Учение древней Церкви о собственности и милостыне

Экземплярский Василий Ильич

Нас не может поэтому удивлять, что в Евангелии и апостольских по­сланиях мы встречаем в отношении богатых и богатства определенно осуждающий приговор. «Горе вам, богатые! — возвещает Сам Спаси­тель. — Потому что вы уже получили свое утешение; горе вам, пресыщен­ные ныне! ибо взалчете» [286] . Св. апостол Иаков, обличая богатых, обращает внимание на обычное угнетение ими ближних: «не богатые ли, — пишет он, — притесняют вас, и не они ли влекут вас в суды? не они ли бесславят доброе имя, которым вы называетесь?» [287] . И самим богатым говорит: «вы собрали себе сокровище на последние дни. Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и стоны жнецов дошли до слуха Господа Саваофа. Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания» [288] . Предупреждает и св. апостол Павел богатых об опасности сделаться рабами богатства вместо служения Богу⁹⁷.

286

Лк. VI, 24-25.

287

II, 6-7.

288

V, 3-5.

И если так, если богатство в отношении к ближним всегда соединяется с неправдой, а в отношении Царства Божия есть бремя, затрудняющее ше­ствование в это Царство путем узким, то нам понятно это отрицательное отношение новозаветного Откровения к богатству, и понятно также то, что единственный путь сделать богатство свободным от этого осудитель­ного приговора есть путь раздачи его нуждающимся. В таком только от­ношении к богатству найдет удовлетворение и правда Божия, требующая «верности» в «управителе» при распределении благ мира; и чувство любви к ближним, не позволяющее «утешаться» богатством, когда брат страдает от нищеты; и, наконец, будет снято тяжкое бремя с плеч «странника» на пути его к истинному отечеству.

И,

действительно, в Евангелии мы находим прямые советы раздавать свои имения. Богатому юноше Христос Спаситель определенно указал, что для достижения нравственного совершенства необходимо продать все, что юноша имел, и отдать нищим [289] . И общая заповедь Христа Спа­сителя говорит: «продавайте имения ваши и давайте милостыню» [290] ; «при­обретайте друзей богатством неправедным» [291] . И мы уже видели, что на заре христианства так именно верующие и поступали [292] .

289

Мф. XIX, 21-29; Мк. X, 21-31; Лк. XVIII, 22-30.

290

Лк. XII, 33.

291

Лк. XVI, 9.

292

Деян. II, 44-46; IV, 32-35.

Являлось ли это требование раздавать свое богатство «евангельским советом», обязательным лишь для «совершенных», или же такое отноше­ние к богатству есть норма общехристианской жизни? Мы ставим вопрос так, как он обычно ставится в наших богословских системах. Ответ по­следних, в общем, известен: это совет для «совершенных» или же вообще для отдельных лиц, стремящихся к совершенству, но отказ от богатства ни в коем случае не может быть рассматриваем в качестве общехристи­анского долга. Но мы думаем, что сама постановка вопроса в корне непра­вильна. Все евангельское нравоучение предлагает ряд норм идеальных, то есть таких, следование которым ведет человека к нравственному совер­шенству. Дело нашей свободы — принять христианское учение или от­вергнуть; дело нашей совести — исполнять евангельские заповеди или же нарушать их. Одного только права мы не имеем: называясь христианами, изменять учение Того, Кого зовем своим Учителем. Верно, что заповедь раздавать имения свои обращена Господом к желающим совершенства; но ведь христианин и обязан его желать [293] . И разве заповеди о полной негневливости [294] , чистоте помыслов [295] , совершенной кротости [296] , любви к врагам [297] и другие — разве эти заповеди не имеют в виду совершенства христианской жизни? Все христианское учение проповедует идеал высо­чайший, святой, совершенный. И если заповедь раздавать богатство свое имеет в виду лишь совершенных или вообще не всех, то как же все могут исполнять безусловно уже общую заповедь: всякому просящему у тебя да­вай [298] ? Исполняйте эту только заповедь, имеющую значение элементарно­го выражения братской любви, исполняйте ее, не думая о совершенстве, и неминуемо произойдет то, что требуется будто бы только от совершен­ных: имение будет роздано. «Если брат или сестра наги, — учит святой апостол Иаков, — и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: идите с миром, грейтесь и питайтесь, но не даст им потребного для тела, что пользы?» [299] . Едва ли кто-нибудь искренне станет отрицать, что единственный способ сохранить богатство, это именно говорить ближ­ним то, что предвидел св. Иаков, или же и вовсе «замыкать сердце свое от вопля бедных».

