Учение Великих Махатм
Шрифт:
Письмо 157
Адьяр, 17-го мартаМой дорогой Синнет!
Мне очень жаль, что Махатма выбрал меня, чтобы я сражалась в этой новой битве. Но так как должна быть сокрытая мудрость даже в акте избрания полумертвого индивидуума, который только что встает после восьминедельного лежания на постели, к которой он был прикован болезнью, и теперь едва в состоянии собрать разбросанные мысли настолько, чтобы сказать то, что лучше бы оставить несказанным, – я повинуюсь.
Вы не могли забыть того, что я вам неоднократно говорила в Симле и что Учитель К. Х. писал вам, а именно, что Т. О. является, прежде всего, Всемирным Братством, а не обществом ради феноменов и оккультизма. Последний должен держаться в тайне и т. д. Я знаю, что вследствие моего великого усердия принести пользу делу и ваших уверений, что Общество никогда не сможет процветать, если в него не будет введен оккультный элемент и не будет объявлено о существовании Учителей, – я более виновата, чем кто-либо другой, что послушалась вас.
Все же все вы теперь должны за это понести Карму.
Падре истратили тысячи на ложных и всяких других свидетелей, а мне не было разрешено обратиться в суд, где я, по крайней мере, могла бы предъявить свои доказательства; а теперь Ходжсон, который до сегодняшнего дня казался весьма дружественным и приходил почти каждый день к нам, переменил фронт. Он поехал в Бомбей и виделся там с Уимбриджем и со всеми моими врагами. Вернувшись, он уверял Хьюма (который находится здесь и тоже почти ежедневно приходит), что, по его мнению, свидетельские показания наших конторских парней и других свидетелей настолько противоречивы, что после посещения Бомбея он пришел к заключению, что все наши феномены – обман. Аминь.
А теперь – что за польза писать и выводить из заблуждения Артура Джебхарда? Как только оракул Общества Психических Исследований провозгласит меня великомасштабной обманщицей и всех вас простофилями (как Хьюм здесь, смеясь, называет, проявляя при этом величайшую беззаботность) – ваше Общество Л. Л. наверняка рухнет. Можете ли даже вы, истинный и верный, выдержать этот шторм? Счастливый Дамодар! Он уехал в страну блаженства, в Тибет, и должен теперь уже находиться далеко в районах наших Учителей. Полагаю, что теперь уже его никто не увидит.
Вот, это то, куда привели нас проклятые феномены. Через три дня Олькотт возвратится из Бирмы – хорошенькие дела он здесь найдет. Сперва Хьюм был совсем дружественный. Затем пришли откровения. Ходжсон якобы проследил брошь! Я якобы отдала идентичную брошь или булавку в починку Сервай прежде чем ехать в Симлу, ему сказали, и это была та брошь. Помнит ли м-с Синнет, что в этот раз я говорила ей, что у меня была булавка, очень похожая на эту, с жемчугами, и что я послала ее вместе с другой булавкой, купленной в Симле, детям моей сестры? Об этом сходстве я говорила даже м-ру Хьюму. Я просила м-ра Хьюма, чтобы он послал его булавку к ювелиру, (только неизвестному, а не Серваю, соучастнику Уимбриджа и моему смертельному врагу), который установит или не установит тождество ее. По всей вероятности установит. Почему бы нет? За сто или более рупий.
