Убийство на Аппиевой дороге
Шрифт:
Я не ждал, что на этот раз меня допустят в кельи жриц; но если правила в обители весталок на горе Альба такие же, как у их сестёр в Риме, то в дневное время мужчины должны допускаться в переднюю и в одно-два общих помещения. В конце концов, весталки не затворницы, не смеющие дышать одним воздухом с мужчиной. Приходится же им общаться со жрецами, надзирающими за тем, как они отправляют службу; да и с поставщиками припасов тоже.
Всё же отворившая нам двери дряхлая рабыня с морщинистым лицом воззрилась на нас с Эко так, словно в жизни своей не видела мужчины. Потом я сообразил, что она просто подслеповата от старости. Прожитые годы, видимо, сказались и на её слухе:
Женщина была одета в простой белый шерстяной плащ, какие обычно носят весталки. Волосы, по обычаю, были коротко острижены; на голове шерстяная повязка, скреплённая спереди металлической застёжкой. Круглое, с правильными чертами лицо явно не знало косметики, но сохраняло ровный оттенок, характерный для женщин, которые большую часть жизни проводят в помещении и которым не приходится трудиться. На вид ей было под семьдесят; видимо, прослужив в храме положенные тридцать лет, она не пожелала покинуть его и, по примеру многих своих сестёр, решила остаться среди весталок до конца дней своих.
– Наша рабыня немного глуховата, - сказала она.
– Я так и подумал. Вот только тебя она расслышала без труда, хотя и стояла к тебе спиной.
– О, ей трудно слышать лишь низкие, мужские голоса. Женские голоса она слышит довольно хорошо, так что нам её глухота не мешает. Но ты сказал, что хочешь видеть старшую жрицу. Какое у тебя к ней дело?
– Это дело довольно деликатное. Я предпочёл бы изложить его старшей жрице.
– Одного утверждения недостаточно, чтобы быть принятым старшей жрицей. – Её усмешка совершенно не вязалась с добродушным выражением круглого лица. – Прежде всего, кто ты и откуда?
– Меня зовут Гордиан, а это мой сын Эко. Ещё с нами раб; он остался во дворе, присматривает за лошадьми. Мы прибыли из Рима.
– И что же привело вас сюда?
– Я всё же предпочёл бы говорить об этом…
– Ты должен понять, Гордиан из Рима, что в последнее время здесь творилось беззаконие. Средь бела дня в нескольких шагах от нашего порога бандиты учинили самую настоящую резню. Кроме того, ими был убит владелец местной харчевни, у которого остались жена и маленький ребёнок. Наши же беды начались намного раньше. Изгнанные из своего дома, вынужденные беспомощно смотреть, как оскверняют и уничтожают священную рощу… Но я не стану докучать тебе рассказами о наших невзгодах. Скажу лишь, что даже в лучшие времена обитательницы этого дома привыкли не слишком доверять мужчинам хотя бы из опасения лишиться чистоты. А уж в такое смутное время осторожность особенно необходима. И должна тебе заметить, Гордиан из Рима, при взгляде на тебя очень трудно представить, что у тебя может быть дело к старшей жрице.
Не часто встретишь женщину, привыкшую ни в чём не уступать мужчине. Это весталка явно не собиралась докладывать обо мне старшей жрице, не убедившись, что у меня действительно есть к ней дело, заслуживающее её внимания. Как же убедить её? Сказать, что обратиться к старшей весталке мне посоветовала Фелиция, я не мог – Фелиция просила не упоминать её имени. Можно было сослаться на другое имя, куда более влиятельное. Правда, я даже здесь, в обители весталок, предпочёл бы не разглашать, что веду расследование по поручению Помпея; но, похоже, другого выхода нет…
– Гордиан, - наморщила лоб весталка, задумчиво глядя перед собой. – Гордиан из Рима. Имя довольно редкое.
– Гордианов в Риме не так уж
– Особенно тех, кто одного с тобой возраста. – Она окинула меня внимательным взглядом. – Это случайно не ты когда-то помог одной весталке по имени Лициния?
– Если ты имеешь в виду, не я ли тот Гордиан, который однажды помог старшей весталке в Риме разобраться с одним неподобающим происшествием, случившимся в их доме - то да, это я.
– «Неподобающим происшествием»? Труп мужчины, обнаруженный в келье весталки – это, по-твоему, всего лишь «неподобающее происшествие»?
– Мне не хотелось вдаваться в подробности.
– Вижу, ты сдержан. Возможно, даже скромен. Это похвально. Редкая черта для мужчины.
– А откуда ты обо всём знаешь? Конечно, про суд над Крассом, Катилиной и весталками было известно всем; но факт обнаружения трупа в Доме весталок держали в тайне.
– Не от меня. Мне известно всё, в том числе и то, что убийцу подослал Клодий, и сделал он это, чтобы оклеветать Катилину. Негодяй уже тогда творил свои злодеяния и выходил сухим из воды.
– А ты в то время служила в римском храме?
– Нет. Я всегда служила здесь, в храме весталок на Альбе.
– И тем не менее, тебе известны все тайны главного Дома весталок?
– Главного? – переспросила она, гневно раздув ноздри.
– Я хотел сказать, дома тех весталок, что служат при центральном храме…
– Ну, если ты полагаешь, будто римский Дом весталок или римский храм Весты значительнее нашего, ты сильно ошибаешься, хоть и зовёшь себя Сыщиком. Орден весталок был основан именно здесь, на горе Альба, в незапамятные времена; и сама Сильвия, мать Ромула, была жрицей нашего храма. Орден весталок в Риме был учреждён много позднее, лишь при царе Нуме Помпилии; и огонь в римском храме был зажжён от нашего огня. О да, Рим затмил нас; государственные мужи поручают свои завещания хранению римских весталок; и римским весталкам принадлежит честь хранить священные реликвии, вывезенные Энеем из Трои. Но орден весталок был основан здесь; и огонь Весты горел в нашем храме, когда ещё и Рима-то никакого не было. «Главный Дом весталок», подумать только!
– Я не хотел обидеть тебя, старшая жрица.
Она бросила на меня быстрый взгляд.
– Почему ты назвал меня старшей жрицей?
– Потому, что ты и есть старшая жрица, разве не так?
Весталка откинула голову, и хотя при её росте ей было трудно поглядеть на меня свысока, у неё получилось.
– Конечно же, я старшая жрица. Благодаря этому я и осведомлена о некоторых секретах старшей весталки Рима. И потому имя Гордиан Сыщик для меня не пустой звук. Мне известно, что человек, носящий это имя, однажды помог спасти честь нашего ордена, не говоря уже о жизни молодой, ни в чём не повинной весталки. Ты сказал, что тебе нужно поговорить со мной? Пойдём. Пусть и твой сын будет с нами. Мы можем поговорить в приёмной. Рабыня будет присутствовать. Если я буду говорить тихо, она ничего не услышит.
Внутренняя отделка поражала откровенной небрежностью. Снаружи выстроенный из камня и дерева дом хоть и не выглядел чудом архитектуры, однако смотрелся вполне достойно; переступив же порог, я с первого взгляда понял, что всё мастерство строителей было направлено исключительно напоказ. В передней, в коридоре, в приёмной, куда жрица привела нас – повсюду стены смыкались под неправильными углами, и грубо наложенные заплаты не могли скрыть оплошностей каменщиков и плотников. Плохо отёсанные плиты пола были пригнаны кое-как, штукатурка бугрилась, точно её наляпал неумелый ребёнок, спешивший поскорее покончить с надоевшим делом.