293

Мф. V, 48; Иак. I, 4; Еф. IV, 13; Кол. I, 28; IV, 12; Евр. XI, 40 и др.

294

Мф. V, 22.

295

Мф. V, 28.

296

Мф. V, 39.

297

Мф. V, 44.

298

Лк. VI, 30.

299

II, 15-16.

Таким образом, мы думаем, что заповедь раздавать богатство свое есть иное словесное выражение той же заповеди давать просящим. Это не иде­ал недосягаемый, а одно из условий того христианского совершенства, которого все мы должны желать и искать, пока считаем себя учениками Христовыми. И мы уже говорили, что такое отношение к своей собствен­ности есть необходимое выражение любви, как общение с любимым во всем. И до тех пор, пока началом христианской нравственной жизни при­знается любовь, то есть, иными словами, пока Евангелие будет для нас верховным авторитетом, до тех пор невозможно будет найти основания для защиты с христианской точки зрения права «хранить и умножать» богатство. Xранить — это значит замыкать свое сердце для любви, не слышать молящего голоса нуждающегося брата или отвечать отказом на просьбу; умножать — это значит собирать себе сокровище здесь и при­том неправедное: не только не давать своего, но и брать чужое. Поэто­му, между прочим, христианство не может не отнестись отрицательно и ко всякого рода роскоши; оно не может считать добродетелью ту бе­режливость, которая является путем собирания богатства; оно строго и беспощадно должно осудить корыстолюбие и любостяжание. Все эти мысли нашли определенное раскрытие и всестороннее обоснование в святоотеческой письменности. Но мы думаем, что и помимо этого ясно для каждого согласие их с духом Евангелия. Так, например, роскошь. Мы уже говорили, что Христос Спаситель и апостолы жили в бедности. Если св. апостол Павел говорит о себе, что он умеет жить и в скудости, и в изобилии [300] , то нужно знать, что он разумеет под изобилием: «имея про­питание и одежду, будем довольны тем», — заповедует он [301] . И, по наше­му убеждению, может произвести только тяжелое впечатление попытка утверждать законность роскоши в христианской жизни вообще, а на осно­вании жизни Христа Спасителя — в особенности. Эти последние удиви­тельные попытки заслуживают того, чтобы о них сказать несколько слов, особенно потому, что они иногда принадлежат серьезным ученым, труды которых пользуются большим уважением и широким распространением у нас в России. Для примера назовем два евангельских повествования из жизни Христа Спасителя, которые рассматриваются в качестве осно­ваний для оправдания и даже утверждения законности роскоши в жизни христианина. Первый рассказ — о помазании миром ног Христа Спа­сителя. Епископ Мартенсен [302] и профессор Пибоди¹¹² видят в этом рас­сказе доказательство «нравственного права роскоши» в жизни христиа­нина. Известна эта трогательная и глубоко поучительная история: здесь, действительно, налицо противопоставление милостыни и другого доброго дела [303] . Но какого? Очевидно, предполагается, роскоши, если этим фактом стремятся оправдать законность избытка в жизни христианина. Не будем говорить, как не подходит к образу Христа Спасителя такая мысль о Его любви к умащиванию. Приведем Его подлинные слова: «возливши миро сие на Тело Мое, она приготовила Меня к погребению». Гроб и роскошь! Любящее снисхождение к доброму порыву сердца, вопреки лицемерной заботе о нищих [304] , и законность для христианина роскоши, законность «носить на себе целые состояния сирот», говоря образом св. Златоуста [305] .

300

Фил. IV, 12.

301

1 Тим. VI, 8.

302

Г. Мартенсен, еп. Зеландский, доктор богословия. «Христианское учение о нравственности», т. II, стр. 373.

303

Мф. XXVI, 8-12.

304

Ин. XII, 6.

305

Беседа на Пс. CL, т. V, стр. 576-577.

