Убийство на Аппиевой дороге
Шрифт:
Она возвышалась на крутом склоне – настолько крутом, что я счёл бы его непригодным для строительства. Киру достался сложный заказ, но архитектор с честью вышел из положения, проявив недюжинную смекалку и изобретательность. Вне всяких сомнений, он использовал опоры для придания строению необходимой устойчивости, но они были скрыты каменными стенами. Со стороны всё выглядело так, будто здание каким-то чудом держится на крутом склоне Альбы. Если смотреть снизу, можно было увидеть балкон, идущий по всему верхнему этажу; и я подумал, что вид с него
Вход располагался с противоположной, верхней стороны – здесь над землей подымался лишь тот этаж, который с нижней стороны был верхним. Немало, должно быть, пришлось потрудиться землекопам, чтобы соорудить на крутом склоне широкую ровную площадку, служившую двором. По краям площадки были сложены камни – здесь собирались возводить стену. Видимо, понимая, что вход – самое уязвимое место, Клодий и Кир решили предпринять здесь дополнительные меры защиты.
Ни тому, ни другому не суждено было увидеть исполнение своего замысла.
Мы подошли к тяжёлой двустворчатой дубовой двери. Дерево было украшено искусной резьбой и потемнело от времени. Наверняка ещё одна принадлежность прежнего Дома весталок, которой Клодий нашёл применение.
Я тихонько стукнул в дверь ногой. Тишина. Я постучал громче.
– Да есть тут вообще кто-нибудь? – Эко настороженно оглядел пустой двор, бросил взгляд в сторону конюшни. – Куда все подевались?
– Фульвия сказала, что пока что закрыла виллу.
– Думаешь, тут никого не осталось?
– Ну, это вряд ли. Кто-то должен остаться – как говорится, на хозяйстве. Я так понял, Фульвия отозвала строительных рабочих, поваров и прислугу. Вилла закрыта для приёма гостей. Но кто-то же здесь есть.
Я ещё не успел договорить, как дверь конюшни открылась, и показался мальчишка с большой корзиной, которую нёс в обеих руках. При виде нас он на миг застыл, а потом, выронив корзину, с воплем метнулся назад. Корзина перевернулась, содержимое высыпалось. Я прищурился, стараясь разглядеть, что там такое - пшено или овёс…
Мимо прожужжала оса, едва не задев меня по лицу. По крайней мере, в тот миг мне показалось, что это была оса – крупная и пролетевшая так близко, что я ощутил на лице дуновение. Но тут послышался глухой удар и звук вибрирующего дерева. Я снова обернулся к двери.
Прямо перед моими глазами подрагивало древко вонзившегося в дверь копья.
Глава 20
Я ещё толком испугаться не успел, как Давус рванул с места. При всей своей кажущейся медлительности он обладал реакцией хорошей охотничьей собаки. В мгновение ока он оказался на противоположной стороне двора и вскарабкался на штабель сложенного кирпича. Даже Эко, проворный, как я в молодые годы,
Прежде, чем мы с Эко успели двинуться с места, Давус сиганул вниз. Послышался глухой удар, вопль и крик Давуса.
– Хозяин! Скорее! Он сейчас вырвется!
Эко вышел из оцепенения и сорвался с места. Я последовал за ним. Он обежал штабель с одной стороны, я с другой. Огибая кирпичи, я снова услышал глухой удар, как бывает, когда один человек с разгона врезается в другого. Кто-то тяжело охнул от боли, и во все стороны полетели мелкие камешки. Затем я увидел Давуса, поднимающегося с земли, а чуть дальше – Эко. Мы с Давусом кинулись к нему и увидели, что он стоит, согнувшись и держась за живот, а перед ним лежит навзничь с закрытыми глазами мальчишка на вид не старше десяти лет.
– Да ничего я ему не сделал, - сказал Эко, кое-как переводя дыхание. – Пальцем не тронул. Это он врезался в меня так, что у меня дух перехватило. Чуть с ног меня не сбил. А сам упал и, должно быть, ударился головой…
Мальчишка и правда был невредим, лишь слегка оглушён падением. Придя в себя и увидев над собой троих незнакомцев, он попытался вскочить, но безуспешно, так как Давус стоял над ним, крепко наступив на рукава его туники.
– Не стоит дёргаться, молодой человек, - сказал Эко. – Никуда ты не убежишь.
Мальчик выпятил челюсть и постарался принять независимый вид, но подбородок его дрожал, и взгляд то и дело перебегал с одного лица на другое.
– Мы не сделаем тебе ничего плохого, - мягко заговорил я. – Как тебя зовут?
Мальчик сощурился, глядя на меня. Ему, лежащему, мы трое должны были казаться великанами, особенно Давус. Щурился он наверняка для того, чтобы скрыть страх; ведь если он так точно метнул копьё, значит, глаз у него был острый.
– Меня зовут Мопс, - сказал он наконец. Голос его заметно дрожал.
– А твоего друга? Того мальчика, что вышел из конюшни и закричал, когда увидел нас? Ты ведь потому и бросил копьё – услышал, как он кричит, и испугался за него?
Лицо мальчика немного разгладилось.
– Это Андрокл, он мой младший брат.
– А, твой брат. Ну, понятно. – Я поглядел в сторону конюшни. Дверь, чуть приоткрытая, открылась чуточку шире. – Андрокл, должно быть, тоже за тебя перепугался. Но вам нечего бояться, вам обоим. Говорю же, мы не сделаем вам ничего плохого.
– Тогда зачем вы пришли? – Это прозвучало тонко, даже пискляво, и Давус не удержался от смеха. Мопс покраснел от гнева и задёргался, тщетно пытаясь освободиться. Давус развеселился ещё сильнее.
– Вели своему слону убраться с моих рукавов! – От злости мальчишка наконец-то заговорил уверенно и даже властно.
– Велю, как только ты мне кое-что объяснишь. Почему никто нам не открывает? Куда все подевались?
Мальчишка дёргался и извивался, тщетно пытаясь высвободиться из туники. Он даже попытался лягнуть Давуса, но не достал.