Убрать ИИ проповедника

Гамаус Лиза

Сразу напротив двери в общей приёмной офиса красовалось позолоченное изображение летящего орла, в клюве которого висела перевязанная верёвкой коробка, а над орлом была надпись: «ORLOFF LOGISTICS Ltd.», и по-русски: «ООО ОРЛОВ — ЛОГИСТИЧЕСКАЯ КОМПАНИЯ». Войдя в общую приёмную, орлов быстро прошёл мимо вскочивших трёх секретарш, тараторивших приветствие, и последовал вглубь помещения к своему кабинету и своей приёмной, где вот уже семнадцать лет командовала Марина, строгая, элегантная сорокапятилетняя, отдалённо напоминающая Одри Хепберн. Рядом со столом, где она сидела, у стены, на красивой тумбочке ультра современного дизайна стояла большая пузатая

хрустальная ваза, полная крупных ярко-жёлтых тюльпанов.

Орлов быстро подошёл к Марине и вынул из кармана плаща маленький бумажный пакетик на шёлковых ручках-верёвочках.

— С Днём рождения! — сказал сухо Орлов и протянул Марине пакетик.

— Я Цветы

— Работаем, — перебил Марину Орлов.

— Севостьянов будет через десять минут, — тут же вошла в рабочий график Марина.

— Голубчик — по лицу Орлова пробежала лёгкая улыбка.

— Билетёрша из Малого говорит, что, вероятно, это последний спектакль, где играет Булавина. Вот билет, — Марина положила перед Орловым продолговатый конверт. Орлов сунул конверт в карман плаща и на мгновение как бы застыл, потом быстро пошёл к двери своего кабинета, резко открыл её, шагнул внутрь и хлопнул замком.

Марина посмотрела на его реакцию и тоже задумалась. Сорок пятый день рождения настроения не поднимал. Она достала из пакетика, который преподнёс Орлов, маленькую ювелирную коробочку, повертела её в руках и медленно открыла. Внутри лежала перламутровая бабочка, тельце которой было выложено мелкими бриллиантами. В приёмную зашёл Севостьянов. Марина вздрогнула, увидев Севостьянова с букетом цветов.

— День рождения не только щёлкает по носу, но и дарит приятные мгновения, приятные мгновения, — улыбался Севостьянов, застукав её перед подарком. Полноватый, коротко подстриженный шатен с зелёно-жёлтыми глазами и доброй улыбкой.

— Розы? — чуть слышно спросила Марина, поднимая на него глаза.

— Красные розы, — подтвердил Севостьянов, подходя к Марине и целуя её в щёку, — вам подходят только розы только розы, — у него была привычка повторять последнюю фразу. Он не заикался и произносил слова достаточно чётко, но вот любил повторить.

— Спасибо, Игорь. Шеф ждёт, — немного смущаясь ответила Марина, быстро засовывая коробочку с бабочкой в ящик стола.

— Пошёл, — сказал сам себе Севостьянов и шагнул в сторону двери.

Марина уставилась на монитор стеклянными глазами. Работать не хотелось. Она проверила свою почту, но поздравлений никаких не было. Друзья, не говоря уже о знакомых, медленно, но верно растворялись в череде лет. Оставались, правда, виртуальные друзья вместе с виртуальными подарками и виртуальными вечеринками. Реальным был только Орлов. Марина опять достала коробочку с бабочкой, открыла её и тут же закрыла. В глазах стояли слёзы.

Необъятный стеклянный кабинет Орлова никого не оставлял равнодушным. Это было настоящее орлиное гнездо, свитое на вершине скалы из бетона и стекла. Из окон-стен можно было часами смотреть на город, что Орлов и делал практически каждый день в часы раздумий. Сейчас он сидел за огромным пустым письменным столом, сделанным из точно такого же махагона, как пол и отделка стен. Стол виртуозно спускался полу спиралью с рабочей поверхности до самого низа, напоминая гигантскую морскую раковину. Хозяйское кресло было обтянуто мягкой фиолетовой замшей двух оттенков. За спиной висела картина: на белом фоне в центре полотна светилась зеленоватая сфера. Напротив стола-раковины стояло два строгих классических стула, на одном из

которых примостился Севостьянов.