Еще удивительнее защита роскоши в христианской жизни на основа­нии того, что Иисус Христос имел хитон, не сшитый, а тканый весь свер- ху [306] . Торжественно указывается, что Христос Спаситель имел дорогую одежду, говорится о законности роскоши и в жизни Его учеников и даже о долге одеваться богато для лиц высокопоставленных [307] . Спросим сна­чала, говорит ли что-нибудь о роскоши этот факт, даже если допустить, вопреки святоотеческому пониманию, что хитон, действительно, имел значительную ценность? Ведь возможно, что здесь также мы встречаем­ся с делом любви, не отвергнутой милосердным Господом. Не сшитый, а сотканный хитон есть, во всяком случае, не та роскошь, которая зиждет­ся на обеде сирот, а результат труда любящих рук. Таким образом, нас не может смутить и хорошая одежда на Христе. Но еще очень большой вопрос, была ли действительно богатая одежда этот хитон. Весь мир хри­стианский признает в лице св. Иоанна Златоуста великого знатока Св. Писания и его истолкователя. И вот, что говорит этот св. отец о хитоне Христовом: «так как в Палестине ткут одежды, сложив вместе два куска материи,

то Иоанн, чтобы показать, что таков именно был хитон, говорит: «свыше исткан». А говорит он об этом, мне кажется, для того, чтобы ука­зать на бедность одежд и на то, что Христос как во всем прочем, так и в одежде наблюдал простоту» [308] . Итак, исчезает даже призрак роскоши. По взгляду св. Иоанна, тот самый хитон, который дает богословам пра­во от лица Христова разрешать христианам роскошь, говорит как раз об обратном — о любви Христа Спасителя к простоте! Думаем, что сказан­ное нами о хитоне Христовом дает нам право на такое заключение: этот хитон нимало не говорит в защиту роскоши в христианской жизни. Это важно было и отмечено евангелистом потому, что в этом факте (то есть, что хитон оказался не сшитым) исполнилось пророчество относительно деления одежд Христа [309] . И ниже мы увидим, как горячо и негодующе го­ворят св. отцы о всяком виде роскоши.

306

Ин. XIX, 23.

307

Например: Мартенсен, «Христианское учение о нравственности». 1890, т. II, стр. 373 и 374.

308

Беседа LXXXV на Ев. Иоанна, т. VIII, стр. 874-875.

309

Ин. XIX, 24.

Далее, мы сказали, что христианство дает новое освещение бережли­вости: как добродетели. Эта добродетель также красуется в языческом освещении на столбцах наших богословских систем. Но, думается, нет и нужды доказывать, что бережливость, как путь собирания и умножения богатства, как способность дрожать над тем, что тлеет и ржавеет, как умение сделать свое сердце глухим к голосу совести, что такая береж­ливость есть тяжкое преступление завета Христова, а не добродетель. Знает и христианство бережливость и ценит ее как добродетель. Но бе­режливость эта другого порядка: отказ себе даже в необходимом, чтобы иметь возможность помочь ближнему. «Кто крал, — пишет апостол ефеся- нам, — впредь не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся» [310] . Вот куда, а не в ящик под замком, направляются христианские сбережения, и вот истинная природа бережливости как добродетели.

310

Еф. IV, 28.

О том, что христианству глубоко противны сребролюбие и корысто­любие, излишне говорить подробно. Даже наше богословие, разрешающее христианину отдавать деньги на проценты, все же не берет сребролюбия под прямую защиту. Говорим: «под прямую», потому что косвенная защи­та само собой предполагается, когда христианину разрешается «хранить и умножать» богатство. Надо поистине больше любить серебро, чем души человеческие, чтобы собирать и охранять первое и не пожалеть вторые. В новозаветном же Откровении всюду сурово осуждается любостяжание и сребролюбие [311] . Апостол Павел с силой говорит, что сребролюбие есть корень всех зол [312] , а любостяжатель есть тот же идолопоклонник [313] , и го­ворит это, конечно, в совершенном согласии с учением Господа [314] .

311

Например, Мф. VI, 19-34; XXIII, 15; Лк. XII, 15; Иак. V, 1-5 и мн. др.

312

1 Тим. VI, 10.

313

Еф. V, 5.

314

Мф. VI, 24-34.

