Убийство под аккомпанемент

Марш Найо

— Прямо как Купидон и Психея, только определенно награды меньше, — пояснила она.

А потом пришло письмо, и Эдвард Мэнкс появился с белым цветком в петлице, и внезапно — а ведь она так долго даже не задумывалась о старом Неде — она почувствовала астрономический подъем. Ведь, в конце-то концов, как стимулирует, правда-правда стимулирует, понимание, что все это время Нед был НФД и писал такие чудесные вещи и влюбился по уши? Тут Фелиситэ помедлила и добавила довольно торопливо и с надменным видом:

— Вы же понимаете, что к тому

времени бедный Карлос, с моей точки зрения, остался в прошлом. То есть, говоря начистоту, просто потускнел. То есть Карлос тут был совершенно ни при чем, потому что я была не в его вкусе и мы оба друг к другу охладели, и я знаю, что он был бы не в обиде. Вы же понимаете, о чем я, верно?

— Вы пытаетесь сказать, что вы с Риверой расстались друзьями?

Фелиситэ неопределенно качнула головой и подняла брови.

— Расстались — это слишком сильно сказано, — заверила она. — Просто все как-то расклеилось.

— И не было никакой ссоры, например, когда он и вы находились в кабинете между четвертью и половиной девятого? Или позднее между мистером Мэнксом и мистером Риверой?

Повисла долгая пауза.

Наклонившись, Фелиситэ дергала ремешок туфли.

— Что, скажите на милость, — невнятно произнесла она, — навело вас на такие пустые мыслишки?

— Они совершенно беспочвенны?

— Я знаю, — сказала она громко и весело, глядя ему в глаза. — Вы сплетничали со слугами. — Она обратилась к Фоксу: — Ведь сплетничали, правда?

— Уж я-то точно не знаю, мисс де Суз, — невозмутимо ответил Фокс.

— Как вы могли! — обвинила она Аллейна. — Кто из них это был? Гортанз? Мой бедный мистер Аллейн, вы не знаете Гортанз. Она самая ловкая лгунья на свете! Просто ничего не может с собой поделать, бедняжка. Это патология.

— Так, значит, ссоры не было? — спросил Аллейн. — Ни между кем из вас?

— Мой милый, разве я вам не сказала?

— Тогда почему мистер Мэнкс ударил мистера Риверу по уху?

Глаза и рот у Фелиситэ раскрылись. Потом она сгорбилась и прикусила кончик языка. Он мог бы поклясться, что она изумлена, а через мгновение стало ясно, что она очень обрадована.

— Надо же! — воскликнула она. — Честно? Нед его ударил? Вот это я называю прекрасной данью. Когда это случилось? До того, как мы поехали в «Мет»? После обеда? Когда?

Аллейн глядел на нее не отрываясь:

— Я думал, это вы мне скажете.

— Я? Но, обещаю, я…

— У него текла из уха кровь, когда вы с ним разговаривали в кабинете? На тот случай, знаете ли, если вы скажете, что ссоры не было?

— Дайте подумать. — Фелиситэ опустила голову на скрещенные руки. Но движение было недостаточно быстрым — он заметил в ее взгляде чистейшую панику.

— Нет, — медленно произнес ее голос, приглушенный руками. — Нет, я не уверена.

Наверху, там, где лестница упиралась в первую площадку, неуловимо изменилось освещение. Аллейн поднял глаза. Там в тени стояла Карлайл Уэйн. Ее фигура и поза еще сохраняли инерцию движения, словно она хотела спуститься, но замерла, не сделав шаг, — так замирает действие в кинофильме, подчеркивая важность момента. Поверх склоненной головы Фелиситэ Аллейн легким движением руки попросил Карлайл не двигаться. Тем временем Фелиситэ заговорила снова:

— Опять-таки испытываешь некоторый подъем. Не каждый день на неделе люди дают кому-то в ухо ради прекрасных глаз любимой. — Подняв лицо, она посмотрела на Аллейна. — Как нехорошо со стороны Неда, но как мило. Милый Нед!

— Нет! — резко произнесла Карлайл. — Это уж слишком.

С приглушенным криком Фелиситэ вскочила на ноги.

— Доброе утро, мисс Уэйн, — сказал Аллейн. — У вас есть теория, почему мистер Мэнкс ударил в ухо Риверу? А ведь он ему врезал, знаете ли. Почему?

— Если вам так надо знать, — тоненьким голосом сказала Карлайл, — это было потому, что Ривера поцеловал меня, когда мы столкнулись на площадке.

— Боже ты мой! — воскликнул Аллейн. — Почему вы не сказали раньше? Так он поцеловал вас? Вам это понравилось?

— Не будьте чертовым глупцом! — крикнула Карлайл и бросилась вверх по лестнице.

— Должна сказать, — вставила Фелиситэ, — это очень нехорошо со стороны милой Лайл.

— Прошу нас простить, — сказал Аллейн и вместе с Фоксом оставил ее задумчиво рассматривать ногти.

III

— Побриться, — сказал Аллейн в машине, — принять ванну и, если повезет, часа два поспать. Все разберем дома и отправим собранное дальше экспертам. А вы как, Фокс? Трой будет рада вас принять.

— Большое спасибо, сэр, но мне и в голову бы не пришло беспокоить миссис Аллейн. Есть одно местечко…

— К черту ваше местечко! Хватит с меня вашей несубординации, дружище. Вы едете к нам.

Фокс принял это удивительное приглашение в духе, в каком оно было сделано. Он достал очки, блокнот Аллейна и расписание лорда Пастерна. Аллейн провел рукой по подбородку, передернулся и, зевнув, закрыл глаза.

— Проклятие, что ли, лежит на этом расследовании? — пробормотал он и как будто заснул.

Фокс начал шептать себе под нос. Машина скользила по Кливиден-плейс, оттуда свернула на Гросвенор-плейс, потом на Гайд-парк-корнер.

— Тц-тц-тц, — цокал языком над расписанием Фокс.

— По звуку, — сказал, не открывая глаз, Аллейн, — ни дать ни взять доктор Джонсон по пути в Стритхэм. Вы умеете хрустеть пальцами, Братец Лис?

— Понимаю, что вы имели в виду, говоря про проклятие.

— А что я имел в виду? Подбейте меня и потопите, если я знаю, что имел в виду.

— Э, сэр, нашему клиенту, кто бы он ни был, а моя точка зрения вам известна, надо было побывать в бальном зале, чтобы забрать кусок французского зонта, в гостиной, чтобы раздобыть шильце, и одному в кабинете, чтобы приспособить шильце к ручке зонта шпатлевкой.