Учение древней Церкви о собственности и милостыне

Экземплярский Василий Ильич

Но это житейское злополучие бедняка в сознании ветхозаветного че­ловечества не совпадало с нравственным достоинством неимущего. Хотя указывается, что бедность иногда является результатом беспечности и лености [239] , но вообще бедность не только не рассматривается в качестве возмездия за неблагочестивую и недобрую жизнь, но, скорее, напротив: бедные поставляются в особенно близкие отношения к Богу. Мы уже говорили, что великий Законодатель дал народу Израильскому целый ряд гуманных законов в виду того горестного предвидения, что всегда будут нищие среди земли [240] . И постоянным сильным покровителем последних вы­ступает в сознании верующего сам Господь. Он, именно, спасает бедного от беды его [241] . «Тебе, — говорит Господу псалмопевец, — предает себя бедный; сироте Ты помощник... Открой ухо Твое, чтобы дать суд сироте и угнетенному» [242] . Ради страдания нищих и воздыхания бедных ныне вос­стану, говорит Господь, поставлю в безопасность того, кого уловить хо- тят [243] . Нищий взывает, и Господь слышит его и избавляет от всех бед [244] . Го­сподь внемлет нищим [245] . Он извлекает бедного из несчастий [246] . Он — отец сирот и судья вдов во святом своем жилище. Господь не уважит лица перед бедным и молитву обиженного услышит; Он не презрит молений сироты, ни вдовы, когда они будут изливать прошение свое [247] . Господь всегда пре­бывает убежищем бедных, убежищем нищего в тесное для него время [248] . Именно эта особенная близость бедняков к Богу, их Покровителю, Отцу сирот, делает то, что милосердие к бедным рассматривается в Ветхом Завете как религиозный

долг верующего: кто теснит бедного, тот хулит Творца его; имущий же Его благотворит нуждающемуся [249] . Кто ругается над имущим, хулит Творца его [250] . И обратно: благотворящий бедному взай­мы дает Господу, и Он воздает ему за благодеяние его [251] . Но подробнее об этом ниже. Здесь скажем вообще, что долг благотворения бедным постав­ляется в ветхозаветном нравоучении на самое видное место⁵⁷, а угнетение бедняка оценивается как тяжкий грех [252] .

239

Притч. XIII, 24; XX, 4; XXIV, 30-34 и др.

240

Втор. XV, 11.

241

Иов. XXXVI, 15.

242

Пс. IX, 35, 39.

243

Пс. XI, 6.

244

Пс. XXXIII, 7.

245

Пс. LXVIII, 34.

246

Пс. CVI, 41.

247

Сир. XXXV, 13-15.

248

Ис. XXV, 4.

249

Притч. XIV, 31.

250

Притч. XVII, 5.

251

Притч. XIX, 17.

252

Исх. XXII, 26-27; Пс. IX, 23-34; Притч. XXI, 13; Ис. III, 14-15; V, 8; X, 1-3; Иер. XXII, 13; Иез. XVIII, 12-13 и мн. др.

Мы не находим в Ветхом Завете определенных указаний на то, чтобы бедность рассматривалась с этической точки зрения в качестве более удобного пути богоугождения, чем жизнь в достатке и согласно с запове­дями закона. Однако и в период ветхозаветного домостроительства идея произвольной бедности рассматривается как нравственный подвиг. Вдох­новенные образы пророков наглядно проповедовали народу, что ради слу­жения Богу нужно иногда отрекаться от всего. И величайший из пророков Ветхого Завета — Предтеча Небесного Учителя — явился именно в таком образе совершенного небрежения о земном ради правды Божией.

Нетрудно нам сделать общие выводы из кратко изложенного ветхоза­ветного взгляда на богатство и бедность. И то, и другое рассматривается как состояние, имеющее лишь условное значение: первое — жизненного блага, а второе — такого же зла. И то, и другое были ничто в отношении безусловного блага — веры в Бога и страха Божия [253] ; и определенно указы­вается, что в очах Божиих нет различия между богатым и бедным [254] . Скорее, напротив: суровые обличения богатых за притеснения бедных и постоянная речь о близости бедных к Иегове, что мы уже раскрыли достаточно подроб­но, дают косвенное основание думать, что и в древности были ясны соблаз­ны богатства на пути истинно богоугодной жизни [255] . Поэтому нравственной нормой в отношении богатства поставляется внутренняя независимость от него: не желать богатства [256] ; когда оно течет, не прилагать к нему сердца [257] ; не надеяться на богатство [258] и не бояться потерять его [259] .

