Учение Великих Махатм
Шрифт:
Письмо 153
Е. П. Б. – Синнету Дэхра Дан. Пятница. 4-е.Только вчера приехала поздно вечером из Сахараипура. Дом очень хороший, но холодный, сырой и мрачный. Получила кучу писем и первым-делом отвечаю на ваше.
Наконец виделась с М. и показала ему ваше последнее письмо, вернее, письмо Бенемадхаба, на котором вы нацарапали вопрос. На последний М. отвечает. Это я написала под его диктовку и теперь копирую:
"Я написал Синнету мое мнение про Аллахабадских теософов (однако же не через меня?). Адетиаром Б. написал глупое письмо Дамодару, и Бенемадхаб пишет глупую просьбу м-ру Синнету. Так как К. Х. решил переписываться с двумя лицами, оказавшимися в высшей степени полезными и нужными Обществу, – они все, умные или глупые, понятливые или тупые, возможно полезные, или же совершенно бесполезные – тоже претендуют на непосредственную переписку с нами. Скажите ему (т. е. вам), что это нужно прекратить. Веками мы ни с кем не переписывались и теперь не намерены. Что сделали Бенемадхаб или какой-либо другой претендент, чтобы иметь право на такое требование? Ничего. Они вступят в (Теософическое) Общество и, хотя остаются такими же упрямыми приверженцами своих старых суеверий, как всегда, не отказываясь ни от касты, ни от единого обычая в своей обособленности, рассчитывают нас увидеть, с нами переписываться и во всем получать нашу помощь. Мне будет приятно, если м-р Синнет скажет каждому, кто вздумает обратиться к нему с подобными претензиями, следующее: "Братья" хотят, чтобы я доводил до сведения каждого из вас, туземцы, что если какой-либо человек
Существуют сто тысяч факиров, саньясинов и садху, ведущих наиболее чистые жизни, и все же, будучи такими, как они есть, – они находятся на неправильном пути, не имея возможности с нами встретиться, и даже видеть и слышать о нас. Их прадеды выгнали из Индии последователей единственной истинной философии на Земле, и теперь не последние должны приходить к ним, но они должны прийти к нам. Кто из них готов стать буддистом, настиком, как они нас называют? Никто. Те, кто верили в нас и следовали за нами, – те получили свою награду. М-р Синнет и Хьюм – исключения. Их верования не являются препятствиями, потому что у них нет никаких верований. Они могут быть окружены плохими влияниями, плохими магнетическими эманациями вследствие употребления спиртных напитков, неразборчивых физических связей (возникающих даже от рукопожатии нравственно нечистого человека), но все это лишь физические и материальные помехи, которым мы можем противодействовать небольшим усилием и даже можем их совсем устранить без большого ущерба себе. Но не так обстоит дело с магнетизмом и незримыми последствиями, возникающими из неправильных, но искренних верований. Вера в богов и в Бога и другие суеверия привлекает в их окружение миллионы чужих факторов, оказывающих влияние живых существ и мощных сил, для удаления которых нам пришлось бы применять гораздо больше сил против обычного. Мы предпочитаем этого не делать.
Мы не считаем ни необходимым, ни выгодным тратить наше время на ведение войны с неразвитыми планетными духами, которым доставляет удовольствие играть роль богов, а иногда – роль прославившихся на Земле лиц. Существуют Дхиан-Коганы и "Коганы тьмы" – не то, что называют дьяволами, но несовершенные "разумы", которые никогда не рождались ни на этой, ни на какой-либо другой Земле или сфере, как и Дхиан-Коганы, и которые никогда не войдут в число "строителей" Вселенной, чистых Планетных Разумов, правящих во время каждой Манвантары, тогда как Коганы тьмы царят во время Пралайи. Объясните это м-ру Синнету (я не могу) – скажите ему, чтобы он перечитал сказанное мною и объясненное м-ру Хьюму, и пусть он помнит, что так же, как все в этой Вселенной есть противоположение, так же чистому свету Дхиан-Коганов противопоставляются "мамо Коганы" и их разрушительный разум. Они – те боги, которым индусские, христианские, магометанские и все другие фанатические религии и секты поклоняются. И до тех пор, пока их приверженцы находятся под их влиянием, мы не более думаем о присоединении к ним в их работе или о противодействии их работе, чем мы думаем о Красных Шапках на Земле, результаты злой деятельности которых мы стараемся смягчить, но в чью работу мы не имеем права вмешиваться, пока они не пересекают нашего пути. (Я полагаю, что вы этого не поймете но вы хорошенько подумайте над этим, и вам станет понятно. М. здесь подразумевает, что у Братьев Света нет права и даже власти противодействовать естественному ходу или той работе, которая предписана каждому классу существ и всему сущему законом Природы. Братья, например, могли бы продлить жизнь, но не могли бы устранить смерти, даже для самих себя. До какой-то степени они могут смягчить зло и облегчить страдания, но они не могут уничтожить зло. Не более могут Дхиан-Коганы препятствовать работе мамо-Коганов, ибо их законом является тьма, невежество, разрушение и т. д., тогда как законом Дхиан-Коганов является свет, знание, творчество.