Мистер Хьюм хочет спасти Общество и нашел средство. Вчера он созвал совещание, состоящее из Рагуната Рао, Субба Роу, Сринаваса Рао, досточтимого Субрамания Айера и Рама Айера. Все вожди индусов. Затем, избрал Раганата Рао председателем, причем аудитория состояла из двух Суклаев, Хартмана и учеников; он дал им документ; в нем он предлагал спасать Общество (он воображает, что Общество разваливается на куски после "откровений", хотя ни один из членов еще не подал заявления о выходе); принудить полковника Олькотта, его пожизненного Президента, мадам Блаватскую, Дамодара (отсутствующего), Баваджи, Бхавани Рао, Ананду, Рама Свами и т. д. – всего 16 персон сложить с себя обязанности, так как все они были обманщики и соучастники в обмане, ибо многие из них утверждали, что они самостоятельно, независимо от меня, знали Учителей, а Учителей не существует. Штаб-квартира должна быть продана, и на ее месте должно быть воздвигнуто новое научно-философское гуманитарное Теософическое Общество. Я не присутствовала на этом собрании, так как из-за болезни не могла покинуть комнаты. Но совещающиеся после заседания вместе пришли ко мне. Вместо принятия предложения м-ра Хьюма, даже если бы все феномены были объявлены обманами, как говорил м-р Хьюм, они ответили полным отказом – Раганат Рао с возмущением отшвырнул этот документ. Они все верят в Махатм, он сказал, и они сами лично были свидетелями феноменов, и хотят, чтобы их (Учителей) имена больше не подвергались осквернению. Впредь феномены должны быть запрещены, а если они произойдут самостоятельно, о них не следует говорить под страхом исключения из Общества. Они отказались требовать отставки Основателей Общества, не видя в этом надобности. Мистер Хьюм – очень странный "спаситель".
Ergo, больше никаких феноменов, по крайней мере, – в Индии. В то время как Маскул и Кук совершают штучки намного лучше и получают за это плату, мы как бы выходим на второе место, и нас еще лягают за это.
Мистер Хьюм менее щепетилен, нежели падре. Последние называют Олькотта "доверчивым дураком, но бесспорно, честным человеком", а он (Хьюм) заявляет, что так как Олькотт клянется, что он видел Учителей, то он, должно быть, нечестный человек; а так как он получил свою жемчужную булавку в ломбарде в Бомбее, он должен быть (по причастности) также и вором, хотя Хьюм это отрицает. Таково вкратце нынешнее положение. Оно началось в Симле, где был первый акт, а теперь подходит к подлогу, который вскоре закончится моей смертью. Ибо, вопреки докторам (которые объявили, что моя агония продлится четыре дня, и возможность выздоровления исключена), я внезапно поправилась благодаря охраняющей руке Учителя, но я ношу в себе две смертельные болезни, которые не исцелены – в сердце и в почках. В любую минуту в первом может появиться разрыв, а вторая может покончить со мною через несколько дней. Я уже не увижу следующего года. Все это из-за пяти лет постоянной муки, беспокойства
А теперь обратимся к вашим делам. Прежде чем начинать оказывать услугу вам и м-ру Хьюму передачею писем, я никогда не передавала писем, кроме как от себя Учителям и получала от Них. Если бы вы имели представление о трудностях этого или о его modus operandi, вы бы не согласились быть на моем месте. И все же я вам никогда не отказывала. Хранилище было задумано, как облегчение для передач, так как теперь дюжины и сотни людей приходят, умоляя поместить их письма в него. Как вы уже знаете и как это доказано всем, за исключением м-ра Ходжсона, который находит противоречия, – все получили ответы, часто на разных языках, причем я не покидала помещения. Вот это и есть то, что м-р Хьюм, не будучи в состоянии объяснить, целиком называет коллективным обманом, так как, по его идее, Учителя не существуют и они никогда не писали этих писем, которые были получены, и отсюда вытекает его логическое заключение, что весь наш штат главной квартиры, т. е. Дамодар, Баваджи, Субба Роу и все, кто помогают мне, пишут письма и просовывают их в отверстие. Даже Ходжсон находит эту идею нелепой.
А теперь об обмане, якобы применявшемся к м-ру Артуру Джебхарду, о котором я узнала от Махатмы и из письма самого Джебхарда ко мне.
Какой облик изысканной почтенности и честности Е. П. Б., должно быть, запечатлелся у милой м-с Джебхард от этого "обмана" откровений с намеками, внушаемыми похожей на котенка м-с Холлоуэй!
