Убийство Морозного Короля
Шрифт:
Он винил свои видения в том, что они смягчили его отношение к ней, но на самом деле все дело было в Эйре. Как, даже будучи напуганной, она яростно противостояла тому, что он — жизнь — бросал ей. А когда он ее подкарауливал, она не трусилась, а поднималась на дыбы. Как будто, возможно, она была равной. Она не заслуживала смерти, и обещание ее конца возбуждало его ярость.
Морозко не успел долго размышлять над этой мыслью, как его прервал голос Эйры, прозвучавший над толпой жителей деревни.
Он повернулся, когда она подошла,
Глядя на отца, Морозко подумал, не размышляет ли смертный о том, что Эйра все еще лежит с ним в постели. Несмотря на меланхоличное настроение, Морозко усмехнулся, и глаза Эйры нашли его.
По мерзлой земле зацокали копыта, и один из охранников Морозко подвел к ним лохматую каштановую лошадь. Позади стояли простые деревянные сани, видавшие лучшие времена. Бока были изрезаны глубокими выбоинами, а подушки уже не казались подушками. Тем не менее полозья были в приличном состоянии.
— Ваше Величество, — сказал отец Эйры, склонив голову. Когда его взгляд поймал взгляд Морозко, в его глазах, казалось, горел вопрос. — Спасибо, что позаботились о моей дочери.
Губы Морозко оставались в твердой линии. Он подумывал о том, чтобы дать ответ с серебряным языком, который ничуть не успокоил бы этого человека, но в последний момент передумал.
— Это меньшее, что я могу сделать. — Вскоре после этого Сарен вышла из-за дома с еще одной лошадью на буксире. Морозко решил, что эта лошадь принадлежит Сарен.
Эйра пересекла расстояние и обняла Сарен, затем подошла к отцу и обняла его.
— Держите глаза открытыми, вы оба. — Она посмотрела между ними и улыбнулась, после чего направилась к Морозко.
Хотя Морозко был удивлен, что она хочет ехать с ним, он этого не показал. Протянув руку Эйре, он придал своим чертам бесстрастное выражение.
— Стража во дворце, скорее всего, спустилась с горы, чтобы встретить нас на полпути. Нам нужно держать приличный темп, но в конце концов, мы быстры лишь настолько, насколько медлителен наш попутчик. — Он прищелкнул языком, и Нука, поняв это, улегся.
Когда Эйра зарылась пальцами в шерсть Нука, он повернул голову и легонько ткнулся в нее носом, а потом лизнул. Она моргнула, ошеломленная таким поступком. Улыбнувшись, она забралась в седло.
Морозко вздохнул. Даже привязанность волка оказалась под угрозой. Вскоре их окружило то, что осталось от деревни. Он вглядывался в лица, пытаясь понять, не показалось ли ему что-нибудь странным. Мог ли он увидеть в ком-нибудь из детей проблеск демона? К сожалению, никто из них не царапал кожу и не шипел на него, обнажив зубы. Было бы легче, если бы они это сделали.
Возможно,
Нука подтолкнул его, несомненно, почувствовав его внутреннее смятение. Но Морозко не мог долго думать об этом, ведь ему нужно было вести жителей к лагерю. Он очень не хотел этого делать, потому что боялся того, что таилось в смертных, да и в лесу тоже. Ни одна часть его души не хотела приближать это к своему дому.
И все же они были здесь.
Морозко забрался в седло и устроился позади Эйры, что, возможно, было не самой блестящей идеей. Она устроилась между его бедрами и, осознавая это или нет, прильнула к его груди. Ее запах ворвался в его сознание. Теплый, цветочный и такой манящий.
В его голове промелькнуло воспоминание о том, как она прижимается к его губам, но он постарался скрыть свои мысли, не желая, чтобы она узнала о них. И все же ощущение ее тела, прижатого к его, и того момента на фоне дерева… Если он не отвлечется, Эйра очень скоро поймет, где находятся его мысли.
Прежде чем отправиться в путь, он отвел несколько прядей волос Эйры в сторону, обнажив ее кожу. Она задрожала, но он знал, что это не из-за холода. Желание прижаться ртом к месту за ее ухом становилось все сильнее. Вместо этого он прислонился к ее спине и, понизив голос, сказал:
— Надеюсь, я не пожалею об этом. — Даже когда он говорил, он не был уверен, идет ли речь о лагере или о пребывании в одном из ледяных домов с Эйрой.
В этот момент ему захотелось услышать ее мысли, но ничто не звало его.
По команде Нука пустился в путь медленной рысью, позволяя тем, кто сидел в санях, не слишком наседать на лошадей. По мнению Морозко, для смертного и так было достаточно холодно. Дыхание вырывалось изо рта заметными облачками, и, судя по толстым шубам или одеялам, которыми были укутаны люди, было холодно.
Деревья не дрогнули, когда Нука пронесся мимо. Их ветви застыли на месте, не желая расставаться с ледяной оболочкой. По крайней мере, ветер был им на руку: он не завывал и не выл.
Слишком часто им приходилось останавливаться, чтобы остановить заблудившегося жителя деревни или того, кто хотел облегчиться, и в последний раз Морозко сцепил зубы и нахмурился.
— Чего ты ожидал? — пробормотала Эйра. пробормотала Эйра, опираясь на плечи Нука и вытягивая ноги. — Они не привыкли к таким путешествиям. Особенно в гору. Холодно. Будь с ними терпеливее. Они не…
— Бессмертные, — процедил Морозко. — Я прекрасно знаю. И это основание горы, а не вершина. — Он провел рукой по волосам и откинул голову назад, глядя на небо, окрашенное в фиолетовый цвет. Солнце уже теряло свою власть над днем. Если им повезет, они доберутся до места к ночи. Однако при таком темпе, если они не остановятся, то доберутся до утра.