Убийство на Аппиевой дороге
Шрифт:
– Как видишь, деваться тебе некуда, - заметил я.
– Может, нам стоит развести небольшой костёр, - предложил Эко. – Поджарим его маленько, что твоего поросёнка, и у него живо язык развяжется.
– Эко, прекрати! Он же принимает твои шуточки за чистую монету! Сдаётся мне, мальчику не так давно довелось увидеть, как с беззащитными людьми творили ужасные вещи. Потому-то он и испугался. Верно, Мопс?
Мопс не ответил, но взгляд его был красноречивей слов.
– Меня зовут Гордиан. Это мой сын, Эко. А этот, как ты его назвал, слон – мой телохранитель Давус. Нас только трое, и мы не замышляем
– Вот трус! – Мопс скривился с досады. – Вечно чуть что вопит от страха. Тени собственной боится!
– Неправда! – донеслось из конюшни. – Я не боюсь!
– Андрокл, дурень! Что стоишь, беги на мельницу! Разбуди их, скажи, что… - Мопс прикусил язык.
Мы переглянулись. Я приложил палец к губам и, осторожно обошёл кирпичи, стал приблизиться к конюшне так, чтобы меня невозможно было заметить в щель приоткрытой двери. Подойдя вплотную, я настежь распахнул дверь, выбросил вперёд руку и схватил за плечо маленького мальчика. Тот даже не пытался сопротивляться – лишь глядел на меня большими круглыми глазами.
– Не бойся, Андрокл. Ты ведь вовсе не трус, что бы там ни говорил твой брат?
Мальчик кивнул, не сводя с меня взгляда.
– Вот и хорошо. Возьми меня за руку. Вот так, молодец. Теперь пойдём, попробуем втолковать твоему неразумному старшему брату, что к чему.
– Дурачина! – с досадой выдохнул Мопс, узрев братишку. – Теперь они и тебя схватили.
Андрокл посмотрел на меня, потом на Эко, потом на Давуса.
– По-моему, они хорошие, - сказал он. – Не как те, что приходили раньше.
– Да те, скорее всего, их сюда и прислали сюда, осёл ты этакий! Чтобы нас поймать и прикончить! – У Мопса снова сорвался голос, и Давус опять рассмеялся.
– А он смешной, этот слон, - сказал Андрокл, глядя на Давуса снизу вверх.
– Когда они станут резать нас заживо на куски, как Халикора, увидишь, какой он смешной.
Андрокл содрогнулся. Я ободряюще сжал его руку.
– Халикором звали учителя молодого господина?
– спросил я.
– Откуда же ты это знаешь, если не они послали тебя? – презрительно бросил Мопс. Присутствие младшего брата придало ему сил, помогая держаться с напускной твёрдостью.
– «Они» - это те, кто убил Халикора?
– А кто же ещё? Слуги Милона! Может, он сам тебя и прислал…
– Нет! – Мой резкий тон заставил его умолкнуть. – Посмотри на меня, Мопс. И ты, Андрокл, тоже. Клянусь вам тенью своего отца, что не служу Милону, и что меня прислал сюда не он.
– А кто? – недоверчиво спросил Мопс.
– Ваша госпожа. Накануне отъезда из Рима я с ней беседовал, и она дала мне поручение. – В конце концов, это была чистая правда, пусть не вся. Совершенно ни к чему было усложнять дело, упоминая Великого.
Мопс несколько успокоился.
– Тебя прислала наша хозяйка?
– Госпожа Фульвия просила меня выяснить некоторые обстоятельства смерти вашего господина. Меня называют Сыщик, и я имею кое-какой опыт в таких делах.
– А вдруг он сумеет найти тех, кто убил Халикора! – предположил Андрокл, глядя на брата широко открытыми глазами.
– Не мели ерунды, дурачина. Что их искать, мы же и так знаем, кто его убил. Мы это сами
– Видели? А ваша госпожа мне этого не говорила. Сказала только, что люди Милона убили Халикора, управляющего и ещё двух рабов. А про вас ничего не говорила.
– Так она же не знает, что мы всё видели, - пояснил Мопс. – Ни одна живая душа не знает.
– Это раньше не знали, а теперь знают! – Андрокл упёр руки в бока и вызывающе смотрел на старшего брата – кто, дескать, теперь дурачина?
– Расскажите мне всё, - сказал я. – Это очень важно. Но сначала расскажите про тех, что на мельнице. Почему ты, Мопс, кричал Андроклу «беги на мельницу и разбудил их»? Кого «их»?
Мопс глядел на меня снизу вверх, закусив губу, явно не зная, как быть. Я почти чувствовал, как напряжённо работает детский ум. В конце концов, мы не причинили его братишке никакого вреда, да и ему самому не угрожали. К тому же я клятвенно заверил, что не служу Милону, и заявил, что выполняю поручение его госпожи, которая для такого мальчика должна быть далёкой, загадочной и всесильной, точно богиня на Олимпе. Да и валяться на земле ему порядком надоело.
– Отпустите меня, и я вам всё расскажу.
– А ты не кинешься бежать? Потому что Давус бросится за тобой – я не смогу удержать его, он как гончая, спущенная с привязи – и тогда уж летать тебе по всему двору, что мячу тряпичному.
Андрокл хихикнул. Мопс залился краской.
– Я не убегу. Убери от меня своего слона!
– Отойди, Давус.
Давус послушно отступил на шаг и стоял, чуть согнув длинные мускулистые ноги, готовый сорваться с места и кинуться вдогонку, если Мопс попытается задать стрекача. Он напоминал одну из тех гигантских кошек, которых привозят в Рим из далёких стран, чтобы стравливать друг с другом на арене – разве что те кошки никогда не улыбаются. Подумать только, а ведь каких-нибудь пару часов назад он не мог шагу ступить, не охнув от боли. Ах, если бы снова стать молодым, чувствовать себя неуязвимым, точно Ахиллес…
Мопс встал, отряхнулся и смерил Давуса с ног до головы уничижительным взглядом. У Давуса хватило такта удержаться от смеха.
– Так что ты спрашивал?
– Про тех, на мельнице.
– Дрыхнут без задних ног, скорее всего. Всю ночь пьют, а утром дрыхнут до полудня, а то и дольше. Вечная история - с тех самых пор, как они сумели сломать дверь в домик, где хранится вино.
– Мопс! – Андрокл осуждающе покачал головой.
– А что? Это чистая правда. Их дело охранять дом, вот пусть и получают по заслугам. А наше дело – управляться в конюшне; мы свою работу на совесть делаем.
– Значит, в доме сейчас никого? – спросил я.
– Ни души. Дом заперт. После того, что тут случилось, госпожа отозвала слуг в Рим. Оставила только людей охранять дом.
– И нас – присматривать за лошадьми, - добавил Андрокл. – Передай ей, что мы свою работу делаем как надо.
– Обязательно передам, - пообещал я.
– А про остальных ничего не говори, - попросил Андрокл. – Я не хочу, чтобы их наказали. – И он стал всхлипывать.
– Перестань, - одёрнул его Мопс. – Это он вспоминает, что слуги Милона сделали с Халикором и управляющим, - пояснил он. – Не глупи, не станет же госпожа резать им пальцы. Высекут их малость, только и всего.