Удивительный Самсон. Рассказано им самим... и не только
Шрифт:
Мы все хорошо посмеялись над произошедшими накануне событиями, когда я вернулся в цирк и, конечно, возврата! деньги, врученные мне Хойцевым.
Сергей сначала не очень был склонен общаться со мной дружелюбно за то, что я так яростно боролся. Но его природное чувство юмора скоро вернулось, и мы остались лучшими друзьями, какими оставались всегда. Это был добрый малый, к несчастью, он погиб в самом начале мировой войны. О том, что я сам тогда пережил, расскажу позже.
Прошло немного времени после случая с борцом в маске, когда пришла пора мне служить в русской армии, и я, покинув цирк Хойцева, отправился в Вильну, как того требовал военный закон, гак как я должен был зачисляться на службу по месту рождения. