Убийство Вампира Завоевателя
Шрифт:
Это должно было утешить меня. В конце концов, что такое семья, как не те, кто помогает тебе найти путь назад, к тому, что было правильным?
Но сегодня это не утешало.
Зрячая Мать отстранилась, ее внимание ускользало. Она наклонила голову, и я заподозрила, что Аша шепчет ей что-то.
— Мне нужно идти, — сказала она. — Все равно скоро наступит ночь. Тебе пора идти.
Я кивнула. Я старательно удерживала свое присутствие, возвращая себе образ стоического профессионализма.
Зрячая потянулась к сумке у
— Он благословен, — сказала она. — Один удар этим, как можно ближе к сердцу, и он умрет.
Умрет.
Я изо всех сил старалась сохранить спокойное выражение лица и присутствие.
— Мы узнали достаточно, — сказала она. — Позволь ему пройти через Каризин и убей его, когда сможешь сделать это безопасно. Затем возвращайтесь в Соляную Крепость.
Она не дала мне времени ответить. Она просто повернулась и исчезла, уйдя в нити, оставив меня на месте, держа в руках мой благословенный и проклятый кинжал, причем орден был намного тяжелее клинка.
ГЛАВА 28
Я долго шла обратно в Терновый Дворец, наслаждаясь затишьем сумеречных часов. Когда я вернулась, Атриус ждал меня в моей комнате.
Я остановилась. Он стоял у окна, глядя сквозь щель в занавесках на открывающийся вид, где солнце только-только скрылось за скалистым горизонтом.
Вес кинжала у моего бедра словно удвоился.
— Я рада, что ты позволил себе войти, — сказала я с язвительным сарказмом.
Наша обычная шутка. Ничего не изменилось.
— Теперь это мой замок. — Он повернулся ко мне лицом и сказал: — Твой брат проснулся.
Мое сердце заколотилось. Мне пришлось сдерживать себя, чтобы не развернуться и не побежать к Наро немедленно.
— Я тут подумал, — продолжил Атриус. — Конечно, ты отправишься с нами в Каризин. И если бы ты хотела, я бы разрешил ему поехать.
Мои брови при этом слегка приподнялись. Конечно, Наро не мог путешествовать — да я и не хотела бы этого. Идти с армией Атриуса было, пожалуй, самым опасным местом, где он мог оказаться, как бы сильно я ни желала удержать брата рядом.
Словно следуя тому же ходу мыслей, Атриус продолжил:
— Но мы оба знаем, что в его нынешнем состоянии это будет непросто. Поэтому. Я договорился.
Какая-то крошечная часть меня не хотела даже слышать это, потому что я знала, что это будет трудно. И в то же время я позорно отчаянно нуждалась в помощи Атриуса.
Я подошла ближе.
— Устраивает?
— У вампиров нет опыта борьбы с зависимостью от Пифорасида. Но у нас есть свои наркотики, не менее сильные. В прошлом это… было проблемой. Среди солдат. — Его руки были сцеплены за спиной. Он пересек комнату медленными, блуждающими
— Спасибо. — Слова вырвались из моего горла вместе со вспышкой дикой надежды в груди. — Это… просто… спасибо.
Он выглядел так же неловко, как и я, когда его благодарила. Мы были уже близко, оба в центре комнаты. Его глаза проследили за моим лицом.
— Я не могу давать обещания, — пробормотал он.
Он сказал это как извинение.
— Даже если бы ты мог, — ответила я, — я бы им не поверила.
Я была благодарна ему за честность. За его несовершенные усилия. Никто из тех, кто пережил ту жизнь, что прожили мы, не мог отрицать ее ценности. Большинство вообще никогда не пытаются.
Кинжал, пристегнутый к моему бедру, теперь ощущался как тиски, медленно затягивающиеся.
— Мой народ научился бороться за невозможное, — сказал он. — Иначе мы бы не выжили.
Эти слова прозвучали сильнее, чем мне хотелось бы.
— Спасибо, — повторила я, и Атриус оставил меня в покое, не сказав больше ни слова.
Атриус был прав. Наро не спал. Он выглядел как живой труп, но он не спал.
Тем не менее, казалось, он не был заинтересован в разговоре. Он смотрел в окно, пока я сидела рядом с его кроватью, почти не отвечая на мои приветствия и вопросы — Как дела? Тебе лучше? Тебе что-нибудь нужно?
Ничего.
Пока, наконец, с нарастающим разочарованием я не спросила:
— Ты хочешь смотреть на меня, когда я пытаюсь спасти твою жизнь?
На это он издал небольшой полусмешок — звук был болезненным, потому что очень напоминал тот, который он издавал в подростковом возрасте, отвечая на шутку или подколку другого уличного мальчишки.
— Хочу ли я смотреть на тебя? Хочу ли я?
Наконец он повернул голову.
— Нет, Ви. Не хочу. Почему я должен хотеть смотреть на тебя и видеть, что ты сделала с собой, потому что меня не было рядом, чтобы защитить тебя?
Моя челюсть сжалась. Сначала пришла боль. Затем гнев.
— Потому что ты думала, что я мертв шестнадцать проклятых богами лет.
Он снова зашипел, да так яростно, что плевок разлетелся по покрывалу, и я рывком поднялась на ноги.
— А что насчет тебя? Я здесь не для того, чтобы отказываться смотреть на тебя, хотя каждый раз, когда я это делаю, я вижу лишь разлагающийся труп человека, в который ты превратился.
— Видишь, — сплюнул он. — Ты ничего не видишь.