Убийство под аккомпанемент
Шрифт:
— «Дорогой НФД, я помолвлен с молодой леди, которая временами бывает очень нежной, а потом вдруг снова обращается со мной холодно. Дело не в дурном запахе изо рта, потому что я ее спрашивал, а она сказала, что нет, и что ей бы очень хотелось, чтобы я не заводил про него разговор снова. Мне двадцать два года, рост у меня пять футов одиннадцать дюймов с головы до ног, и я хорошо сложен. Я зашибаю пятьсот пятьдесят фунтов в год. Я автомеханик первой ступени, и у меня есть виды на повышение. Она считает, что меня любит, но так вот себя ведет. Как мне к этому относиться? Карданный Вал».
— Я бы рекомендовал хорошенькую порку, — сказал Аллейн. — Бедный старина Карданный Вал.
— Продолжайте, сэр. Прочтите ответ.
Аллейн продолжил:
— «Дорогой Карданный Вал. Ваша проблема не столь необычна, как вы, возможно, склонны думать в своих расстроенных чувствах. Как нежен первый цвет любви…» Да, вот опять. Да. Хорошо. Фокс. Вы, похоже, нашли отрывок черновика и законченную статью. Черновик, отпечатанный на писчей бумаге Дьюкс-Гейт, выглядит так, словно лежал скомканный в чьем-то кармане, верно? Минутку.
Он открыл собственную папку, и мгновение спустя письмо, которое выронила из сумочки Фелиситэ в «Метрономе», лежало рядом со вторым. Аллейн склонился над обоими.
— Разумеется, это выстрел наугад, но готов поспорить, машинка одна и та же. Буква «с» несколько расшатана. Все обычные признаки.
— И к чему это нас приводит? — спросил Фокс.
Гибсон, очень довольный собой, кашлянул.
— Это приводит нас к некоторой путанице, сэр.
— Вот именно. Письмо, адресованное мисс де Суз, было напечатано на машинке в кабинете лорда Пастерна на бумаге, которой он пользуется для своей корреспонденции. На машинке имелись только его отпечатки. Я рискнул и спросил его в лоб, как давно ему известно, что Нед Мэнкс и НФД одно и то же лицо. Он не пожелал отвечать, но, клянусь, я выбил его из колеи. Я бы предположил, что он напечатал письмо после того, как увидел, что Нед Мэнкс вставил в петлицу белую гвоздику, пометил письмо «Доставлено почтой» и подбросил на столик в холле, где оно было обнаружено дворецким. Идем дальше. Не так давно Мэнкс три недели жил на Дьюкс-Гейт, и, думаю, разумно будет предположить, что он пользовался тамошней печатной машинкой и голубой писчей бумагой в кабинете, когда набрасывал заметки для своих тошнотворных статеек НФД для «Гармонии». Значит, черновик был напечатан Мэнксом. Но насколько нам известно, Мэнкс познакомился с Риверой только вчера вечером и, так уж получилось, по выражению Уильяма, съездил его по уху, потому что Ривера поцеловал не мисс де Суз, а мисс Уэйн. Так вот, если наши догадки верны, как и когда, черт побери, Ривера мог завладеть черновиком Мэнкса с галиматьей НФД? Не прошлым вечером, потому что мы извлекли его из сейфа Риверы, а он к себе не возвращался. Ответьте-ка на это, Фокс.
— Одному Богу известно.
— Во всяком случае, не нам. И если мы это выясним, то увязывается ли это с убийством Риверы? Ладно, вперед, ребята, вперед.
Он вернулся к гроссбуху, а Фокс — к связке бумаг. Наконец Аллейн удивленно протянул:
— Надо же, как у них все по-деловому поставлено.
— У кого, мистер Аллейн?
— У шантажистов, конечно. Мистер Ривера был многосторонней личностью, Фокс. Играл на аккордеоне, торговал наркотиками, шантажировал. Даже жаль, что придется посадить его убийцу. Наш мистер Ривера сам напрашивался, чтобы его укокошили. Вот тут аккуратный, по дням, перечень поставок и оплат за них. Например, третьего февраля у нас запись: «Наличными, 150 фунтов, третья сумма, С.Ф.Ф.», а неделю спустя загадочная пометка в колонке «Расход»: «6 дюж. Для С.С., 360 фунтов», за которой следует череда записей в колонке «Приход»: «Дж. С.М., 10 фунтов», «Б.Б., 100 фунтов», и так далее. Эти записи стоят особняком. Он подвел под ними черту и суммировал, выжав прибыль в двести фунтов при начальном вложении в триста шестьдесят.
