Ученье – полусвет, неученье – туши свет и давай по-быстрому
Шрифт:
Вторую политтехнологию «Разделяй и властвуй» новому вождю пришлось применить уже на следующий день, когда из-за него подрались два гарема: бывшего вождя и его собственный, выступивший в количестве почему-то трёх представительниц. К его Афе и У-у неожиданно примкнула Уаух, хотя он никоим образом не объявлял эту малолетку своей очередной женой. Даже намёка не давал.
Как оказалось, Дима благодаря вооружённому перевороту не только заполучил власть, но и всё имущество бывшего вождя. Вот в число перепавшего ему добра и входила троица молодых и самых соблазнительных самок
Молодой и борзый гарем бывшего правителя, привыкший жить за счёт властителя в своё удовольствие, буквально мёртвой хваткой вцепился в нового главу стада, не желая упускать возможность продолжения красивой жизни. Они считали себя законной добычей победителя и насмерть встали за свои права и несвободы.
Когда как старый гарем рыжего давил на другую сторону обезьяньего закона, доказывая на очень шумной разборке шести самок свою исконную привилегированность. Афа с двумя родственницами по мужу с предельно децибельным визгом доходчиво вдалбливала молоденьким прошмандовкам, что семейный закон куда законней их «шалавых хотелок». Дело дошло до выцарапывания бесстыжих глаз с обеих сторон.
Когда источник раздора попытался успокоить конфликтующие группировки, мол, девочки, не ссорьтесь, то огрёб от всех шестерых сразу. Только получив множественные ранения от их ногтей, глава поселения взбесился не на шутку.
Он, грубо расшвыряв дерущихся в разные стороны, разогнал самок по норам, лишний раз продемонстрировав обезьяним подданным, устроившимся вокруг, как на трибунах стадиона, кто тут главный пуп их земли. И что будет с теми, кто ещё примется за него драться без соответствующей лицензии.
Дима не придумал ничего лучше, как определить для обоих гаремов график своего солнцеподобного посещения. Одну ночь рыжий царь проводил, так сказать, на службе во дворце правителя, выдавая разврат сразу с тремя молодыми и горячими сотрудницами административного офиса за служебные обязанности.
Следующую ночь проводил дома, отдыхая от трудов праведных на благо общества, в кругу семьи, целомудренно ночуя при этом только с одной. Кому из них согревать ночью мужа в постели, определяла только Афа, как главная жена. Хотя У-у в список уже и не лезла, подарив эту награду родственницам.
Жизнь попаданца превратилась в рай. Он всё чаще начинал подумывать, а не бросить ли ему это ни в одно место не упёршееся обучение и, провалив все экзамены, остаться здесь жить до скончания века. Вот только адское создание в лице Джи такое положение дел явно не устраивало.
В одну из прекрасных ночей, посвящённых работе в царском офисе, когда измождённый трудами правитель задремал до утра на мягкой подстилке, его во всех отношениях заслуженный отдых был неожиданно прерван. Не открывая глаз и находясь в неге, Дима повернулся на бочок, тихо хрюкнув, намереваясь продолжить отдых. Но ненавистный голос Суккубы его безжалостно прервал.
– Может, ты всё-таки обратишь на нас своё драгоценное внимание? – проурчала она милой киской, а потом как рявкнет. – Или мне заорать надо!
Подъём произвёл салабоном по тревоге по случаю уже нанесённого ядерного удара по тумбочке дневального. Вскочил на четыре конечности и замер. В светло-сером «ничего» он мгновенно почувствовал себя самим собой, настоящим. Хотя был одет, как последняя обезьяна, то есть стоял в звериной позе абсолютно голым.
Продолжая прибывать в статичной позе, обернулся в сторону громкоговорителя и уронил челюсть. Перед ним на роскошном троне восседал чёрный латексный ангел со светящимся ликом в виде молодой, но очень несимпатичной для Димы девушки с красной чёлкой, поблёскивая загогулиной на лбу. Вид бестии был крайне недовольный. И это ещё мягко сказано.
Суккуба, поняв, что жалкое ничтожество опознало властительницу его судьбы и по совместительству преподавателя извращённых наук, откинулась на спинку трона и леденящим душу голосом потребовала:
– Выкладывай.
Дима спросонок с недоумением осмотрел себя в поисках карманов, но, не найдя таковых, поинтересовался:
– Чего выкладывать? Я ничего не брал.
– Дебил, – рявкнул ангел, вскакивая на ноги, создавая при этом воздушную ударную волну, которая вновь уронила ученика набок и метра два протащила по отсутствующему полу. – Ты где, по-твоему, находишься? В своём обезьяннике?
Дима, то ли оглушённый рёвом ангельской сущности, то ли деморализованный сверхъестественным ударом, вяло принял сидячее положение, пошатываясь, будто штормило. Потряс головой. После чего медленно огляделся, стараясь собраться с мыслями.
Вокруг тускло подсвечивалось пространство без верха и низа. Молодой человек не знал, что это за место, и тем более не имел представления, как это всё называется. С одной стороны, для успокоения он принялся лихорадочно соображать, как бы это всё обозвать. С другой – старался осознать, чего ей от него надо. Параллельно молясь, чтобы она больше не орала.
– Дебил, – жалобно проскулила Суккуба, чуть не плача, бухаясь на трон. – Вот угораздило же связаться с убожеством.
Тем временем оговорённое убожество было выведено из пограничного с шизофренией состояния посредством непонятно откуда взявшейся ледяной воды, вылитой ему на голову. При этом даже придя в себя, Дима некоторое время оставался в полном недоумении, не понимая, откуда вылили и куда потом эту воду девали. Так как, несмотря на реальное ощущение, что его только что окунули в прорубь, он оказался абсолютно сухой.
Но, предвидя дальнейшие над собой издевательства, он постарался заблаговременно остановить произвол, поднимая руки, как при сдаче в плен. При этом торопливо проговаривая, словно объясняя тупому рефери на ринге, что никакого нокаута не было и он в полном порядке:
– Всё-всё. Я понял. Успокойся.
– Что ты понял? – на этот раз уже непонимающе спросила Суккуба, не соотнося его нелогичный ответ с мыслительным процессом.
– Всё, – решительно подтвердил ученик, с глубоким кивком и глазами преданной собаки уставившись на небожителя.