Дхиан-Коганы соответствуют Буддхи – Божественной мудрости и Жизни в блаженном знании, а мамо являются олицетворениями вроде Шивы, Иеговы и других выдуманных чудовищ с невежеством в их хвосте).
Последняя фраза М., которую я перевожу, такова: "Скажите ему (т. е. вам), что ради тех, кто желает познаний, я готов ответить на 2-3 вопроса Бенинадхаба из шастр, но ни в какую переписку с ним или с кем-нибудь другим я не вступлю. Пусть он ясно и четко доложит свои вопросы нам, м-ру Синнету, и тогда я отвечу через него (вам). "
____________________
Посылаю вам письмо моего дяди, только что полученное мною. Он говорит (как вы увидите из моего перевода его по-русски написанного письма), что он то же самое пишет вам. Получили вы его или нет – я не знаю, но я вам посылаю свое; если оно такое же, как ваше, то пошлите мое обратно мне. Я полагаю, что к этому времени достаточно хорошо доказано, что я есть я, а не кто-то другой; что мой дядя, будучи ныне помощником министра внутренних дел, является персоной, которой после того, как она назвала полностью свое имя, несомненно, можно доверять, если только С. и М. и ваш друг Праймроуз на самом деле не изобретает какой-либо новой версии и не скажет, что мы подделали эти документы. Но в своем официальном письме ко мне мой дядя говорит, что князь Дондовхов[Дундуков] пошлет мне официальный документ, удостоверяющий мою личность, так что мы подождем. Его другое, частное письмо я не могу перевести, так как его фразеология далека от комплиментов, особенно в адрес м-ра Праймроуза и всех англо-индийцев вообще, которые меня оскорбляют и чернят. Я попрошу князя, чтобы он написал лорду Райпону или непосредственно Гладстону.
Ваша в любви к Иисусу Е. П. БлаватскаяУма не приложу, почему "Хозяин" хочет, чтобы я поехала в Аллахабад? Не могу тратить деньги на дорогу туда и обратно, так как нужно проезжать мимо Джайпура и Бароды, и он это знает. Что это значит – не знаю. Он заставляет меня ехать в Лахор, а теперь это – Аллахабад!
Письмо 154
Е. П. Б. – СиннетуМой дорогой м-р Синнет!
Из боязни, что вы "проследите в обратном направлении" до меня новое предательство, разрешите мне сказать, что я никогда не говорила Хьюбе Шлейдену и Францу Джехарду, что существование самих объективных планет было аллегорией. Я сказала, что объективность и действительность семеричной цепи не имеет никакого отношения к правильному пониманию семи кругов, что кроме посвященных никто не знает mot findl этой тайны, что вы не могли бы полностью этого понять, ни объяснить, так как Махатма К. Х. сотню раз говорил вам, что вам нельзя рассказать всю доктрину; что вы знали, что Хьюм задавал Ему вопросы и подвергал перекрестному допросу, пока у него волосы не поседели, что были сотни кажущихся несообразностей только потому, что у вас не было ключа к
К. Х., и вам нельзя было его дать. Короче говоря, что вы опубликовали истину, но далеко не всю, в особенности в соотношении кругов и колец, которая, в лучшем случае, была аллегорична.
Ваша Е. П. Б.Письмо 155
17 мартаМой дорогой м-р Синнет!