— Сбой в голосовой системе — это более, чем серьёзно. Скорость аналитики низкая, особенно по непрогнозируемым пикам. Есть жалобы от распределительных центров, — выдал Орлов.

Севостьянов никогда не возражал и не спорил. Молча наматывал на ус претензии, и на следующий день поражал результатом. За это Орлов его держал и сделал самым главным в IT- отделе, что, по сути, считалось вторым местом после шефа. Севостьянов был компьютерным гением. Орлов платил ему миллионы, потому что он их действительно заслуживал. Сейчас Орлову никакая внешняя реакция на его слова была не нужна — он сказал, Севостьянов услышал.

— Геннадий Викторович, я закончил новую систему. Она лучше японской процентов на двадцать процентов на двадцать.

— Я весь внимание.

— Мы сможем сразу перейти на использование искусственного интеллекта. Это позволит полностью руководить персоналом складов и даже менеджерами. ИИ сможет не только работать в реальном времени, но и находить новые пути решения увеличения скорости работы. У нас всё готово.

— Не прошло и трёх месяцев, — Орлов включил свой ноутбук, — не очень-то вы прыткие в вашем хвалёном отделе, как я посмотрю.

— Люди почти не нужны с их социальными пакетами, — продолжал Севостьянов, — эффективность 50 % плюс, дальше больше. Любая человеческая инициатива должна будет проходить проверку ИИ на эффективность. Причём, всё решается очень быстро очень быстро.

Орлов встал из-за стола и подошёл к панорамному окну. Севостьянов знал, что за этой стойкой шефа обычно следует решение. Орлов привычно положил руки за спину, ноги поставил на ширину плеч и начал едва заметно покачиваться.

— Подготовьте смету и приступайте! — спокойно произнёс Орлов, но Севостьянов и без этого уже понял, что шеф доволен.

Орлов продолжал стоять. Он явно приглядывался, как будто там вдалеке, за кольцом увидел что-то. Потом быстро повернулся на каблуках и почти одним прыжком оказался у стола. Нажал какую-то невидимую кнопку и прокричал: «Марина! Машину, срочно!»

Севостьянов, который ещё сидел на стуле и ждал команды «Вольно, можно идти», вздрогнул и моргнул одновременно.

— Вы давно свободны, Севостьянов! Идите же, работайте! — рявкнул Орлов с напускной строгостью.

— Пошёл, — ответил как всегда Севостьянов и тут же встал со стула.

4

Князь Звездич

В гостиной красовался старинный дубовый стол с резными, соединяющимися в центре ножками-звериными лапами. Эдвард сразу заметил, что такие ножки делал мастер средней руки. На дальней половине стола громоздились собранные вместе хрустальные вазы, одна другой красивее, в которых преломлялись солнечные лучи, и комната мгновенно напомнила сцену. В одной из ваз живописно желтел огромный свежий букет садовых ромашек. Булавина всегда ассоциировалась с цветами. Вот уж у кого в жизни был «миллион роз». Эдвард не помнил ни одного выступления, где бы ей не преподносили цветы. Вторую половину стола накрыли коричневой скатертью и сервировали лёгкий обед: пара полных салатниц с салатами, блюдо с холодной птицей, вазочка с красной икрой, ещё какие-то тарелочки. Марго наигрывала за роялем что-то из Битлов, сначала «Hey, Jude!», потом «Yesterday». Спокойная, домашняя, приветливая, прекрасная. Эдвард сам не заметил, как стал подпевать, а потом и петь вместе с ней. Кто из их поколения не знал этих двух песен? Он, кстати, пел неплохо, проникновенно.