Ученье – полусвет, неученье – туши свет и давай по-быстрому
Шрифт:
Он несколько долгих секунд царапал обшивку ногтями, пытаясь обнаружить пропажу на ощупь. Но плохо соображающие мозги неожиданно приняли кардинально иное решение и экстренно эвакуировали тело через открытое окно головой вперёд. Как только Дима грузно плюхнулся на землю, вжимаясь в гравий и изображая неодушевлённый предмет, из салона раздался заливистый смех с топотом ногами.
Эта какофония безудержного веселья с ритмичным стуком оказала на Диму такое же воздействие, как африканский барабан на зомби. Невидимая сила подняла с земли, скрючила в три погибели и сунула головой обратно в салон. И как только девица успокоилась,
Его обессиленный рассудок догадывался, «кто» перед ним. Но тот же мозг по другим нейронным связям категорически отказывался в это верить. Дима вообще не верил ни в бога, ни в чёрта, ни в зомби с привидениями. Только ввиду необходимости, прописанной законодательно, был вынужден верить в отечественную медицину, что, в принципе, являлось одним и тем же. И тут его накрыло: «Всё. Допился. Белая горячка».
Девушка, охая, утёрла ладошками лицо. Сдула со лба ярко-красную чёлку на фоне иссиня-чёрного каре. Нагнулась и выудила из-под сидения недопитую бутылку водки. И брезгливо, держа двумя пальчиками за горлышко, вышвырнула её в открытое окно.
В темноте кювета затрещали кусты, а следом послышался глухой взрыв разлетающейся вдребезги бутылки. Подобный звуковой фейерверк заставил Диму впасть в очередную панику. Он выдернул голову из салона машины, ударившись затылком. Присел, сжавшись в комок, и в скрюченном положении заметался из стороны в сторону, полагая, что на него сейчас рухнет и само дерево, в которое угодила стеклотара.
Тут наконец в пустой голове возникла первая здравая мысль: «Надо остановить какую-нибудь машину». Как назло, и впереди, и сзади зияла кромешная тьма. Ни одного проблеска фар. Тогда мысль резко поменялась, приводя его к выводу, что необходимо срочно бежать. Но он не мог сообразить, в какую сторону. Пристально вглядываясь то в одну темноту, то в другую, Дима мучительно выбирал, какая из них предпочтительнее.
Неожиданно перед ним в такой же позе пацанского приседа возникла «белая горячка» с крашеной чёлкой и на полном серьёзе заявила:
– Если собрался в бега, то делать ноги надо в ту сторону, – и она ткнула пальчиком туда, откуда приехали.
– Почему? – чисто на автомате спросил до смерти перепуганный молодой человек с видом мало что понимающего идиота.
– Потому что по правилам дорожного движения по обочине следует двигаться навстречу потоку, а не наоборот.
Вот тут голова наконец-то осознала, что слишком резко протрезвела. Дима впал в приступ глубочайшего похмелья со всеми вытекающими последствиями и лозунгом: «Ну почему я не сдох до того, как?» Он упал перед «белочкой» на колени и, схватив голову руками, замер, стараясь даже не дышать, пережидая резкий приступ боли.
– За простое напоминание ПДД мог бы и попроще отблагодарить. Без коленопреклонения.
Хохотушка в очередной раз разразилась смехом, от которого Диме совсем поплохело и затрясло, словно он стоял на рукояти отбойного молотка при попытке вскрыть бронированный лист. Благо это продлилось недолго. Ладонь незнакомки легла на разламывающийся затылок, и похмельный синдром как рукой сняло.
– Что, головка бо-бо? – издевательски поинтересовалась «горячка», заглядывая в опухшие глаза похмельно-пострадавшего.
– Ты кто? – выдавил он из себя, как бы упрашивая: «Только не говори правду».
– Я та, кого ты звал.
– А кого я звал?
– Ты дурак или прикидываешься? – спросило привидение, не меняя издевательской формы общения. – Ты оторвал меня от важных дел, а теперь взад пятки? Не, мальчик, так не пойдёт. Я за ложный вызов знаешь, что с тобой сделаю? Да то, что произошло за свадебным столом, тебе покажется простым недоразумением, не стоящим выеденного яйца.
Такая осведомлённость окончательно добила протрезвевшего. У него словно предохранители перегорели, а с ними и всякая способность сопротивляться обстоятельствам пропала. И Диму неожиданно отпустило. Он отчётливо осознал, что поздно пить «Боржоми», когда почки отвалились. И от этого ему стало всё равно, всё равно.
Он грузно поднялся с колен. Сделал вялую попытку отряхнуть брюки, оглядывая их в рассеянном свете фар. Заправил вылезшие из расстёгнутой ширинки трусы с вывалившимся в них содержимым. Застегнул молнию. И только сейчас осознал, что всё то, что он заправлял и застёгивал, было мокрое.
Но это абсолютно его не покоробило. Не заставило устыдиться. Будто так и должно было быть. Дима проделывал эти манипуляции неторопливо, растягивая время, при этом судорожно стараясь вспомнить последний отрезок своего существования до того, как «это» появилось. Но в потяжелевшей голове заключительный кусок жизни словно вырезали. Наконец, бедолага сдался, решив сыграть со своим глюком в честность.
– Ну хоть убей, не помню, кого звал. Я даже не понимаю, как здесь оказался.
– Да пьянь ты моя, – издевательски посетовала непонятно кто, – водка – субстанция бесцветная, но порой умудряется так разукрасить последствия её употребления, что всю жизнь приходится оттираться.
Она, как бы делая одолжение, лениво хлопнула в ладоши, и мир пропал. Дима от увиденной картинки не только на колени – на задницу плюхнулся. И на ней даже умудрился отползти на пару метров задним ходом.
В светлой серости «ничего» без краёв и горизонтов, без верха и низа прямо перед ним стоял самый настоящий ангел за три метра ростом, с чёрными крыльями за спиной. Предстал он то ли абсолютно голый, имея блестящую чёрную кожу, то ли был обтянут облегающим материалом типа латекса. Диме показалось последнее более вероятным.
Лицо небожителя, светящееся белым расплывающимся пятном, по всем признакам принадлежало той самой девице, появившейся непонятно откуда. Даже ярко-красная чёлка присутствовала. На лбу, в зоне межбровья, проступала золотая спираль, чем-то похожая на латинскую букву «G».
«Сатана», – обречённо подумал Дима, опуская глаза, как побитая собака, – «Вот и всё. Надо же, как просто. Боль, как от зверского похмелья. И кранты».
Неожиданно ангел разразился смехом, в очередной раз лишая Диму воли. Молодой человек вскочил на ноги и изобразил бег на месте, высоко задирая колени.
– Ну ты дебил, – гулко пророкотал крылатый, вдоволь навеселившись. – Твои познания о мире оставляют желать лучшего. И как только умудрился при такой степени кретинизма вообще вспомнить моё имя? Да ещё и призвать!
– Ну, – сконфуженно ответил новоиспечённый «покойник», – я, наверное, очень хотел умереть. Оттого и призвал Сатану. Не в рай же мне проситься с моими-то заслугами.
Ангел, осознав, что со смертным не имеет смысла разговаривать загадками, решил попросту представиться, тяжело вздохнув.