Теперь нам нужно охарактеризовать отношение христианства к бедности по данным новозаветного Откровения. Это мы можем сде­лать в нескольких словах после того, как уяснили христианский взгляд на богатство. Уже то, что было сказано по вопросу о богатстве, говорит с несомненностью, что христианство должно было отнестись к бедности иначе, чем ветхозаветное нравоучение, и видеть в ней не зло, но услов­ное добро, именно — благоприятное условие для вступления в Царство Божие. Мы видели две стороны в богатстве, которые отмечены новоза­ветным Откровением как отрицательные. Это — неправедность богатства и то его свойство, что оно затрудняет свободное следование за Христом. Оба эти отрицательные свойства чужды бедности. В ней нет «неправды» в отношении имущественного благосостояния ближних, и она не является тем бременем, тем мнимым «сокровищем», которое могло бы отвлекать сердце человека от служения Богу. Это именно и делает бедность наибо­лее способной к восприятию евангельского учения, проповедующего лю­бовь к ближним и совершенное самоотречение. И если мы видели опреде­ленно отрицательное отношение новозаветного Откровения к богатству, то видим такое же определенно положительное отношение к бедности. «Блаженны нищие, — читаем мы в Евангелии от Луки [315] , — ибо ваше есть Царствие Божие. Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь». Точно так же бесспорно, что и образ «нищих духом» в заповедях блаженства, как они переданы св. евангелистом Матфеем, заимствован от нищих в соб­ственном смысле слова, только этому образу усвоен духовный, высший смысл [316] . И апостол свидетельствует, что именно бедных мира избрал Бог быть богатыми верой и наследниками Царствия, которое Он обещал лю­бящим Его [317] . Это самое утверждает и св. апостол Павел с фактической стороны, когда говорит, что среди христиан его времени было не много мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных [318] . А об апо­столах св. Павел прямо говорит: «мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем» [319] . Не считаем нужным даже при­водить полностью те многочисленные места новозаветного Откровения, которые со всей силой и определенностью говорят об исключительной милосердной любви Христа Спасителя к нищим¹³⁰ и о той трогательной заботе, какую имели о бедных св. апостолы и первые христиане вооб- ще [320] . Все это совершенно несомненно и хорошо известно каждому, зна­комому с евангельской историей и с историей первенствующей Церкви. Мы считаем нужным поставить лишь один центральный вопрос о том, что разумеет Евангелие под бедностью, как условием истинно хри­стианской жизни.

315

Лк. VI, 20-21. В нашем славянском и русском переводах прибавлено к сло­ву «нищие» слово «духом», соответственно передаче заповеди блаженства у св. евангелиста Матфея. Но в греческом подлиннике стоит: «р п р

1 », — то есть без прибавления слова «духом». Такая прибавка не отве­чает и контексту речи, так как далее говорится о богатых: «напротив, горе вам, богатые!» — ст. 24.

316

Мф. V, 3. «Нищие духом» здесь переданы « п п р », то есть также образ заимствован от нищих в собственном смысле слова.

317

Иак. II, 5.

318

1 Кор. I, 26.

319

2 Кор. VI, 10.

320

Иак. II, 2-6; Гал. II, 10; Деян. VI, 34 и др.

Мы видели, что Евангелие ублажает «нищих», но думаем, что здесь взят предел страдания в известном направлении, но что та «бедность», которую восхваляет Евангелие и которая является нормой христианской жизни, это есть не нищета непременно в собственном смысле слова, но, как противоположность богатству — отсутствие его или отказ от него, а вместе с тем и отсутствие заботы о завтрашнем дне. Нигде, конеч­но, Евангелие не говорит, что человек призван голодать или зябнуть от холода. Напротив, призыв евангельской любви требует, чтобы не было этого, чтобы не было нищих, лишенных хлеба и крова. Христианская бед­ность это не нищета в собственном смысле слова, но, прежде всего, путь к искоренению нищеты в человеческом обществе. Трудящийся достоин пропитания [321] — таков закон христианской жизни. И естественный по­рядок в Церкви тот, чтобы не было ни богатых, ни нищих в собственном смысле слова, но чтобы была «равномерность», как пишет, например, апостол Павел церкви Коринфской: «ныне ваш избыток в восполнение их недостатка, а после их избыток в восполнение вашего недостатка, чтобы была равномерность, как написано: кто собрал много, не имел лишнего; а кто — мало, не имел недостатка» [322] . Нищета перед лицом христианской любви так же ненормальна, как и богатство. Могут быть обстоятельства, когда трудящийся живет пожертвованиями других, каков был подвиг самого Христа Спасителя [323] и Его учеников во время их первой проповеди [324] . Могут быть стесненные обстоятельства жизни не только у отдельных лиц, но и у целой церкви поместной, как это было с церковью Иерусалимской в дни св. апостола Павла [325] , когда к помощи ей призывались другие церкви. Но это лишь состояния временные, и здесь место милостыне. Общая же норма та, чтобы каждый трудился, делая сво­ими руками, и отдавал избыток нуждающимся. Таково и было идеальное устройство жизни первенствующей Церкви: не было между ними никого нуждающегося [326] .

321

Мф. X, 10.

322

2 Кор. VIII, 12-15.

323

Лк. VIII, 13.

324

Мф. X, 9-10.

325

Например, 1 Кор. XII, 1-3.

326

Деян. IV, 34.