Убийство на Аппиевой дороге

Сейлор Стивен

– Значит, Фелиция, - сказал я, невольно улыбаясь в ответ на её улыбку, - ты жрица здешнего алтаря Доброй Богини?

– Я забочусь о том, чтобы проезжающие тут женщины имели возможность обратиться с молитвой к Доброй Богине.

– За определённую плату?

– Лишь нечестивец надеется получить что-то от богов, не давая ничего взамен.

Я кивнул.

– Вижу, ты и твой брат имеете неплохой приработок, знакомя проезжих с местной достопримечательностью.

– Путникам интересно услышать, что здесь было.

– Что верно, то верно.

– А откуда ты знаешь, что Феликс мой брат? Он сказал тебе?

Вот тебе раз. Я-то употребил

слово брат, подразумевая, что он тоже жрец и совершенно не подозревая, что они действительно брат и сестра. Выходит, у них тут семейное предприятие по служению богам и заработку на проезжих. Ловко. По-родственному передают друг другу любопытных путников. Ну, и соперничают по-родственному; уж не без этого.

– Думаю, мой брат не преминул также рассказать вам, что когда-то я была проституткой в храме Изиды? – Она вздёрнула подбородок, сделавшись от этого ещё выше. – Что ж, это правда. Я была храмовой проституткой. Но теперь я служу лишь Доброй Богине Фауне. – Казалось, она равно гордится как прежним своим занятием, так и нынешним.

– А в тот день ты тоже была в святилище?

– В день, битвы, ты хочешь сказать? Да, была.

– И видела, как это произошло?

– Видела.
– Глаза её были широко открыты – как бывает, борешься со сном или хочешь нагнать страху на маленьких детей. – Милон со своей свитой появился оттуда. – Она махнула по направлению к Бовиллам. – И народу же было в этой свите, скажу я вам!

– Сплошь слуги из тех, что причёсывают и накрашивают хозяйку, насколько я слышал.

– Ну уж нет. Правда, в свите Милона действительно было много рабов, которые готовят господам ванну и стелют постель – слышал бы ты, как они завопили от страха, когда всё началось! Но и телохранителей с оружием тоже хватало. Это была настоящая армия, хоть и небольшая.

– А сам Милон где был?

– Ехал впереди в повозке со своей женой.

– Они останавливались тут?

– У святилища? Нет. Фауста Корнелия никогда тут не останавливается.

– В самом деле? Казалось бы, дочь диктатора Суллы уже в силу своего высокого происхождения должна подавать пример почитания Доброй Богини.

– В Риме – может быть. Но я заметила, что большинство женщин, которые тут останавливаются, из маленьких городов и более скромного происхождения и достатка. Знатные дамы Рима считают ниже своего достоинства возносить мольбы в скромном придорожном святилище. Наверно, своё почитание Доброй Богине они привыкли выражать в более богатой обстановке.

– Это едва ли говорит об их благочестии.

– Не мне судить. – Улыбка не покидала её лица; взгляд оставался безмятежным и ясным. – Но ты хотел послушать о битве. Она началась на этом самом месте, перед святилищем. Я как раз вышла посидеть на ступенях – хотела погреться на солнце; так что всё видела.

– А который был час?

– Примерно девять.

– Ты это точно знаешь?

– Точнее некуда. На поляне позади святилища есть солнечные часы. Я незадолго до того посмотрела на них.

Итак, пока что все свидетели подтверждали слова Фульвии и опровергали заявление Милона, утверждавшего, будто стычка произошла двумя часами позднее, перед самым закатом.

– Дальше.

– Милон со своей свитой подымался в гору от Бовилл, а Клодий со своими людьми спускались к Бовиллам.

– Клодий и его люди шли по дороге? Не появились внезапно из лесу?

– Нет.

– Ты уверена, что это не была засада?

– Уверена. Никакой засады.

– Клодий ехал верхом?

–

Да. Клодий и ещё несколько ехали верхом. Остальные были пешие.

– А были среди его людей женщины или дети?

– Нет. Только мужчины.

– С оружием?

– Они выглядели отрядом хорошо обученных бойцов, если ты об этом. А тебя, видно, сильно интересуют такие подробности. До сих пор меня ещё никто так не расспрашивал.

– В самом деле? – Я смотрел на пустынную дорогу. – Значит, ты говоришь, тут они и встретились. И что же, сразу же кинулись друг на друга?

– Нет.

– А что? Сначала принялись оскорблять друг друга?

– Нет, не сначала. Даже наоборот, как только они заметили друг друга, так сразу же смолкли. И как-то насторожились. Можно было видеть, как напряжение расходится по двум отрядам, от едущих во главе до идущих в хвосте – как волны при столкновении на воде. Те, кто был верхом, застыли в сёдлах. Глаз друг с друга не спускали. Я просто чувствовала, как они стиснули зубы. Дорога хоть и широкая, но обоим отрядам пришлось вытянуться гуськом – иначе было не разминуться. Люди Клодия растянулись сильнее, чем люди Милона. И всё равно сталкивались, мешали друг другу. Я слышала, как они ворчат. У меня у самой от напряжения зубы заныли. Ощущение было – ну, такое, будто царапаешь ногтями по засохшей глине. Помню, я внезапно вздохнула и только тогда заметила, что всё это время задерживала дыхание, боясь, что вот-вот случится непоправимое.

– Тем временем Клодий и те его спутники, что были верхом, съехали с дороги и остановились, пропуская других. Как раз напротив святилища, так что мне всё было видно. Милон со своей женой ехали в повозке, всё больше удаляясь. Наконец они разминулись. Клодий снова выехал на дорогу и пустил своего коня шагом позади всех. У меня уже гора с плеч свалилась, и я прошептала благодарственную молитву Доброй Богине, радуясь, что всё обошлось. Но Клодий не мог проехать просто так. Должно быть, злой дух крутился поблизости и подтолкнул его под руку, потому что он обернулся и крикнул что-то двум гладиаторам Милона, которые шли последними.

– Гладиаторам?

– Ну да. Этим знаменитым на весь Рим бойцам – мой брат говорит, что они знамениты.

– Эвдем и Бирра?

– Да, эти двое.

– И что же крикнул Клодий?

Она моргнула.

– Будь я по-прежнему храмовой проституткой, я бы тебе повторила. Но я жрица Доброй Богини.

– А приблизительно?

– «Что приуныл, Бирра? Что, Эвдем слишком редко позволяет тебе чистить свой меч?»

– Понятно. И что тогда?

– Тот, кого он назвал Бирра, обернулся – молниеносно – и бросил в него копьё. Всё случилось мгновенно, я ни за что бы не заметила, если бы не следила. Клодий всё ещё сидел, обернувшись, и смеялся своей шутке, когда копьё ударило его со всей силы.

– Куда?

– Вот сюда. – Она коснулась своего плеча. – Промелькнуло в воздухе – я едва успела заметить. Удар был такой, что Клодий вылетел из седла. Все сразу же закричали, заметались, натыкаясь друг на друга. Я вскочила и забежала внутрь святилища, но продолжала следить, выглядывая и держась в тени, чтобы меня не заметили. Я никогда не видела битвы. Наверно, они все такие: люди кидаются друг на друга, гоняются друг за другом, рубятся мечами, швыряют копья. Девчонкой я, бывало, поглядывала за совокупляющимися в тени храма Изиды. Вот их возню всё это и напоминало. Смешно и гадко. И в то же время страшно. Было отвратительно и страшно смотреть, но я почему-то не могла отвести глаз.