— Черт побери, это же его записи по торговле наркотиками. Вы сказали «С.С.», мистер Аллейн. Интересно, а вдруг он был связан со «Снежными Санта»?
— А «Б.Б.» в графе плательщиков. Довольно выгодный клиент этот «Б.Б.».
— Морри Морено?
— Я бы не удивился. Сдается мне, Фокс, что Ривера был посредником, как раз из тех, кого нам не так-то легко поймать. Скорее всего он никогда не передавал товар напрямую потребителям. За исключением, несомненно, несчастного Морено. Нет, скорее уж дела Риверы велись в его пурпурно-атласной гостиной. При малейшем признаке того, что мы на него вышли, он сжег бы свои книги и, при необходимости, вернулся на родину или куда там еще.
— Или сам пошел нам навстречу, выдав информацию о мелкой рыбешке. Они и так довольно часто поступают.
— Да, верно. Что еще вам посчастливилось выудить, братец Фокс?
— Письма, — откликнулся Фокс. — Запечатанный пакет. И наличные.
— Вполне соответствует его бухгалтерии, пожалуй.
— Погодите, сэр. Нисколько не удивлюсь. Погодите.
Долго им ждать не пришлось. На стол Аллейну легли слишком уж знакомые орудия профессионального шантажиста: пошлые, бесцветные письма, за которые платили снова и снова, но так и не выкупали, потускневшие вырезки из давнишних газет, одна-две отчаянные мольбы о снисхождении, неумолимые записи в колонке «Расход». Аллейну показалось, он испачкал пальцы, перебирая их, а Фокс потирал руки.
— Вот и оно! — удовлетворенно констатировал Фокс, а через минуту-другую: — Посмотрите сюда, мистер Аллейн.
Это было письмо, подписанное «Фелиситэ» и с датой четырехмесячной давности. Внимательно его прочитав, Аллейн отдал его Фоксу, который сказал:
— Это подтверждает существование романа.
— По всей очевидности.
— Забавно, — сказал он, — глядя на него, даже мертвого, можно подумать, что любая девушка в здравом уме сразу бы его раскусила. Вот еще два письма. Более-менее в том же духе.
— Да.
— Да. Ну так вот, — протянул Фокс, — если оставить на время молодую леди, что — если вообще что-нибудь — у нас есть теперь на его светлость?
— Надо думать, не слишком много. Если только вы не найдете что-нибудь, проливающее свет на доселе неведомые скандалы в прошлом его светлости, а он, на мой взгляд, не из тех, кто скрывает свои выходки.
— Тем не менее, сэр, возможно, что-то найдется. Вспомнить только, как его светлость поощрял роман своей падчерицы. Вам не кажется, что Ривера что-то на него имел?
— Возможно, — согласился Аллейн, — будь его светлость кем-то иным, чем его светлость. Но возможно. Итак, вчера вечером, решив ликвидировать Риверу, он пишет письмо якобы от имени НФД с мыслишкой толкнуть чересчур впечатлительную мисс де Суз в объятия Эдварда Мэнкса.
— Вот видите!
— А откуда лорду Пастерну известно, что Мэнкс и НФД одно и то же лицо? А если Ривера шантажировал Мэнкса при помощи черновика НФД, то, будучи отпечатанным на машинке, оно не слишком-то действенное средство. Кто угодно на Дьюкс-Гейт мог его напечатать. И он не был знаком с Мэнксом. Ладно, оставим пока. Да-да, оставим. Но все сходится… Отчасти… Только, только… — Он потер переносицу. — Простите, Фокс, никак не могу примирить со всем этим характеры Пастерна и Мэнкса, мне все кажется, что не те они люди. Знаю, аргумент крайне шаткий. Я и не пытаюсь его оправдать. А что там в коробке?
Фокс уже ее открыл и подтолкнул через стол.
— Сами наркотики, — сказал он. — Отличный улов, Гибсон.
В коробке лежали аккуратные маленькие пачки, надежно запечатанные, и в отдельной картонке несколько сигарет.
— Скорее всего да, — согласился Аллейн. — Значит, он все-таки не был конечным получателем, а они отправлялись обычным своим треклятым лабиринтом. — Он посмотрел на Скотта, сержанта помладше. — Вы, Скотт, кажется, ни по одному такому делу не работали. Скорее всего это героин или кокаин, и, несомненно, он проделал немалый путь в фальшивых челюстях, пупках толстяков, фальшивых слуховых аппаратах, цоколях электрических лампочек и еще бог знает в чем. Отличный улов, как выразился мистер Фокс, Гибсон. Думаю, пока мы оставим Риверу. — Он повернулся к Скотту и Уотсону. — Давайте послушаем про Морри Морено.