон матери, а другую поднеся к пламени, почувствовала себя комфортно.
Признание Морозко о его видениях снова закралось в ее мысли. Раньше она считала его просто королем-ублюдком, который помыкает всеми, кого пожелает, и хочет, чтобы другие подчинялись каждому его приказу. Все это правда, но в нем было больше глубины…
Эйра сосредоточилась на словах, которые он выбрал. В своем видении он видел трескающуюся землю, подменышей и Эйру, которая звала его, желая помочь. Когда он произносил эти слова, в его глазах мелькали какие-то эмоции, которые он скрывал от нее. В тот момент между ними было нечто большее, что он увидел в этом видении. Но что это было?
Эйра не стала возвращаться сегодня вечером, не позволила себе соблазнять или баловать его в поисках ответов. Она смотрела на пламя, повторяя молитву, которую мать всегда читала ей перед сном, а потом спросила, будет ли она присматривать за Петром в загробном мире.
Вздохнув, она легла на мех и смотрела на треск огня, пока ее глаза не закрылись. Перед ней возникли ярко-синие радужные глаза Морозко. Гнев в ее сердце уменьшился настолько, что она начала жалеть его. Любой в деревне назвал бы ее сумасшедшей
Эйра открыла глаза и задохнулась, поспешив сесть, когда обнаружила, что Морозко стоит над ней и изучает ее.
— Что ты делаешь? — зашипела она, обнаружив, что отец все еще спит на диване, из его приоткрытого рта вырывается легкий храп.
— Ничего, — ответил Морозко, складывая руки. — Я пришел разбудить тебя, птичка. У нас есть дела, которые нужно обсудить.
Она нахмурилась.
— Ты меня не будил. Ты просто пялился на меня.
— Так и было. — Он пожал плечами, жестом приглашая ее следовать за ним. — Пойдем со мной на улицу прямо сейчас.
Нахмурившись, она поднялась с пола и вышла за ним на снег.
— Тебе нужно научиться хорошим манерам. Не требовать от других, чтобы они делали то, что ты хочешь, как только ты скажешь.
— Я король и могу приказывать кому угодно делать все, что пожелаю. — Он пожал плечами, оскалившись в острозубой ухмылке. — Кроме того, мы не всегда можем получить то, что хотим.
— Это касается и тебя, — огрызнулась она. В его взгляде что-то мелькнуло. Намек на беспокойство? — Что это?
Морозко приподнял бровь, затем взял ледяное лезвие, которое она оставила в снегу, и вложил его ей в руку.
— Держи это при себе всегда. Мы должны уходить. Несколько охранников останутся позади.
— Сейчас? — спросила Эйра. — Я не оставлю то, что осталось от моей деревни после того, как ее разорили твари, питающиеся человеческими органами. Я даже не помогла Сарен похоронить Петре. Мой отец все еще поправляется, истощен, а его очки разбиты. Он нуждается во мне.
Морозко замолчал, пристально глядя на нее, но не отвечая.
— У меня было видение, — сказал Морозко так, словно говорил, какого цвета небо.
— И? Что ты видел?
— Пойдем со мной.
Он обхватил ее руку, и она отпрянула от него.
— Не пойду.
Ноздри Морозко раздувались, когда он стоял на расстоянии волоса от нее.
— Сейчас не время, Эйра. Помоги мне, и я унесу тебя, как в своем дворце, из этой деревни.
— О да, где ты напоил меня своей волшебной кровью. Тайно, надо сказать. И.… — она запнулась. Он не назвал ее птичкой — он назвал ее по имени. Ухмылки, которую он обычно носил, не было, в его взгляде не было игры. — Что-то действительно не так, не так ли? Пожалуйста, скажи мне. Прошлой ночью ты признался мне в том, что держал в тайне. Возможно, я для тебя лишь средство достижения цели, но разве я не заслуживаю честности? Или я снова стану твоей птичкой в клетке и ничего не буду знать?