253

Притч. XV, 16; Пс. CXVIII, 72.

254

Притч. XXII, 1-2.

255

Например, Притч. XXX, 8.

256

Например, Притч. XXIII, 4.

257

Пс. LXI, 11.

258

Например, Притч. XI, 4, 28.

259

Например, Еккл. V, 13.

Что касается, наконец, связанных с вопросом о богатстве и бедности грехов и добродетелей, то в ветхозаветном Откровении мы встречаем ясные суждения об этом: сребролюбие и корыстолюбие, как мы видели, равно как и скупость [260] , всегда осуждаются. Обратно: щедрая благотво­рительность признается высокой добродетелью.

Изложение ветхозаветного учения о богатстве и бедности, несомнен­но, показало, что в основе этого учения лежит начало любви к ближнему. Этим только могут объясняться настойчивые указания на долг помогать нуждающимся и суровые обличения за скупость и желание увеличивать богатство, пользуясь нуждой ближних. Но как в вопросе об отношении к собственности вообще принцип любви не нашел в Ветхом Завете со­вершенного выражения, так точно не выразился он всецело и в оценке жизненных явлений, связанных с вопросом об отношении к богатству и бедности. Только в новозаветном Откровении Божием миру мы встре­чаем совершенное учение о любви, как едином верховном начале жиз­ни, и в лучах этого новозаветного солнца нам представляются ясными все христианские отношения к миру и его благам. И прежде чем перейти к более подробному изложению новозаветного взгляда на богатство и бед­ность, мы должны определенно отграничить то решение вопроса, какое предлагалось в Ветхом Завете, от того, какое дано миру Христом Спаси­телем. Разница между этими решениями, конечно, очень существенная, соответственно различию основного начала нравственной жизни дохри­стианской и христианской. Как мы уже сказали, Евангелие вывело закон любви из ограничения его числом и местом и поставило перед верующими идеал бесконечного нравственного совершенствования в единении с Бо­гом. Эта абсолютность христианской морали не могла не отразиться и на оценке частных явлений и отношений человеческой жизни, и теперь мы кратко отметим то существенное различие, какое выступает между вет­хозаветной и новозаветной оценкой богатства и бедности.

260

Например, Притч. XXI, 13.

Прежде всего, если в Ветхом Завете богатство рассматривалось как благо само по себе, хоть и условное, а бедность — как зло, хотя и не нравственного порядка, то в христианстве не могло быть и речи о такой оценке богатства и бедности самих по себе. И первое, и второе являлись чем-то несущественным по сравнению с верховным благом — Царст­вом Божиим: жизнь человека не зависит от изобилия его имения [261] . Эти слова Христа Спасителя являются прямым выражением абсолютной хри­стианской точки зрения, высота которой, сравнительно с ветхозаветным взглядом, определенно отмечены и святыми отцами. Св. Иоанн Злато­уст, например, говорит, что «так как многие слабы душой, то Бог даровал им и чувственные блага. Таким образом, он руководил народ иудейский: у них и богатство текло, и жизнь продолжалась до старости... Но когда пришел Господь наш Иисус Христос, призывающий нас на небо, убежда­ющий презирать блага здешние, внушающий любовь к благам тамошним и отторгающий нас от всего житейского, то справедливо... все богатство заключено в благах будущих, так как мы сделались совершенными» [262] . Св. Златоуст утверждает поэтому, что, если в Ветхом Завете и сказано было, что богатство и нищета от Господа [263] , то сказано лишь иудеям, «не знав­шим ничего, кроме предметов чувственных», сказано «подобно тому, как и мы не одинаково говорим с детьми и людьми взрослыми» [264] . И разница между ветхозаветной и новозаветной точкой зрения в данном вопросе так велика, что оценка богатства и бедности прямо противоположна, по взгляду св. Иоанна, в Ветхом и Новом Завете. В Ветхом Завете «богат­ство считалось весьма важным, а бедность была презираема; одно было проклятием, а другое — благословением. А теперь не так... даже надобно искать бедности, если ее нет. Такое она составляет благо... Христос на­звал ее совершенством добродетели [265] . Это Он выразил словами, показал и делами, преподал и через учеников» [266] . Иными словами, сознание ново­заветного верующего навсегда вынуждено расстаться с теми ожиданиями, которым даже невольно отдавался ветхозаветный верующий: что внешнее благополучие и богатство суть блага, которые следуют за праведником, а бедность есть зло, которое составляет законный удел нечестивого. Мно­го волнений доставляло уму и сердцу ветхозаветного верующего то, что не видел он такого соответствия в действительности. Вся книга Иова — жи­вой свидетель этих треволнений и попыток выяснить трудный жизненный вопрос. Но для христианского сознания самый вопрос отпадает; жизнь че­ловека не зависит от изобилия его имения. Перед лицом истинной жизни в общении с Богом ничтожны и самый мир с его благами [267] , и временные страдания в этой жизни [268] ,

