Убийство в Угличе

Махаев Геннадий Иванович

Следователь вышел на улицу и призадумался: надо идти в номера к Хряпину, но что-то не дает покоя, какая-то мысль кру­тилась в голове и все время ускользала... Так ничего и не уяснив, Кухов положил сначала зайти в участок, узнать, что показывает Венька, не привезли ли братьев Зайцевых, пришла ли телеграмме из Рыбинска. Да, дел было много, и все требовали его присутст­вия. Э, да время-то уж шло к обеду, и Никита Иванович решил идти домой. Да хоть раз за последние два дня поесть спокойно в домашней обстановке.

Жена

поставила перед ним тарелку с супом, с аппетитом съев первое и принимаясь за жаркое, он сказал:

— Чего это у соседки, ремонт что ли? По какому поводу?

— Да бумаги на оклейку дешево купила! Вот и ремонтиру­ется!

— Бумаги?! Вот оно что в голове вертелось: писче-бумажная фабрика! Там надо «копать»!

— Торопливо одеваясь, уже из прихожей крикнул жене: «Я — в участок».

— Когда вернешься-то? — спросила жена.

— Ну уж к вечеру, не раньше, — ответствовал следователь.

И НЕ ВАНЬКА, И НЕ ЗАЙЦЕВЫ…

Придя в участок, Кухов спросил:

— Ну, что Ванька говорит?

Помощник следователя Токин, худощавый молодой человек, принес протокол дознания.

— Вот по доставлению в участок произведен личный обыск задержанного. При нем обнаружено: денег восемнадцать копеек серебром, золотой крестик, папиросы, спички.

— И все?

— Все, ваше благородие, да не все.

— А что еще такое?

— На вопрос, откуда у него крестик, отвечал: что, мол, его крест, а почему не на шее, а в кармане, ответствовал, что цепочку продал и пропил, а крестик — побоялся.

— Да, пожалуй, такой побоится! Да и отродясь у Ваньки зо­лотого креста не бывало! Давно бы пропил, — усмехнулся Кухов.

— То же самое я ему сказал.

— Ну и что далее?

— А вот что, на основании подозрения на его участие в пре­ступлении мы произвели у него дома и у его зазнобы в Зарядье обыск.

— Что нашли? — в нетерпении поторопил Кухов.

— В доме у него ничего, а у зазнобы есть улов и хороший.

— Так что же там?

— А вот что, — и Токин протянул Кухову протокол обыска.

— Так, — протянул Кухов, прочитав протокол, и как он это объясняет, откуда у него все это?

— Говорит, нашел в Рыбинске, на бульваре около скамейки.

— Купил, нашел, еле ушел, хотели еще дать — не смогли догнать, — посмеялся Кухов.

— А ну, давай его сюда, разговаривать будем, да, кстати, Зайцевых привезли?

— Доставили, ваше благородие.

— Что говорят? Ну, впрочем, с ними потом, давай Ваньку сюда.

Через некоторое время привели Ваньку.

— Ну, рассказывай, добрый молодец, откуда у тебя все это богатство? Только сказки не рассказывай! Все равно проверим, неверное, в Рыбинске уж в полиции заявление о краже есть!

— Ей-богу, нашел! — сказал Ванька, — выпустили меня с острогу, денег — три рубля; ну, думаю, до дому как-нибудь до­берусь, пойду на базар — может, кто из Углича найдется. Купил бутылку, само собой, чтоб не с пустыми руками договариваться. Ан, никого на базаре не встретил.

Ну, думаю, тогда с утра пешком. Может, где ни то подве­зет , а в вечер по такой погоде куда идти, не лето! Переночую, думаю, в ночлежке, да с утра и в путь

— Ну, ври дальше* — подзудил Кухов.

— Да не вру я. Думаю, пойти хоть на бульвар, выпить ма­ленько да закусить, бутылка уж была, взял у торговки требухи с хлебом, стаканчиком разжился да и пошел. Посидел, выпил не­много, закусил. Ну, пойду в ночлежку, чем болтаться по городу.

И прохожу мимо другой скамейки, смотрю — стоит корзин­ка небольшая, огляделся, никого кругом нету. Ну, я, значит, кор­зинку в руки и ходу под берег.

Там посмотрел, а в корзинке шкатулка в платок женский за­вернута, Я ее камнем разбил, а там, батюшки, богатство-то ка­кое! Я скорей платок да корзинку в каменьях спрятал, а шкатулку за пазуху, да и опять ходу в ночлежку к Силантьичу.

Он меня знает, за рубль отдельные комнаты сдает кому по­чище. Взял я комнату да там и рассмотрел все хорошо, денег там — двадцать рублей да кольца да серьги. И запонки и салфет­ки. Никому ничего не сказал, конечно, не дурак ведь. А утром домой на телеге, мужика за четыре рубля сторговал.

— Сережку Саньке половому и салфетки в трактире пред­лагал? — спросил Кухов.

— Знаете уже, ну предлагал, да не взял он.

— Что же ты так ничего и не продал?

— Кольцо одно цыганам сбагрил, а более пока ничего.

— Посиди пока. Проверим, а там видно будет.

Отправив Ваньку в камеру, потребовал к себе Зайцевых, Привели их по одному, сначала старшего Костю.

— Ну что, Аника-воин, рассказывай что на перевозе набедо­курили.

— Это не мы, господин следователь, ей-богу, не мы!

— Как же не вы, когда вас местные опознали, да и Власова с Жогиным привезли — опознают.

— На переправе вот чего вышло. Мы с некоузскими, что у нас в гостях были, к ним наладились, а перевозчик вышел, вишь ты, не везет, денег требует.

— А ты как хотел, задарма что ли? — подзадорил Кухов.

— Зачем задарма, мы ему пятиалтынный давали, а он гово­рит: вес четверо, давай сорок копеек. А где их взять, когда все уже пропито? Я, говорю, у друзей дома есть, за тем и едем, на обратном пути рассчитаемся.