Ладно, люди, находящиеся накануне смерти, обычно не выдумывают и не лгут. Я надеюсь, что вы поверите мне, что я говорю правду. Арт. Джебхард не единственный, кто, подозревает и обвиняет меня в обмане. И поэтому скажите "друзьям", которые получали письма от Махатм через меня, что я никогда не была обманщицей; что я никогда не делала трюков по отношению к ним. Я часто облегчала для себя феномен пересылки писем более легкими, но все же оккультными способами. Так как никто из теософов, за исключением оккультистов, ничего не знает как о трудных, так и о легких способах оккультных пересылок, и также не знают оккультных законов, то все им кажется подозрительным. Возьмем, например, эту иллюстрацию в качестве примера: передача посредством механической передачи мысли (в отличие от сознательной передачи). Первая производится сперва призывом ко вниманию какого-либо ученика или Махатмы. Письмо должно быть развернуто, и каждая его строка должна быть проведена над лбом при задержанном дыхании, не снимая этой части письма ото лба до тех пор, пока звонок не оповестит, что она (строка) прочтена и записана. По другому способу каждая фраза запечатлевается (разумеется, сознательно) все же механически в мозгу и затем посылается фраза за фразой лицу, находящемуся на другом конце провода. Это, разумеется, в том случае, если автор разрешает вам читать письмо и доверяет вашей честности, что вы будете читать его только механически, производя только формы слов и строк в вашем мозгу, не вникая в их значение. Но в том и в другом случае письма должны вскрываться и затем сжигаться тем, что мы называем девственным огнем (зажженным ни от спички, ни от серы, но вызванным трением с помощью смолистого прозрачного маленького камня, шарика, к которому ни одна голая рука не должна прикасаться). Это делается ради пепла, который, пока бумага горит, немедленно становится невидимым, чего не было бы, если бы бумага была зажжена по-другому, так как он (пепел) своим весом и плотностью остался бы в окружающей атмосфере вместо того, чтобы быть мгновенно отправленным получателю. Этот двойной процесс проделывается ради двойной обеспеченности: ибо слова, переданные от одного мозга другому, или к Акаше около Махатмы или ученика, некоторые из них могут быть пропущены, выпадают целые слова и т. п., и пепел тоже может быть не полностью передан, и таким образом одно поправляется другим. Я не могу этого делать, и поэтому говорю об этом только для примера, чтобы показать, как легко здесь могут зародиться мысли об обмане. Представим себе, что А. дает Б. письмо для отправки Махатме. Б. идет в смежную комнату и, распечатав письмо, из которого он не должен запомнить ни одного слова, если он истинный ученик или честный человек, – передает его своему мозгу посредством одного из двух методов, посылая одну фразу за другой по току, и затем хочет приступить к сжиганию письма. Допустим, что он забыл "камень девственного огня" в своей комнате. Оставляя по небрежности распечатанное письмо на столе, он отлучается на несколько минут. В это время А., потеряв терпение и, возможно, уже проникшись подозрениями, входит в комнату. Он видит распечатанное письмо на столе. Он или возьмет свое письмо и выступит с обличением в обмане, или оставит и затем спросит Б. после того как последний сжег письмо – отправлено ли письмо. Разумеется, Б. ответит, что он отправил. Затем последует разоблачение с последствиями, которые вы можете себе представить, или же А. придержит свой язык и поступит, как поступают многие, т. е. всегда будет считать Б. обманщиком. Этот пример один из многих, действительный, данный мне Учителем как предостережение.
Есть одно место, очень забавное и поучительное, в письме м-ра А. Дж., где он подробно излагает, как он дал мне письмо, и шесть часов спустя я сказала ему "оно ушло"; он добавляет, "спустя четыре дня Полковник писал Е. П. Б., говоря, что его Учитель показался" и К. Х. сказал (смотрите оригинал, отосланный обратно вам), но тогда добрый "Полковник тоже должен быть обманщиком", заговорщиком и моим сообщником? Или это мой Учитель мистифицирует его, м-ра Артура Джебхардта, или что? А потом опять: "Е. П. Б. обманщица, хотя я никогда не буду отрицать ее прекрасных качеств".