и самая земная жизнь человека есть лишь нача­ло лучшей будущей жизни» [269] . Поэтому св. апостол не смущается выразить ту поражающую ум наш мысль, что все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы. Злые же люди и обманщики будут преуспе­вать во зле [270] .

261

Лк. XII, 15.

262

Беседа на Пс. IV, т. V, стр. 30.

263

Сир. XI, 14.

264

Беседа XXXIV на 1 Кор., т. X, стр. 350.

265

Мф. XXI, 19.

266

Беседа XVIII на послание к Евреям, т. XII, стр. 160-161.

267

1 Ин. II, 16-17.

268

Рим. VIII, 18.

269

Мф. X, 28; Лк. XII, 4 и мн. др.

270

2 Тим. III, 13.

Такая абсолютная точка зрения обусловливает то, что первая заповедь христианину в отношении его к миру и благам мира — не собирать себе здесь сокровищ, имея в виду сокровище лучшее, небесное [271] , не заботиться о пище и одежде [272] , даже не заботиться о завтрашнем дне [273] . Христианство не может, таким образом, видеть в богатстве самом по себе блага, а в бед­ности самой по себе зла, потому что это лишь внешние условия временной жизни, даже для нее не имеющие существенного значения. В христиан­ском жизнепонимании и богатство, и бедность, говоря словами св. Иоанна Златоуста, не истина, но лишь «приятные и благозвучные названия» [274] ; это лишь «картины», «тень действительности» [275] и обманчивый театр [276] .

271

Мф. VI, 20; 1 Тим. VI, 19 и др.

272

Мф. VI, 31.

273

Мф. VI, 36.

274

Беседа на Пс. XLIII, V. 5, стр. 168.

275

«О Лазаре», слово IV, т. I, стр. 819.

276

«О Лазаре», слово VI, т. I, стр. 877.

Ввиду такого отношения христианства к богатству и бедности самим по себе ясно, что оценка этих явлений жизни должна иметь своим исход­ным пунктом не отношение их к земному благополучию человека, но к делу его спасения, процессу постепенного совершенствования. Иными словами, мы вправе ожидать найти в новозаветном Откровении ту собственно эти­ческую оценку богатства и бедности, какая осталась далеко не раскрытой в ветхозаветном Откровении. И мы, действительно, встречаем такую имен­но оценку, и притом выраженную столь определенно, что перетолкование новозаветного учения невозможно без извращения его прямого смысла или же без замалчивания прямо относящихся к данному вопросу мест. Мы не можем не поражаться, читая Евангелие и послание святых апостолов, как много и выразительно говорит Новый Завет об отношении человека к богатству и бедности, несмотря на то, что, согласно сказанному, сами по себе они ничто в христианском мировоззрении. Неизмеримая высота еван­гельского учения о предметах духовных высочайшей ценности не помешала уделить много внимания и вопросам нашей обыденной жизни и осветить их, а в том числе и вопрос о богатстве и бедности, своим новым светом. Для раздельности изложим взгляд новозаветного Откровения на богатство и бедность отдельно, хотя, конечно, в идейной связи, так как евангельское учение о бедности и нельзя было бы правильно понять без предварительно­го уяснения его отношения к богатству.

Итак, прежде всего, как смотрит Евангелие на богатство?

