Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер
Шрифт:
Удались позднее и несколько попыток обнаружить Гитлера среди толпы на массовых снимках 1914 и 1919–1921 годов. [31]
Есть и фотография Гитлера на разрешении владения оружием в ноябре 1921 года [32] — понятно, что этот документ (равно как и оружие) Гитлер был обязан демонстрировать лишь полиции при проверках.
Но кроме перечисленного нет ни одного его приватного снимка за весьма длительный период — от последних лет учебы в реальном училище и до осени 1923 года. После 1919 года Гитлер не только отказывался сниматься, но и запрещал фотографировать себя. Это вступило в заметные противоречия с его стремлением к политической карьере.
31
Кнопп Г. Указ. сочин. С. 159
32
Там
Cчитается, что нужно всерьез принимать такие объяснения: «Новоявленный политик со всей силой стремился к публичности, но избегал фотографий в прессе из боязни, что фотографию могут использовать для его розыска: в северной Германии НСДАП была запрещена, а Гитлер состоял в розыске. Таким образом Гитлер выдавал себя за «mysteryman» [33] , надеясь увеличить интерес к своей персоне. «Сиплциссимус», самая знаменитая сатирическая газета Германии, задала вопрос: «Как же все-таки выглядит Гитлер?»» [34]
33
человек-загадка. Примечание цитируемого издания.
34
Зигмунд А.М. Адольф Гитлер. Путь к власти. Харьков, 2007. С. 103.
Приведенное мнение нельзя расценивать как чистейшее вранье, хотя его автор, плодовитый и трудоспособний историк и писатель Анна Мария Зигмунд неизменно прибегает к выдумкам и подтасовкам, исчерпав все прочие аргументы — это не противоречит женской логике. [35] В данном же случае имеет место полуправда: подобный мотив для сокрытия свей внешности у Гитлера действительно имелся, но этим не исчерпывалось его отношение к данной проблеме.
35
Другой аналогичный пример приведен нами в: Брюханов В.А. Указ. сочин. С. 483–484.
Запреты НСДАП на севере Германии и объявления о розыске Гитлера стали происходить лишь с июня 1922 года — после убийства националистами немецкого министра иностранных дел Вальтера Ратенау. [36] Вот тогда-то и вплоть до 1925–1928 годов в «Северной Германии НСДАП была почти везде запрещена», [37] а собственный запрет на фотосъемки Гитлер осуществлял, повторяем, еще с 1919 года.
Притом стремление Гитлера к публичности происходило с соблюдением страннейших мер: «Журналист и очевидец Конрад Гайден вспоминает: «На собраниях, благодаря изощренным световым трюкам, Гитлеру удавалось оставаться невидимым. Благодаря тусклому, затуманенному свету видно было только его худую фигуру и торопливые движения»» [38] — это свидетельство приводит сама Зигмунд.
36
Фест. И. Гитлер. Биография. Путь наверх. М., 2006. С. 258.
37
Бройнингер В. Противники Гитлера в НСДАП, 1921–1945. М., 2006. С. 39.
38
Зигмунд А.М. Указ. сочин. С. 103–104.
Понятно, конечно, что рост популярности Гитлера препятствовал сохранению такой невидимости.
Ханфштангль рассказывает о совместной кратковременной поездке в апреле 1923 из Мюнхена в Берлин — на территорию, тогда неподконтрольную Гитлеру и обычно сопровождавшим его головорезам.
По дороге Гитлеру действительно угрожали возможные неприятности, но ведь никто и не заставлял его выбирать именно этот путь: «Мы поехали [на машине] по лейпцигской дороге через Саксонию, тогдашнее правительство контролировали коммунисты [39] . Гитлер шел на серьезный риск, путешествуя по этому маршруту, потому что в тех землях был выписан ордер на его арест и даже была назначена цена за его голову, как националистического агитатора». [40]
39
Это утверждение также не совсем соответствует фактам: у Гитлера хватало недоброжелателей и без коммунистов; последние же входили в правительство Саксонии лишь в октябре 1923. См.: Линдер
40
Ханфштангль Э. Указ. сочин. С. 68.
