Ученик хрониста
Шрифт:
Заняться новой мишенью я не успел. Снизу раздался звон дверного колокольчика и нетерпеливый лай Вестри.
Когда я спустился, наш пес вовсю скреб дверь лапами. Так он встречает только своих. Гудрун забыла ключ?
На пороге стоял Оле.
– Гудрун дома? – спросил он, пристально глядя на дверной косяк. – Обещала мне спрясть, – стражник поднял повыше тючок черной кхарновой шерсти. – Так что, дома?
Голос его становился все растерянней, взгляд метался, пока не попал наконец в ловушку – наверху лестницы стояла вышедшая из комнаты Хельга.
– Ну чего, Къоли? – почти
– Да, не могу я без вас!
Над вторым грибом мы трудились втроем и почти превратили его в фарш. Оле ни словом, ни делом не мешал попыткам Хельги дознаться до истины и даже сходил вниз за маленьким стражническим арбалетом. По грибу стреляли, били в шляпку бельтом, держа его в руках. За этим занятием нас и застукала вернувшаяся с базара Гудрун.
Гнев домоправительницы был силен и праведен. Загубленные грибы были любимцами Гудрун, как обладающие особо длинной и мягкой бородой. Бедная женщина холила и лелеяла их и как раз сегодня хотела обрезать волокна на полотно. А мы, баловства ради… Досталось даже Оле – почему, как взрослый солидный человек и стражник, не пресек и не вразумил?
Спасение мы нашли в бегстве на кхарню. Три лохматых быка с удовольствием умяли изрезанные грибы. Жаль, но другой пользы наша затея не принесла.
Дверь кхарни слегка приоткрылась, и в щель просунулась узкая собачья мордочка. Оглядев нас шкодными карамельными глазами и поняв, что в обиталище быков сейчас только друзья, Вестри скрылся. Но ненадолго. На этот раз он протиснулся в двери задом, волоча за собой подушку, только вчера купленную для него Гудрун. Дал нам возможность несколько минут полюбоваться собой и обновкой, а потом, поднявшись на задние лапы, обрушил передние на подушку. Когти пробили в ткани четыре аккуратные круглые дырочки.
Глава 3
Глава 3
Лучше всех в нашем городе чувствует время старый Пер Подкидыш, слепой звонарь Часовой башни. Не различая света и тьмы, он бьет в колокол, отмечая каждый час дня, а также начало и конец ночи, но никто не помнит, чтобы старик ошибся хоть на минуту.
Одного не знает старый Пер – это сколько ему лет. Впрочем, этого в Гехте не помнит никто. Если покопаться в летописях, там наверняка сыщется запись, в какой день какого года правления какого государя лекари из храма Дракона Зари и Полудня Зеленого Леге нашли на пороге младенца с белыми мертвыми глазами. Но кто станет уделять этому время?
Если в земле Фимбульветер появляется калека, это значит, что Драконы хотят напомнить людям о милосердии. Увечного содержат родственники или же он живет при храме Зеленого Леге, за счет города. Такой человек редко может найти дело по силам. Но в мире случается все.
Земля Фимбульветер помнит Харальда Секъяра, прозванного Зерцалом Честности. Канцлер короля Олафа Строгого был слеп от рождения. И мог по голосу человека безошибочно понять, лжет ли тот и что заставляет его делать это. Старый Пер узнает людей по шагам и по дыханию.
На вершину башни, где безвылазно обретается
Лестница выводит на открытую площадку, где подвешен большой часовой колокол. Велик соблазн взяться за веревку и, раскачав колокольный язык, ударить в гулкий бронзовый бок. Но за звон вне урочного времени Пер пришибет меня на месте и больше никогда не пустит в башню.
По маленькой железной лесенке в круговой коридор, в который выходит дверь жилища звонаря, а оттуда – вверх, где под открытым небом расположены солнечные часы, старейший страж времени Гехта.
Ветер набрасывается сразу, стоит высунуться из люка на верхней площадке. Я замешкался, убирая упавшие на глаза волосы, и не сразу заметил стоящего на ограждении башни человека.
Он замер возле каменной горгульи на узком обледенелом выступе. Стоял, высоко подняв руки, и ветер яростно развевал его плащ и седые волосы. Крыш города не было видно, только бескрайнее белое небо, и на краю его стоит человек…
Фунс знает, как слепой Пер умудряется спокойно удерживаться на скользком камне, который чуть шире подошвы его сапога. Я, когда в первый раз увидел, как старый звонарь стоит на краю стены, испугался чуть не до истерики. Торчал, как кол, по пояс высунувшись из люка, намертво вцепившись в крышку, и только хватал воздух широко открытым ртом. И хорошо, что не кинулся спасать, иначе наверняка спихнул бы Пера со стены.
– Доброго дня тебе, Ларс Къоль! – звонарь развернулся, как флюгер на вертушке. – Почтенная Гудрун нынче снова пекла пироги?
– Да, с грибами. Она просила тебе передать…
Я вытащил из-за пазухи сверток с еще теплой выпечкой.
По-птичьи соскочив с ограждения, Пер подобрался ко мне. Бережно принял в ладони пирожки, поднес к лицу.
– Чудесно, чудесно! – бормотал он. – Мало что на свете приятнее свежего хлеба. Как хорошо держать его в руках! А когда ветер дует со стороны городской пекарни, у старого Пера праздник.
Он еще раз с наслаждением понюхал пироги.
– Добрые люди из храма милосердного Леге сердятся, когда я залезаю на ограждение. Они боятся за меня, хотят мне добра, но разве танцы с ветрами, разговоры с городом не стоят остатка жизни старого Пера, знающего этот мир так долго, что уже готового посмотреть на другой?
Иногда мы задаем вопрос прежде, чем успеваем о нем подумать.
– Пер, ты знал хрониста Орма Бъольта?
Старый звонарь вскинулся, как стражник при сигнале тревоги.
– Почему ты не спросишь об этом своего учителя, мальчик?
Неизвестно, где фунсы носят Торгрима, но в ратуше с утра его не было.
– Я еще не видел его… сегодня.
– Орм Бъольт, Орм Бъольт… Ушедший хронист… Сколько лет его имя не вспоминали? Теперь оно вернулось, а у дверей главного прознатчика Гехта убивают человека, который бежал за спасением…