Согласно только что сказанному нами, христианство не может рассма­тривать богатства изолированно, вне его отношения к личности обладате­ля; и в этом последнем случае отношение новозаветного Откровения к бо­гатству безусловно отрицательное. Уже в Ветхом Завете сознанию верующих ясно была видна та темная сторона богатства, что оно по приро­де своей тленно и скоропреходяще. Эта сторона выпукло обозначена и в Новом Завете. «Не собирайте себе сокровищ на земле, — учил Господь, — где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут» [277] . Послу­шайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро проржавело, и ржавчина их будет свидетельствовать против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни [278] . Подобное пишет и св. апостол Павел Тимофею: «богатых в настоя­щем веке увещевай, чтобы они не высоко думали о себе и уповали не на богатство неверное, но на Бога живого» [279] . Притча Христа Спасителя о не­разумном богаче с образной выразительностью противопоставляет полное ничтожество всех надежд на богатство перед лицом одного несомненного для человека факта — неизбежности смерти [280] . Как увидим, притча эта постоянно напоминается и изъясняется святыми отцами в их поучениях. Это, бесспорно, потому, что ничтожество богатства ввиду неизбежности смерти наиболее доступно сознанию каждого, и эта сторона дела была ясна и ветхозаветному человечеству. Но в новозаветной характеристи­ке богатства мы встречаем еще черту, какой не видели в Ветхом Завете, и которая усваивает богатству неизбежно осуждающий приговор именно с этической точки зрения. Это та характеристика богатства, когда оно на­зывается по самому своему существу «неправедным». «Приобретайте себе друзей, — учил Христос Спаситель, — богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители. Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом, неверен и во многом. Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, кто поверит вам истинное? И если в чужом не были верны, кто даст вам ваше?» [281] . Ниже, когда мы бу­дем излагать святоотеческое учение о богатстве, то встретим обстоятель­ное раскрытие мысли о неправедности всякого богатства. Теперь же мы должны отметить неразрывную связь этой евангельской характеристики всякого богатства как неправедного с раскрытым уже нами христианским взглядом на право личной собственности.

277

Мф. VI, 19.

278

Мф. V, 1-3.

279

1 Тим. VI, 17

280

Лк. XII, 16-20.

281

Лк. XVI, 9-12.

Если, как мы видели, в отношении своего имущества человек, с хри­стианской точки зрения, есть лишь «приставник» и «управитель» в «чу­жом достоянии», обязанный управлять этим достоянием согласно с волей Божией; если верность этой воле Божией состоит в том, чтобы не был обижен никто из детей одного небесного Отца, то само собой несомнен­но, что всякое богатство, как скопление в одних руках излишков, есть и неверность Богу, и обида ближнего, а потому всякое богатство по са­мой своей природе является «неправедным». Эта важная в христианском мировоззрении черта, характеризующая богатство, подробно выясняется святыми отцами, и поэтому теперь мы не будем долго останавливаться на детальном выяснении этой черты, но перейдем к дальнейшему раскрытию того отношения к богатству, какое составляет долг христианина.

Если, как мы отметили, в отношении наших ближних богатство ха­рактеризуется в Евангелии как «неправедное», то в отношении конечной цели христианской жизни, в отношении Божиего Царства, богатст­во признается тяжелым бременем, затрудняющим для богатого путь в Царство Божие; Иисус сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное: и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царст­во Божие [282] . И в Евангелии мы находим прямой ответ, почему это так, то есть почему богатство всегда оказывается неудобоносимым бременем на пути в Царство Небесное: «где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» [283] , — говорит Христос Спаситель. «Никто не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одно­му станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне (богатству). Посему говорю вам: не заботьтесь для души ва­шей, что вам есть и что пить; ни для тела вашего, во что одеться... Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и это все приложится вам» [284] . И на эту же, по существу, сторону дела обращает внимание св. апостол, когда утверждает, что желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть, и во многие безрассудные и вредные похоти⁹¹. И поэтому апостол с силой говорит, что сребролюбие есть корень всех зол и приводит к по­тере веры в истинного Бога [285] , вследствие чего св. апостол не усомнился любостяжание назвать идолослужением⁹³, разумея здесь, несомненно, того же самого бога — маммону, служение которому несовместимо со служением истинному Богу.

282

Мф. XIX, 23-24

283

Мф. VI, 21.

284

Мф. VI, 24-25, 33.

285

1 Тим. VI, 10.