Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?

Мойес Патрисия

— Да, — ответил Генри, — понимаю.

— Итак, — продолжил Горинг, — я высказал вам свое мнение за обедом в «Оранжерее» и не вижу причин его менять. Откровенно говоря, я несколько разочарован происходящим. Продолжение расследования только ухудшает обстановку в редакции. Совершенно очевидно, что Хелен покончила с собой. Почему бы вам не признать это?

Генри ответил, осторожно подбирая слова:

— Это решать суду. Я не могу предугадать его вердикт.

Горинг одарил Генри заговорщической улыбкой.

— Все мы знаем, — сказал он, — что на решение суда повлияют

результаты полицейского расследования. Не надо прятаться за спиной коронера, инспектор.

— Могу вас заверить, — произнес Генри, — что в таком деле, как это, где присутствует некий элемент сомнения, решение суда может удивить нас всех. Я же должен представить улики так, как вижу их сам.

— И как вы их видите?

Генри долго изучающе смотрел на Горинга. Наконец он сказал:

— Как правильно заметили, мистер Горинг, вы находитесь в особом положении. Думаю, я могу поделиться своими соображениями, если вы пообещаете, что все останется между нами.

Горингу, казалось, понравилось начало, и он серьезно кивнул:

— Я вполне вас понимаю.

— Вы, разумеется, в курсе, — начал Генри, — что в чемодане мисс Филд, той ночью оказавшемся в кабинете Хелен, кто-то что-то искал.

— Я слышал, но не понимаю… Не могла сама Хелен сделать это, прежде чем…

— Нет, — ответил Генри. — Хелен упала на пишущую машинку в тот момент, когда печатала слово. Клавиши машинки были покрыты пудрой, рассыпавшейся из выпавшей из чемодана мисс Филд коробки. Пудра оказалась на всех клавишах, кроме тех, на которых застыли пальцы Хелен. Это, как и то, что принадлежавший мисс Филд ключ от здания пропал, позволяет сделать вывод: кто-то вернулся в редакцию уже после смерти Хелен и перерыл чемодан.

Горинг молча обдумал сказанное, прежде чем сказал:

— Я вынужден согласиться с вами, инспектор. Тем не менее это никоим образом не доказывает, что Хелен была убита. Давайте представим, что она покончила с собой, а этот неизвестный зашел в кабинет позже и увидел тело.

— И не поднял тревогу?

— Он не посмел. У него не было права там находиться. Он собирался украсть что-то из чемодана. Разумеется, наличие трупа в комнате его напугало. Это и объясняет лихорадочную поспешность, с которой чемодан был, по всей видимости, перерыт.

— Все это звучало бы убедительно, — проговорил Генри, — если бы не отпечатки пальцев.

— Что за отпечатки пальцев?

— Те, которых мы не нашли. На термосе были только отпечатки Хелен, а на бутылочке с цианидом — вообще никаких. Понимаете, что это значит?

— Человек, подсыпавший цианид, был в перчатках?

— Нет, все несколько сложнее. Мы знаем, что Эрнест Дженкинс — лаборант — брал термос в руки раньше тем же вечером, когда наливал туда свежий чай, так что его отпечатки должны были бы там остаться — если бы термос не вытерли позже, после того, как подсыпали цианид, но до того, как Хелен забрала его к себе в кабинет. Кроме того, Эрнест раньше тем же вечером брал бутылочку с цианидом, так что его отпечатки должны были бы обнаружиться и на ней. Если Хелен действительно покончила с собой, зачем ей вытирать термос, потом снова оставлять

на нем свои отпечатки и вытирать бутылочку с цианидом?

Горинг долго молчал и наконец произнес:

— Итак, эти улики вы представите в суде, когда расследование будет окончено?

— Я надеюсь, что к этому времени у меня появится намного больше улик.

— Ну что ж, — проговорил Горинг, — в таком случае нам остается только запастись терпением. Могу я поинтересоваться, вы… кого-нибудь подозреваете?

— Разумеется, можете, — вежливо ответил Генри, — но, боюсь, я пока не могу вам ответить.

— Разумеется. Я понимаю. — Горинг поколебался и наконец смущенно спросил: — Кстати… Когда расследование будет окончено… всплывет ли история Хелен и Майкла Хили?

— Только в случае крайней необходимости, — ответил Генри. — Я предпочитаю думать, что нам удастся этого избежать.

Горингу определенно стало легче после этих слов.

— Рад это слышать. Мы бы хотели избежать огласки любой ценой.

— Но, — продолжил Генри, — не могу обещать, что об этом не зайдет речь позже, на другом суде. На процессе об убийстве. Если обвинение не станет использовать эту информацию, тогда это сделает защита.

— Процессу, разумеется, должен предшествовать арест.

— Безусловно.

— Мне кажется, — заметил Горинг, — вы вполне уверены в том, что это скоро произойдет.

Генри улыбнулся:

— Надеюсь.

Неожиданно Горинг произнес:

— Моя жена говорит, что вы заезжали к ней в Даунли.

— Верно, — ответил Генри, — я хотел полностью снять с нее подозрения, точно установив, что в момент убийства она была в загородном доме.

— Снять с нее подозрения… Боже мой, вы ведь не связываете Лорну с…

— Нет-нет, — поспешно заверил его Генри, — это просто формальность. В любом случае у нее идеальное алиби. Она до глубокой ночи играла в бридж с соседями.

Горинг с облегчением вздохнул:

— Хорошо. Я хочу сказать, что в таких обстоятельствах я не могу не беспокоиться о том, чтобы моя семья не оказалась в этом замешана.

— Поверьте, я прекрасно вас понимаю, — отозвался Генри. Он был всем сердцем рад, что Вероника сейчас в безопасности — пусть всего лишь на эти выходные. Затем он добавил: — У вас прекрасный дом в Даунли, мистер Горинг. Должно быть, вы весьма сожалеете, что не можете проводить там больше времени.

— Работа есть работа, увы, — ответил Горинг. — И все-таки я надеюсь добраться туда сегодня вечером и провести остаток уик-энда. Моей жене, должно быть, там одиноко… Мне стоит попытаться убедить ее проводить больше времени в Лондоне.

— Мистер Горинг, — неожиданно спросил Генри, — а что вы знаете о незаконном копировании работ парижских модельеров?

Горинг, казалось, был ошарашен вопросом, но затем улыбнулся:

— До вас дошли слухи, инспектор?

— Да.

— Что ж… — Горинг поворошил угли в камине. — Сам я в это не верю, но подобные слухи очень плохо влияют на всю нашу индустрию, и с этим надо разобраться. Разумеется, мне хочется добраться до истины, но, как вы понимаете, в моем положении это нелегко.