Ученик мясника (сборник)
Шрифт:
— Понятно, — сказала Элизабет, дописывая слово «электроэнергии».
— Вот и все. Ох, да… Портфель коричневой кожи с медными застежками. Инициалы МРК.
Они подписали лист, и Лэнг взял его себе.
— Я передам его сейчас в Вашингтон, — счел нужным пояснить он. — Они смогут успокоить Белый дом, что мы здесь занимаемся не только отпечатками пальцев на чертежах межконтинентальной баллистической ракеты последней модели.
— Могу я посмотреть документы? — не оставила своей идеи Элизабет.
— Разумеется. Может быть, записная книжка и блокнот что–нибудь дадут,
Лэнг ушел. Элизабет начала листать блокнот. Первая сотня страниц ее разочаровала. Старик сенатор заносил туда все подряд. Даты встреч с сенаторами и визитов к врачу соседствовали с мелкими пометками и краткими сокращенными записями для памяти.
«Дело Банермана — позвонить Н.Г. Напомнить Карлсону, чтобы пригласил д'Орсиньи и др. Воскресенье».
Элизабет обратила внимание на два восклицательных знака рядом с фамилией Клэйбурн и три — с фамилией Претуелс. Иногда попадались фразы явно из готовившихся речей: «Беда в том, что мы пытаемся управлять страной, словно играем в покер…» Но она не могла знать, где, когда, по какому поводу и кто сказал это.
Элизабет задумалась. Должна быть какая–то система, которая поможет ей раскрыть смысл этих записей. Это довольно просто сделать. Поскольку заметки о встречах делались для того, чтобы эти встречи состоялись, достаточно опросить упомянутых в них людей и установить даты, а может, и содержание разговоров. Восстановить можно почти все: с кем сенатор встречался и разговаривал, что делал каждый день на протяжении этих двух месяцев, о чем думал… Конечно, это займет много времени и скорее всего окажется бесполезным. В блокноте есть и вполне доступные для понимания куски. У сенатора наверняка были сотрудники, они смогут помочь. У Клэрмонта был же официальный помощник! Как его зовут? Элизабет пролистнула блокнот. Почти на каждой странице мелькало «Карлсон». «Документы по поводу Билла Кэллоуэя — Карлсон… Звонил ли Карлсон Н.Г. Выгрузка горючего…»
Элизабет подошла к телефону. В трубке моментально раздался голос секретарши. Господи, подумала Элизабет, неужели здесь никто больше не работает? Только сейчас она заметила, что телефон был без диска.
— Это Элизабет Уэринг, — произнесла она. — Я в лаборатории. Вы не могли бы мне помочь встретиться с мистером Карлсоном, помощником покойного сенатора, и как можно быстрее?
— Сожалею, мисс Уэринг. Мистер Карлсон улетел в Вашингтон. Но я уверена, что мы сможем дозвониться до него сегодня вечером.
— Проклятье! — не сдержала эмоций Элизабет. — Кто разрешил ему уезжать и почему, собственно говоря, он решил это сделать?
Секретарша оставалась невозмутима.
— Мистер Лэнг совсем недавно разговаривал с ним, перед тем как он уехал из отеля.
— А может, он еще не уехал?
— Его самолет вылетает сегодня в двенадцать тридцать дня и должен прибыть в Вашингтон в семь пятнадцать по восточному времени.
Элизабет взглянула на часы. Было без нескольких минут двенадцать.
— Извините, но на этом телефоне нет диска, — не сдавалась она. — Вы не могли бы связаться с авиакомпанией и попросить мистера Карлсона к телефону? Может
Элизабет порадовалась за выражение «может быть»: значит, она не утратила самоконтроль.
— Хорошо. Если удастся застать его, я позвоню вам в лабораторию.
Телефон зазвонил через несколько минут.
— Уэринг слушает.
— Пожалуйста, говорите с мистером Карлсоном, — произнесла секретарша.
— Мистер Карлсон?
— Да, мисс Уэринг!
В трубке слышался глухой гул аэродрома. Карлсон говорил громким и ровным голосом, как будто свободной рукой зажимал другое ухо.
— У меня есть ряд вопросов, на которые, судя по всему, можете ответить только вы, и я хотела…
— Извините, мисс Уэринг, — перебил ее Карлсон. — Но я вылетаю в Вашингтон, уже идет посадка, и я боюсь опоздать. Могу я перезвонить вам вечером, когда доберусь до дома?
— Боюсь, нет. Дело в том, что мне нужно, чтобы вы взглянули на кое–какие бумаги и объяснили мне… Не могли бы вы полететь следующим рейсом?
— Со мной уже беседовали, меня допрашивали с пристрастием и изучали вдоль и поперек в течение двадцати четырех часов! — Карлсон был явно возмущен. — И я… Подождите минуту, — вдруг произнес он, и рядом послышался еще один голос. Она не могла разобрать слов, но вскоре все стало ясно. С тяжелым вздохом Карлсон произнес:
— Я только что пропустил мой самолет. Следующий через четыре часа.
— Где мы можем встретиться? — решила не обращать внимания на его переживания Элизабет.
— Если у вас всего несколько вопросов, может, сделаем это в аэропорту? Минут через двадцать я смогу быть у стойки «Американских авиалиний». Я в светло–сером костюме, и на лице у меня написано нетерпение. А вы?
— А у меня в руках будет блокнот сенатора.
Когда Элизабет увидела Карлсона, он стоял около билетной кассы, посматривая на часы и изо всех сил показывая, что его задерживают незначительные обстоятельства. Он заметил Элизабет, направлявшуюся к нему с большим блокнотом в руках, и состроил гримасу, выражавшую недовольство.
Элизабет пыталась не забыть, что ему, возможно, действительно пришлось пропустить самолет из–за ерунды. И она понимала, что люди, стоящие рядом, вполне могут принимать ее за неопытную секретаршу, которая перепутала важные документы и заставила опоздать своего босса — энергичного, молодого, тщательно одетого и выбритого мужчину в сером костюме и очках, сквозь сверкающие стекла которых излучалось презрение.
Элизабет перешла в атаку за пару шагов до цели.
— Успокойтесь, мистер Карлсон. Вы не находитесь под арестом. Мне просто необходимо поговорить с вами!
Реакция Карлсона вызвала у Элизабет мгновенную улыбку: его словно кольнули в спину, он вздрогнул и рванул в сторону так, что она едва успевала за ним. Бегство прекратилось только тогда, когда люди у стойки не могли их видеть.
— Мисс Уэринг, я полагал, люди из вашей конторы более благоразумны!
Элизабет предпочла промолчать, наградив его удивленным взглядом профессионала–следователя, привыкшего встречаться и с худшими экземплярами.