Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?
Шрифт:
Некоторое время на звонок никто не отвечал. Затем неприветливый голос произнес:
— Чего вам? Я был в ванной.
— Это инспектор Тиббет, мистер Уолш.
— А сейчас уже черт знает сколько времени, чтобы звонить мне, если я могу высказать свое мнение. Я думал, вы насмотрелись на меня вчера.
— Мы с вами еще и не начали, — миролюбиво проговорил Генри. — Могу я к вам подъехать?
— Когда?
— Сейчас.
Повисла пауза, и наконец Патрик произнес:
— Господи, чего вам надо? С какой стати я должен принимать вас у себя в такое время?
— Сейчас только девять, — ответил Генри, — и я весь день был занят.
— Я
— Я могу настоять на этом, — заметил Генри, — но надеюсь, нам удастся обойтись без этого. В любом случае разве мы оба не заинтересованы в том, чтобы выяснить, кто убил Хелен? А след убийцы остывает с каждой потраченной впустую минутой.
Патрик на другом конце провода явно усомнился в своем решении, поскольку уступил:
— Ладно, приезжайте, если вам действительно надо. Вы знаете дорогу?
— Найду, — ответил Генри. — Буду у вас через полчаса.
Он позвонил Эмми и предупредил, что задержится, затем продолжил свой путь на восток.
Выяснилось, что Патрик живет в красивом, но обветшалом георгианском доме на небольшой площади рядом с Эссекс-стрит. Постепенно наводнявшие район художники и интеллектуалы стали причиной появления окрашенных в яркие цвета дверей и оконных рам. Дом Патрика не был исключением.
Входная дверь оказалась открыта, и Генри прошел в обшарпанный холл с облупившимися, выкрашенными в шоколадно-коричневый цвет стенами и вытертым линолеумом на полу. Следуя указаниям Патрика, он поднялся по ветхой лестнице на третий этаж к недавно окрашенной бескомпромиссно черной двери. На прикрепленной к ней белой табличке от руки было написано всего одно слово: «Уолш». Генри поискал звонок, не смог его обнаружить и взялся за дверной молоток в форме сжатого кулака. Он ударился о дверь с коротким глухим стуком.
В квартире тут же послышалось движение, дверь открылась, и Патрик Уолш произнес:
— Давайте входите, мой мальчик. Входите.
Патрик, выглядящий еще более огромным и неуклюжим в красной пижаме, черном махровом халате и старых верблюжьих тапочках, провел Генри в квартиру, представлявшую собой огромную студию. Инспектор подумал, что это и есть идеальное жилище художника, и неожиданно очень смутился. Он внезапно осознал, что его собственный вкус в оформлении помещений — вкус, которым он был склонен гордиться, — был плодом смешения мировоззрения представителя среднего класса, советов журналов по интерьеру и предложений рекламы. К своему стыду, он понял: все, что они с Эмми сделали в их доме, представляло собой дешевую имитацию современных взглядов на элегантное жилище. Выбирая мебель, шторы, детали интерьера, они руководствовались, пусть и не до конца это сознавая, чьим-то чужим мнением. А сейчас Генри находился в квартире, оформленной исключительно в соответствии со вкусом ее владельца, которому было наплевать на других. Генри с горечью осознал, что, если бы сам он поступил таким образом, результат был бы чудовищен. Здесь же эффект вышел поразительный.
Стены огромной комнаты были покрыты узором из беспорядочных цветных пятен, в эркерах или вокруг окон — оранжевых, темно-лиловых, бледно-голубых. Выглядело хаотично, но и весьма эффектно. Маленькие бронзовые статуэтки из Флоренции соседствовали с современными резными фигурами из Африки и перуанской керамикой. На массивном дубовом столе, напоминающем обеденный, среди завалов книг и набросков было расчищено место для каменной
Патрик уселся на маленький стул в викторианском стиле, жестом предложил Генри занять диван, поворошил угли в камине и предложил:
— Выпейте, раз уж вы здесь.
— Спасибо, — ответил Генри, — не откажусь.
Патрик не предложил ему никакого выбора. Вместо этого он налил в стаканы из толстого стекла две щедрые порции ирландского виски. Свою он выпил одним глотком, налил еще и произнес:
— Ну что?
— Хелен, — сказал Генри, — звонила вам вечером перед смертью.
Лицо Патрика изменилось, приобретя угрожающее выражение.
— И что? Это запрещено законом?
— Почему вы не сказали мне об этом?
— Вы не спрашивали. Вы спросили, видел ли я ее, и я ответил «нет».
— Не важно, — произнес Генри, — знаете, когда люди делятся информацией, это сильно облегчает жизнь. Что она вам сказала?
— Ничего особенного. Просто дружеский звонок.
Генри открыл записную книжку и пролистал ее. Механическим голосом он прочел:
— «Доктор говорит, что у него нет сомнений. Не знаю, что мне делать. Он никогда от нее не уйдет, ты же знаешь. Честно говоря, мне хочется умереть».
Последовало тяжелое, как густой туман, молчание. Затем Патрик произнес:
— Я так думаю, что эта чертова дура Олвен…
— Мисс Пайпер, как и следовало, рассказала мне…
— Как и следовало? — Патрик зло рассмеялся. — Думаю, она за всю свою жизнь ни разу не сделала ничего, чего не следовало бы. В этом ее проблема.
Генри продолжил:
— Я не думаю, что она лгала, но нельзя быть ни в чем уверенным. Если бы вы могли сказать мне, что именно сообщила вам мисс Пэнкгерст…
Патрик поднял глаза. Он казался старше, и у него было больше морщин, чем первоначально запомнилось Генри.
— Вы говорите, что Хелен убили, — проговорил он, — я в этом сомневаюсь. Я думаю, милая девочка покончила с собой, потому что… у нее были проблемы. И если так, то нет смысла рассказывать вам, какие это были проблемы. Если ее и вправду убили, то точно не из-за них. При всех обстоятельствах я не вижу смысла разглашать ее тайны.
— Рассказать мне не значит разгласить, — сказал Генри.
— Нет? — Патрик вопросительно посмотрел на него. — Позвольте мне в этом усомниться, господин инспектор. Вам недостаточно моего слова, что вы погнались не за тем зайцем и вам не стоит думать об этом? Вам следует искать убийцу в другом месте.
— Где, например?
— Не знаю. — Судя по голосу, Патрик был сбит с толку. — Если кто-то убил Хелен, то, очевидно, сделал это не просто так. Но я об этом ничего не знаю. Вы не туда пришли за информацией.
— И куда же, вы полагаете, мне следует за ней идти?