Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?

Мойес Патрисия

— Хелен! — закричал он. — Хелен!..

— Что случилось, Генри? — В дверях появилась Эмми с чайным подносом в руках.

На диване в полумраке комнаты Генри дернулся во сне и пробормотал:

— Хелен… Хелен.

— Ну же, старина. Просыпайся, — решительно сказала Эмми и включила свет. Генри медленно выпрямился, протирая глаза.

— Наверное, не заметил, как заснул, — смущенно пробормотал он.

— Хуже, — усмехнулась Эмми, — ты разговаривал во сне. Кто эта Хелен, кстати? Я уже начинаю что-то подозревать.

Генри не улыбнулся.

— Девушка,

которую убили, — ответил он. — Мне она только что снилась… Такой реалистичный сон, и… кажется, она теряет терпение из-за того, что я чего-то не замечаю.

— Ты слишком много думаешь об этом деле, — с напускной небрежностью сказала Эмми. — Из-за того, что Ронни имеет к этому отношение, и прочего. И ты съел слишком много камамбера за обедом. Ты же знаешь, что от него тебе снятся кошмары.

— Да, видимо, в этом дело, — ответил Генри. Но он не мог забыть образ Хелен. Генри был не из тех, кто считает, будто обладает особыми способностями вроде ясновидения, но что-то, какое-то смутное чувство подсказывало ему: сейчас подсказать что-то может только Хелен. Хелен… ее личность, ее одежда, ее кабинет, ее квартира…

Генри вынул из кармана неоконченное письмо, найденное на столе Хелен. Он развернул его и перечитал, не столько надеясь заметить что-нибудь новое, сколько полагая, что почерк убитой поможет ему лучше ее понять. Он перечитал письмо, бездумно перевернул лист и взглянул на листок бумаги, приколотый к первому булавкой.

Когда Эмми вернулась, Генри сидел без движения и, побледнев, не мигая, смотрел на листок бумаги в своих руках. Как он позже признавал, это было самое таинственное переживание в его жизни, и на какое-то время он был совершенно оглушен. На листке бумаги, который в пятницу вечером был абсолютно чист, тем же почерком через весь лист были выведены слова: «Видишь, что я имею в виду?»

Через несколько минут, когда Эмми ушла за ужином, Генри поднял голову и произнес:

— Да, Хелен, вижу.

Глава 12

В понедельник утром Генри направился в Скотленд-Ярд, где передал письмо Хелен вместе с загадочным приложением экспертам-графологам. Потом он позвонил в редакцию и договорился с Терезой о встрече. Вслед за этим Генри связался с Парижем и долго беседовал с одним из коллег в Сюрте. Французский детектив, который к тому же был другом Генри, весьма заинтересовался информацией и пообещал, что расследует дело и со своей стороны. Кроме того, он согласился купить некий небольшой предмет и переправить его в Лондон.

Без десяти одиннадцать Генри был на Эрл-стрит, где его тепло приветствовал швейцар, принявший, вероятно, за постоянного сотрудника. Генри и сам начинал так себя чувствовать. Он поднялся наверх на лифте.

Дверь отдела моды была открыта, и за ней царил обычный хаос. Звонили телефоны, стучали машинки, повсюду, казалось, была разбросана одежда и аксессуары. Перед большим зеркалом модель в нижнем белье снимала одно платье, чтобы натянуть другое. Переодевшись, она приняла эффектную позу. Позади

нее стояла Бет Конноли и, полуприкрыв глаза, изучала — с интересом отметил Генри — не саму девушку, а ее отражение в зеркале. Когда позже Генри поинтересовался, почему Бет поступала именно так, она объяснила, что отражение позволяет лучше представить, как будет выглядеть фотография.

Генри уже привык к полуобнаженным красавицам и включил их в свою картину мира. Он зашел в отдел моды и обратился к Бет:

— Я бы хотел просить вас об одолжении. Вы не могли бы достать мне приглашение на завтрашний показ Николаса Найта?

— Разумеется, могу.

— А не могли бы вы вспомнить дату публикации фотографий с парижских показов этого сезона?

— Двадцать седьмое февраля. В этот день мы… — Она прервалась, заметив подошедшего секретаря. — В чем дело, Мэрилин?

— Вас к телефону, мисс Конноли.

— О, черт! — выругалась Бет. — Подождите минутку, инспектор. Я ненадолго.

Бет взяла трубку. Казалось, она раздражена.

— Нет, Николас… Я же тебе уже сказала — я не имею ни малейшего представления, где она может быть. Ей следовало быть здесь в десять, но она просто не пришла… Да, я тоже в бешенстве, но что тут можно сделать?.. Ты знаешь, какими бывают девушки. Да, согласна, я бы тоже ничего подобного не подумала о Веронике, но это только доказывает: никогда нельзя знать заранее… Разумеется, я звонила ей домой… Нэнси тоже ничего не известно. Да, конечно, если я что-нибудь узнаю.

Генри почувствовал, как у него сжалось сердце. Когда Бет положила трубку, он спросил:

— Бет, мы можем пройти в соседний кабинет и поговорить?

Она, казалось, не знала, что делать.

— Ох… Это надолго? У меня фотосессия, и у нас бардак из-за…

— Только минуту, я обещаю.

— Хорошо. — Она повернулась к модели: — Снимите это и наденьте желтое с янтарным ожерельем и большой соломенной шляпой. Я скоро вернусь.

Когда дверь кабинета Генри закрылась за ними, он спросил:

— Что там с Вероникой?

— Я очень сердита на нее, — ответила Бет, — она меня подвела.

— Что вы имеете в виду?

— Я пригласила ее на фотосессию сегодня утром, а она не пришла. Мне пришлось узлом завязаться, чтобы найти другую девушку, и она все равно не совсем то, что нужно.

— Но где может быть Вероника? — Генри надеялся, что голос не выдает степень его беспокойства.

— Думаю, она решила остаться за городом. Я слышала, что она собиралась в Хэмпшир на выходные.

— Она собиралась вместе с Нэнси к ее родителям, — произнес Генри. — Из ваших слов я понял, что Нэнси вернулась.

Бет удивленно посмотрела на него:

— Я бы на вашем месте не беспокоилась, инспектор. У Найджела истерика потому, что она должна была прийти на последнюю примерку и прогон, а показ уже завтра, но я уверена, что с Вероникой все в полном порядке.

— Я тоже думаю, что она просто решила пренебречь своими обязанностями, но все же мне в любом случае стоит поговорить с Нэнси. Если вы что-то узнаете, сообщите мне, пожалуйста.