Удивительный Морис и его просвещённые грызуны

Пратчетт Терри

– Э… – начала Питательно, выглядевшая теперь как крыса, готовая быстро присоединиться к группе Мочителей.

– Вот и отлично, – сказал Загар. Он осторожно спрятал зеркальце и вытащил металлическую палку. Ей он тихонько постучал по ловушке. От звука удара металла по металлу Питательно непроизвольно вздрогнула. – Ну, что у нас тут… О да, рычаг, маленькая пружина и крючок. Так что я теперь должен делать, мадмуазель Питательно?

– Э, э, э, – пролепетала Питательно.

– Здесь что-то трещит, мадмуазель Питательно, – раздался голос Загара из глубин

ловушки.

– Э, надо подвинуть там одну штуку…

– Какую штуку ты имеешь в виду, мадмуазель Питательно? Не торопись, ух, эта металлическая штуковина болтается, но я не хочу тебя подгонять…

– Надо подвинуть, э, штуку, э, одну такую штуку, э… – Глаза Питательно уже вылезли из орбит.

– Может ты имеешь в виду вот это ЩЁЛК ай-ай-ай…

Питательно упала в обморок.

Загар отвязался и спрыгнул на ловушку. – Всё в порядке, – сказал он. – Я её обезвредил. Теперь она не захлопнется. Вы там – утащите её с дороги. – Он вернулся к группе Устранителей и уронил кусок покрытого плесенью сыра на дрожащий живот Питательно. – При обезвреживании ловушек самое важное – точность. Ты либо точен, либо мёртв. Вторая мышь получает сыр. – Загар принюхался. – Если бы сюда пришли люди, они бы не сомневались, что здесь теперь есть крысы…

Остальные Устранители засмеялись нервным смехом школьников, увидевших, что кто-то привлёк к себе внимание учителя, и радующихся, что этот кто-то – не они.

Загар развернул кусок бумаги. Он был крысой дела, и представление о том, что можно свести мир к нескольким маленьким знакам на бумаге, несколько беспокоило его. Когда он рисовал картинки, изображавшие туннельные ходы, бумага их запоминала.

Бумага не давала себя сбить с толку новыми запахами. Другие крысы, умевшие читать, могли видеть в их головах то, что видел писавший.

Загар изобрёл карты. Он рисовал мир.

– Удивительная вещь, эта новая техника, – сказал он. – ОК… здесь обозначение яда, два туннеля за нами. Ты об этом позаботился, Соленья?

– Я зарыл яд и помочился сверху, – ответил Соленья, заместитель Загара. – Это был серый яд номер два.

– Отлично, – похвалил его Загар. – Отвратительная вещь, этот яд.

– Рядом лежили мёртвые кики.

– Могу себе представить. Против серого яда номер два нет противоядия.

– Мы нашли также коробки с ядом номер один и с ядом номер три, – сказал Соленья. – Много коробок.

– После яда номер один можно выжить, если разумно себя вести, – заметил Загар. – Не забывайте об этом, вы все! И если вы случайно сожрёте немного яда номер три – у нас будет способ вам помочь. В этом случае вы тоже выживете, хотя один или два дня вы будете мечтать о смерти.

– Мы нашли очень много яда, Загар, – нервно сказал Соленья. – Больше, чем когда-либо ранее. И везде лежат крысиные скелеты.

– Важный совет для вашей безопасности, – объявил Загар, прохаживаясь по туннелю. – Не жрите дохлых крыс, если вы не знаете, от чего они подохли. Иначе вы рискуете подохнуть от того же.

– Опасный Боб говорит, что мы вообще не должны жрать крыс, – сказал Соленья.

– А, ну, может он и прав, – ответил Загар. – Но здесь, в туннелях, нужно в первую очередь думать практично. Нет смысла пренебрегать едой. И кто-нибудь должен привести в чувство Питательно!

– Много яда, – повторил Соленья, когда группа двинулась дальше. – Похоже, люди здесь по-настоящему ненавидят крыс.

Загар не ответил. Он заметил, что крысы уже начали нервничать. Запах страха распространялся по туннелям. Никогда ранее они не натыкались на такое количество яда. Обычно ничто не могло всерьёз встревожить Загара, но в этот раз он чувствовал, как в нём растёт беспокойство, и это ему совсем не нравилось.

Из туннеля вынырнула маленькая крыса и подбежала к Загару.

– Почка, шеф, третья группа Тяжёлых Мочителей, – выговорила она, задыхаясь после быстрого бега. – Мы нашли ловушку, шеф! Необычной конструкции! В неё угодил Свежесть! Пожалуйста, за мной!

На чердаке над конюшней было полно соломы, и тепло, исходившее от коней внизу, делало это место довольно приятным убежищем.

Кейт лежал на спине, смотрел на потолок и тихо напевал мелодию. Морис наблюдал за своим обедом, чей нос подрагивал.

До прыжка Морис выглядел как элегантная машина для убийства. Но в процессе прыжка от элегантности не осталось и следа. Его задняя часть поднялась, покачиваясь всё быстрее из стороны в сторону, хвост затрепетал в воздухе как змея, а потом он бросился вперёд, выпустив когти.

– Писк!

– Ну ладно, вот моё предложение, – сказал Морис дрожащему шарику в его когтях. – Тебе достаточно просто хоть что-нибудь сказать. Неважно что. Например, «отпусти меня» или «на помощь!» – Писка недостаточно, пардон. Это всего лишь звук. Просто попроси меня, и я тебя отпущу. Никто не может сказать, что я в этом отношении не обладаю высокой моралью.

– Писк! – ответила мышь.

– В порядке, – сказал кот и убил её. Он принёс её в угол, где Кейт сидел на соломе и ел бутерброд.

– Мышь не умела говорить, – быстро проговорил кот.

– Я тебя не спрашивал, – ответил Кейт.

– Я имею в виду, я дал ей шанс, – объяснил Морис. – Ты меня слышал. Ей было достаточно сказать, что она не хочет быть съеденной.

– Хорошо.

– Тебе проще. Тебе не нужно пытаться заговорить с твоим бутербродом, – сказал Морис, и это прозвучало так, как будто его что-то угнетало.

– Я и не знаю, что я мог бы сказать бутерброду, – сказал мальчик.

– И я ещё хочу заметить, что я с ней не играл, – продолжил Морис. – Один удар лапой, и – вот и всё, больше в вашем завещании ничего не написано, – э, что не значит, конечно, что мышь умела писать, я хочу сказать, она никаким образом не была разумной.

– Я тебе верю, – отозвался Кейт.

– Она практически не испытала боли, – добавил кот.

Где-то на соседней улице раздался крик, сопровождаемый звуками бьющейся посуды. За последние полчаса они услышали довольно много подобных криков.