Вот в самом Берлине ничто тогда формально не угрожало Гитлеру. Тем не менее, именно там произошел многозначительный эпизод — в берлинском «Луна-парке», куда Гитлер заглянул в один из вечеров: «какой-то человек с камерой узнал Гитлера и попытался его сфотографировать. /…/ Может быть, этот кто-то видел Гитлера в Мюнхене. Гитлер был в ужасе. /…/ Он подошел прямо к тому человеку и сказал, что тот должен вернуть ему пленку, что Гитлер не может позволить себе быть запечатленным на фотографии в Луна-парке, что его жизнь будет разрушена, что это вызовет невероятный скандал и дальше в том же духе. Спор шел около часа, и гиперболы Гитлера достигли еще больших высот, теперь это мог быть конец немецкого движения за свободу, он был как одержимый. В конечном счете тот несчастный фотограф, который действительно не хотел никому причинить никакого вреда, а просто хотел сохранить себе хорошую фотографию в качестве сувенира, сдался и пообещал никогда не проявлять пленку, и это обещание он безусловно выполнил, поскольку эта фотография никогда нигде не появлялась». [41]
41
Там же. С. 74–75.
Свой категорический запрет на публикацию его фотоизображений Гитлер снял лишь после того, как 2 сентября 1923 года с ним неожиданно произошел схожий инцидент. На праздновании Дня Германии в Нюрнберге одному из репортеров удалось сделать несколько фотоснимков Гитлера. Последний попытался отнять фотокамеру и принялся избивать сопротивлявшегося репортера — редчайший случай личного проявления Гитлером физического насилия. Возмущенная публика вступилась за избиваемого — и тому удалось отстоять свое достояние. На следующий день фотоснимки Гитлера были впервые опубликованы в прессе; один из них приведен Кноппом — тут Гитлер безусловно узнаваем. [42]
42
Кнопп Г. Указ. сочин. С. 171.
Сразу после этого Гитлер отменил никому не понятный запрет фотографировать себя. [43]
Позднее, после Мюнхенского путча в ноябре 1923 и последовавшего суда, Гитлер прославился по всей Германии и даже по Европе, а сидя в тюрьме никак не мог контролировать публикацию своих фотографий: Альфред Розенберг, [44] возглавивший партийное руководство в отсутствии Гитлера, поддерживал память об узнике, распространяя открытки с портретом фюрера «миллионами штук». [45]
43
Зигмунд А.М. Указ. сочин. С. 105–106.
44
А. Розенберг (1893–1946) — прибалтийский немец смешанного происхождения, один из идеологов НСДАП, возглавлял оккупационную политику на территории СССР, казнен по приговору Нюрнбергского трибунала.
45
Фест И. Указ. сочин. С. 329.
Но и много лет спустя, когда его внешний облик стал известен всему свету, поведение Гитлера продолжало отличаться необъяснимыми странностями. Популярнейший биограф Гитлера Иоахим Фест подчеркивает: «Он все время был озабочен тем, чтобы заметать следы, не допускать опознаний, продолжать затуманивать и без того темную историю своего происхождения и своей семьи. /…/
Когда в 1930 году появились слухи о намерениях заняться поиском сведений о его семье, Гитлер был чрезвычайно обеспокоен. «Людям не надо знать, кто я. Людям не надо знать, откуда я и из какой семьи». /…/
Когда в 1942 году ему доложили, что в деревне Шпиталь обнаружена имеющая отношение к его семье могильная плита, с ним случился один из его припадков безудержного гнева. Своих предков он превратил в «бедных безземельных крестьян», а отца, отставного таможенного чиновника, — [в] «почтового служащего»; родственников, пытавшихся вступить с ним в контакт, он безжалостно гнал прочь /…/.
Характерно, что он не вел почти никакой личной переписки. /…/ не хотел он быть и чьим-то сыном — схематичный образ родителей появляется в автобиографических главах его книги «Майн Кампф» лишь постольку, поскольку это поддерживает легенду его жизни». [46]
46
Там же. С. 25–26.