Ученик чародея (Часть 1-6)
Шрифт:
И вот публика, с нетерпением ожидавшая возвращения судей, удалившихся на совещание, встает; судьи занимают свои места, секретарь зачитывает решение суда продолжать заседание. Удовлетворенный Крауш продолжает допрос свидетельницы Линды Твардовской:
– Вы сказали, что обвиняемый Арвид Квэп не имеет отношения к покушению на жизнь вашей дочери Ванды, - не без торжества начинает Крауш.
И тут, прежде чем он успевает продолжить, ко всеобщему удивлению, Линда заявляет:
– Я этого не говорила.
– Шорох удивленного шепота пронесся по залу, смолк и пронесся с удвоенной силой, когда Линда повторила: - В стенограмме нет
– Линда сделала попытку улыбнуться и высокомерно вскинула голову: - Я только сказала, что он, Линда указала на Квэпа, - не убивал Ванду... А при чем тут Квэп?
– Она недоуменно пожала плечами.
– Ведь этот - вовсе не Квэп.
– Перестаньте, Твардовская, - раздраженно прикрикнул Крауш.
– Он ваш фактический муж Арвид Квэп, вы признали это на предварительном следствии, вот ваша подпись под показанием.
Полуобернувшись в залу, так чтобы хорошо были слышны ее слова, Линда громко проговорила:
– Под пыткой можно подписать и собственный смертный приговор.
Крауш вопросительно посмотрел на председательствующего. Тот совещался с судьями. Так или иначе Твардовская добилась своего: тут же Квэп следом за нею повторил, что он вовсе не Квэп и никогда не признавал этого; никогда в глаза не видел этой женщины и не понимает, о чем тут идет речь, о какой такой Ванде Твардовской.
На этот раз и Крауш ничего не имел против перерыва в заседании для проверки заявления Линды о якобы примененной к ней пытке. Началось медицинское освидетельствование Линды, производство дознания в прокуратуре, экспертиза. Крауш ходил злой: все это было комедией, разыгрываемой преступниками с целью затянуть процесс. С виноватым видом ходил защитник Квэпа. Игра его подзащитного ничего не прибавляла к надеждам защиты.
В один из дней этого вынужденного перерыва Мутный попросил свидания с прокурором. Он сказал, что готов дать любые показания, какие нужны обвинению, и начнет с того, что признает подсудимого Квэпом.
– Позвольте, - возмутился Крауш, - вы же показали на предварительном следствии, что не знаете его имени.
– Конечно, - не смущаясь, ответил Мутный, - он явился ко мне в совет под именем Строда, но у меня тогда уже закралось сомнение в том, что это его настоящее имя.
– Откуда же вы узнали, что его зовут Квэпом?
– удивился Крауш.
– От вас, - невозмутимо заявил Мутный.
– Я вам верю, гражданин прокурор, и покажу все, что хотите, понимаете - все, все, - упирая на это слово, повторял Мутный.
– За это я ничего даже и не прошу, решительно ничего!.. Услуга правосудию.
– Ну, знаете!..
– Краушу казалось, что если он сейчас не закурит, то разразится таким кашлем, какого никто еще и не слыхивал. Но, давясь, он успел все же отдать приказ увести Мутного и только тогда скорчился в мучительном приступе.
Прошло четыре дня перерыва. Заседания суда возобновились с того, что была доказана ложность показаний Линды о применении к ней недозволенных законом методов допроса. Крауш хранил молчание. Молчала защита. В зале царила мертвая тишина. Когда председательствующий разъяснил Линде, что таким же образом будет опровергнуто всякое недобросовестное заявление, направленное к обману суда, и дело кончится только тем, что разбирательство будет продолжаться в ее отсутствие, - зал ответил дружными рукоплесканиями.
– Линда Твардовская, - спросил председательствующий, - признаете ли вы, что
– Нет!
– Обвинение докажет, что на скамье подсудимых сидит не кто иной, как Арвид Квэп, - сказал Крауш.
– Опять мои подписи под протоколами?
– с необычным для него проворством оборачиваясь к суду, крикнул Квэп.
– Не выйдет! Если не хотите, чтобы я сделал такое же заявление, как Твардовская...
– И с таким же успехом...
– вставил Крауш.
– Обвиняемый Квэп, - спокойно спросил председательствующий, - вы хотите сделать заявление?
Квэп подумал, прежде чем ответить, и, наконец, негромко пробормотал:
– Пока не хочу... Пока!
И вот перед судом потянулась вереница людей, уже знакомых следствию.
– Свидетель Петерис Шуман, - спрашивал Крауш, - этот ли человек пришел к вам ночью с требованием подсунуть следствию подложную фотографию ареста Круминьша?
– Да, этот!
– твердо сказал священник.
– Свидетель Альбина Гайле, этого ли человека вы видели в форме офицера милиции идущим рядом с "арестованным" Круминьшем?
Матушка Альбина, не торопясь, достала очки, долго, старательно водружала их на нос и так же долго, пристально вглядывалась в Квэпа. Крауш следил за ее лицом. Ему начинало казаться, что старушка колеблется: не решается сказать да, но не смеет сказать и нет.
– Если бы на нем была форма, я бы сразу сказала, он или не он, проговорила она наконец.
– Может быть, вам поможет вот это, - сказал Крауш, передавая ей фотографическое изображение "ареста". Переводя взгляд с фотографии на Квэпа, Альбина сличала их. Так же степенно, без спешки, как делала все, вернула фотографию Краушу и, сдвинув очки на кончик носа, обвела взглядом судей, одного за другим, обернулась к прокурору, посмотрела на него. Словно ей доставляло наслаждение мучить этих людей, не говоря уже о зале, затаившем дыхание, чтобы не пропустить ее ответа. И вдруг быстро, но отчетливо произнесла:
– Даже если бы меня заставили тут присягнуть на кресте и святом евангелии, я не могла бы сказать "нет"... Это он!
– Она несколько раз сердито ткнула сухим пальцем в сторону Квэпа, приговаривая: - Он, он!
Перед судейским столом прошел старый рыбак с берега Лиелупе, узнавший обладателя "ряпого" пальто; лаборант из "Рижского фото" сказал, что именно подсудимый сделал ему заказ на монтаж фотографии; Лайма Зведрис узнала "товарища Строда", душившего ее на лодке и сбросившего в озеро Алуксне; прислуга алуксненской гостиницы опознала своего постояльца; сапожник владельца сапог с узкими носами. Портной Йевиньш, не сдерживая негодования, крикнул: - Пусть он покажет вам свою грудь, пусть покажет горло с белым шрамом; только если на ней нет орла со свастикой и полосы от удара, нанесенного моей рукой, - теперь-то я могу в этом признаться, - только тогда я скажу, что это привидение Квэпа, а не сам Квэп!
– На же, гляди, - раздалось со скамьи подсудимых, и Квэп, рванув рубашку, обнажил грудь - она была чиста.
Квэп повернулся так, чтобы показаться публике, и едва ли в зале нашелся хоть один человек, у которого не вырвалось бы восклицание удивления и испуга.
– Перестаньте дурачить людей, Квэп, - сурово проговорил прокурор. Свидетель Йевиньш, опишите нам татуировку на груди подсудимого.
И когда портной подробно описал рисунок, Крауш положил на стол суда рентгенограмму с таким рисунком.