С удивлением читала ваше приглашение. Не "удивление" тому, что меня приглашают, но удивление тому, что вы опять приглашаете меня, как будто я вам не надоела! Что хорошего я представляю собою для кого-либо в этом мире,
Вы не должны принимать эти слова за en mavvaise part. Я просто искренна с вами. Вы являетесь и были, особенно м-с Синнет, долгое время моими лучшими друзьями здесь. Но как раз потому, что я считаю вас таковыми, я вынуждена предпочесть скорее причинить вам мгновенную, нежели длительную неприятность; скорее отказ, нежели принятие любезного приглашения. Кроме того, в качестве средства сообщения между вами и К. Х. (так как я полагаю, что вы не приглашаете меня только pjus mes beauv yeux) я теперь совершенно бесполезна. Существуют границы выносливости, существует и граница для величайшего самопожертвования. Я годами трудилась для них преданно и самоотверженно, а результат тот, что я разрушила свое здоровье, обесчестила имя своих предков и стала предметом оскорблений со стороны каждого торговца овощами с улицы Оксфорд и каждого торговца рыбой с рынка Хангерфорд, и не принесла им никакой пользы и очень мало пользы принесла Обществу, и никакой пользы не принесла бедному Олькотту или самой себе. Поверьте мне, мы будем гораздо лучшими друзьями, когда между нами будет расстояние в несколько сот миль, а не шагов. Кроме этого, Хозяин говорит, что новое событие собирается над нашими головами. Он и К. Х. склонили свои мудрые головы вместе и приготавливаются трудиться, как они мне говорят. У нас осталось несколько месяцев до ноября, и если дела к тому времени не отмоются добела и свежая кровь не вольется в Братство и Оккультизм, то мы все так же можем ложиться спать. Лично для меня самой мало имеет значения, так ли это будет или нет. Мое время также быстро наступает, когда пробьет час моего торжества. Тогда будет то, что я так же смогу доказать тем, кто строили обо мне предположения, как тем, кто верили, так и тем, кто не верили, что ни один из них не приблизился на 100 миль к местопребыванию истины. Я выстрадала ад на Земле, но прежде чем я покину ее, я обещаю себе такое торжество, которое заставит Регионов и его католиков и Бейли и епископа Сарджента с его протестантскими ослами реветь так громко, как им позволят легкие. А теперь вы, действительно, думаете, что вы знаете меня, дорогой Синнет? Верите ли вы, что потому, что вы измерили, как вы думаете, мою физическую корку и мозг, что такой проницательный аналитик человеческой природы, каким бы вы ни были, – может когда-либо проникнуть хотя бы под первые покровы моего действительного я? Если вы верите, то очень ошибаетесь. Все вы считаете меня неправдивой, потому что до сих пор я показывала Миру только подлинную внешнюю мадам Блаватскую. Это точно то же самое, как если бы вы жаловались на лживость скалы, покрытой мхом, сорными травами и грязью, за то, что она имела снаружи надпись: "Я не мох и не грязь, покрывающие меня; ваши глаза обманывают вас, и вы неспособны увидеть то, что находится под внешней коркой и т. д. " Вы должны понимать эту аллегорию. Это не хвастовство, потому что я не говорю, что внутри этой беспристрастной скалы находится роскошный дворец, или же скромная хата. То что я говорю, следующее: вы не знаете меня; ибо, что бы ни было внутри меня – это не то, что вы думаете; и поэтому судить обо мне, как о неправдивой, есть величайшая ошибка, и кроме того, вопиющая несправедливость; Я (мое внутреннее действительное "Я") нахожусь в заключении и не могу показаться такою, какой я являюсь в самом деле, если бы даже я этого захотела. Почему же тогда меня, потому что я говорю о себе, какова я и каковой себя чувствую, – должны считать ответственной за наружную дверь моей тюрьмы и ее внешность, когда я ее и не строила и не отделывала? Но все это для вас будет не лучше, чем раздражение духа. "Бедная старая барыня опять сходит с ума", – скажете вы. И позвольте мне пророчествовать, что настанет день, когда вы К. Х. тоже обвините, что он обманывает вас, и это лишь потому, что он не говорит вам того, чего он не имеет права кому-либо сказать. Да, вы будете кощунствовать даже против него, потому что вы всегда втайне надеялись, что он сделает исключение для вас.
