Убийство - завтра
Шрифт:
– Идите спать, девочки, - устало произнес он.
– Я сам тут присмотрю... Если появятся журналисты, я знаю, что сказать.
– Боже мой, - простонала Бабл, - бедный Рей... Ужасная смерть...
– Не растравляйте себя, Бабл, лучше поспите. Примите снотворное, посоветовал Эдди.
– Мэвис, идемте. Комната для вас была приготовлена еще вчера до этого... до этих...
Бабл опять стала сморкаться.
– Я мечтаю выспаться, - потянулась я всем телом.
– Боже мой, - Бабл запричитала.
– Эта латиноамериканская шлюха сказала, что убийца - среди нас. Боже мой!
–
– Что вы говорите!
– Свет! Он погас ровно в четыре. Кто-то отключил рубильник, а ведь рубильник находится снаружи дома. Потом этот же человек включил его, и свет загорелся.
– Снаружи... Там были парни Майка, - медленно, словно осененная догадкой, сказала Бабл.
– Да, там были парни Англичанина, лучшего друга мистера Ромейна, вкрадчиво произнес Говард.
Я проспала до пяти часов дня. Открыв глаза, вспомнила вчерашнее и горько усмехнулась: кажется, впервые в жизни меня лишили сна на всю ночь, но при этом не подарили ни единого поцелуя. Кошмар! Хуже этого бывает только прогулка по оживленной улице в юбке с великолепной шлицей на бедре, не производящей на мужчин никакого впечатления и не вызывающей у них ни малейшего желания заглянуть в глубины юбочного пространства.
Я распаковала свою сумку, потом приняла душ и облачилась в белый свитерок и узкие брючки. Легкая косметика тоже к месту.
Я шла в гостиную в хорошем настроении. В конце концов, мистер Ромейн не был мне ни другом, ни любовником, ни отцом. С чего бы это мне переживать из-за его смерти!
Потом я поняла, что мои шаги заглушил толстый ковер - голубки не услышали моего появления.
Конечно, утешать вдов - занятие благородное. Нельзя не выразить сочувствие, видя, как она, несчастная, убивается. Но зачем при этом держать ее в своих объятиях? Надо хотя бы подождать, пока вдова оденется! Можно даже порекомендовать ей сменить абсолютно прозрачный нейлоновый пеньюар на черное платье, посоветовать надеть нижнее белье. Как бы вдова ни была неутешна, все же непонятно, почему Эдди столь необходимо лежать с ней на одном диване, когда в доме полно спален и дорогих мебельных гарнитуров.
Хотя, разумеется, какое мне дело до вдов. Фи! Если надо, я буду считать, что Эдди гладит спинку Бабл потому, что хотел ухватиться за спинку дивана, но промахнулся.
Однако если посмотреть на это дело с другой стороны, то какая-нибудь ханжа сказала бы, что это разврат и позор: тело мужа в морге, а любовник уже на диване.
Я сочла необходимым громко прочистить горло. Эдди отскочил от вдовушки. Он просто-напросто свалился на пол! А Бабл попыталась улыбнуться:
– О, милочка! Вы уже встали? Я думала, что ваш сон крепче...
– У вас такие мягкие, пушистые ковры, мадам. Когда идешь по ним, возникает ощущение, что ты просто паришь над полом.
– Нет, это не ковры, а ноги такие, - проворчал Эдди, - они шастают, где надо и где не надо.
Он поднялся. Надо сказать, что парочка не чувствовала себя сильно обеспокоенной.
– Я никак не могла успокоиться, - томно произнесла Бабл, - и Эдди утешал меня, как мог. Он великодушен, наш Эдди-бой. Не может видеть, как женщина плачет.
– Вы, наверное, промочили своими слезами одежду насквозь и Эдди пришлось помочь вам переодеться, - вставила я ей шпильку.
Бабл подавила желание ответить ударом на удар.
– Ну вот, все встали, - сказала она, - и все хотят есть. Пойду поищу чего-нибудь в холодильнике. Как вы смотрите на бифштексы?
– То, что надо!
– одобрила я.
– Эдди, налейте Мэвис джина. Лед там, - указала Бабл и исчезла.
Говард с угрюмым видом принялся звенеть за стойкой бара бутылками и бокалами. Я смотрела на него с легкой усмешкой.
– Ваш хозяин умер, Эдди. Теперь, очевидно, вы будете хранить тело его жены.
– Не мелите чепуху.
– Бьюсь об заклад, что Бабл попросила вас остаться здесь - так же, как она попросила меня сделать это.
– Между прочим, я все утро отбивался от репортеров. А вы с Бабл почивали в своих кроватках. Я отразил первый натиск в полдень. Но в два часа здесь была туча из писак и операторов с камерами. Видели бы вы меня в этот момент!
– Да, понимаю... Лишившись последних сил, вы прилегли на диванчик, и рука Бабл показалась вам мягкой подушкой...
Эдди посмотрел на меня так, что я испугалась: не налил ли он мне вместо джина яду в бокал?
Я пригубила напиток и села. Эдди устроился рядом. Его злость прошла. Он пил и смотрел на меня своим наглым взглядом.
– Что там лейтенант Джератти говорил про убийство в Сан-Диего?
– я попыталась вспомнить формулировку.
– "Его спасло отсутствие прямых улик". Это правда?
– Да, я был под следствием, - проскрипел Эдди.
– Меня оправдали.
– Ничего не смогли доказать?
– Прокурор прекратил дело... ввиду смерти главного свидетеля обвинения.
Эдди пригубил бокал - отпил совсем немного.
– Что случилось со свидетелем? Шел в суд и провалился в канализационное отверстие?
– Дорожная катастрофа.
Я решила, что не стоит копаться в прошлом Говарда: кто знает, что там таится... Я хотела переменить тему, но не успела: Эдди сделал это сам. Он просто обхватил мои колени своими и сжал до хруста.
– Мэвис, о чем мы говорим, когда вы так великолепны, а я так голоден! он произнес это голосом, полным страсти.
– Разве Бабл не утолила ваш голод?
– холодно осведомилась я.
– Не придавайте значения сцене, которую вы застали... Бабл действительно сильно переживала, ей нужно было опереться на чье-то плечо. Подвернулось мое... Это несерьезно.
– Конечно, несерьезно. Иначе бы Бабл надела вечернее платье, а не прозрачный пеньюар!
– Мэвис, - взмолился он, - Бабл теперь моя хозяйка, я должен считаться с ней. Но вы! Вы заставляете меня забыть все на свете!
Своими крепкими ладонями он сжал мою талию - я едва могла дышать. Наверное, талия показалась ему стеблем, а губы - цветком. Эдди притянул меня к себе и поцеловал. Он поступил опрометчиво, потому что я почувствовала, что слабею. Силы покидали меня. Он целовал и целовал... Мой рот был занят, и я не могла сказать Эдди, чтобы он убрал свои руки, колени, губы... Разумом я сопротивлялась, но сама всем телом тянулась к нему...