Для чего такая непомерная, по-видимому, бесполезная тирада, какая содержится в этом письме? А для того, что близок час; и после того, как я докажу то, что я должна доказать, я раскланяюсь с изысканным западным обществом – и меня больше не будет. И тогда вы все можете свистеть по Братьям. Святая Истина!
Разумеется, это была шутка. Нет; вы не ненавидите меня; вы только чувствуете ко мне дружескую снисходительность, что-то вроде благожелательного презрения к Е. П. Б. Вы тут правы, поскольку вы знаете в ней лишь ту, которая готова развалиться на куски. Может быть, вы еще обнаружите вашу ошибку по поводу той другой, хорошо спрятанной моей части. Сейчас при мне Дэб; Дэб "Шортридж", как мы его зовем; он выглядит как мальчик лет двенадцати, хотя ему далеко за 30. Идеальное маленькое лицо с тонкими чертами, жемчужные зубы, длинные волосы, миндалевидные глаза и китайско-татарская пурпуровая тюбетейка на макушке головы. Он мой "heir of Salvation", и я с ним должна проделать работу. Я не могу его покинуть теперь и не имею права на это. Я должна закончить свою работу с ним. Он – моя правая рука (а К. Х. – левая рука) в надувательстве на пути обмана.
А теперь – Бог да благословит вас. Лучше не сердитесь ни на что, что бы я ни делала и ни сказала; только как другу, как настоящему другу, я говорю вам, что до тех пор, пока вы не измените свой образ жизни – не ждите для себя исключения.
Искренне ваша Е. П. Б.Сердечный привет м-с Синнет и поцелуй Дэни.
Письмо 156
Клан Друммонд, Алжир, Воскресенье, 8-го числа.Мой дорогой Синнет!
Вы видите – я держу слово. Прошлой ночью, когда нас безнадежно бросало из стороны в сторону и подбрасывало в нашем Клане-лохани для стирки, показался Джуль Кул и именем Учителя спросил, не перешлю ли я вам одну записку. Я сказала, что пошлю. Затем он просил меня приготовить бумагу, которой у меня не было. Он тогда сказал, что любая бумага подойдет. Тогда сначала пришлось просить бумаги у некоторых пассажиров, так как тут не было м-с Холоуей, чтобы снабдить меня ею. И вот! Я бы хотела, чтобы те пассажиры, которые спорили с нами каждый день о возможности сотворения феноменов, могли увидеть то, что происходило в моей каюте у подножья моей койки! Как руки Джуль К., настолько же реальные, как живые руки, запечатлевали под диктовку своего Учителя содержание, которое выступало реально между стеною и моими ногами. Он сказал мне, чтобы я прочла это письмо, но я от этого не стала умнее. Я очень хорошо поняла, что это было и испытание, и что все к лучшему; но мне чертовски трудно понять, почему это должно было проделываться над моей многострадальной спиной. Она переписывается с майорами Джебхардами и многими другими. Вы увидите, какие брызги достанутся на мою долю вследствие причин, созданных этим испытательским делом. Лучше бы я никогда не видела этой женщины. Такого предательства, такого обмана я бы и во сне не увидела. Я тоже была учеником и была виновата в неоднократных глупостях, но я бы скорее подумала о физическом убийстве человека, нежели стала бы умервщлять своих друзей морально, как поступила она. Если бы Учителя не осуществили этого объяснения, я бы ушла (на тот свет), оставив хорошенькое воспоминание о себе в сердцах м-с Синнет и в вашем. У нас на борту м-с Бартон из Симлы. Она уехала оттуда за день до меня и с тех пор все время стремилась встретиться со мною. Она хочет присоединиться к нам; она – очаровательная маленькая женщина. У нас несколько расположенных ко мне англо-индийцев. Наш пароход – это стиральная лохань с бортовой качкой, а стюард – позор. Мы все голодаем и живем на собственном чае и сухом печенье. Напишите пару слов в Порт Саид до востребования. Мы пробудем в Египте, вероятно, недели две. Все это зависит от писем Олькотта и новостей из Адьяра. Из-за качки не могу писать. Привет всем.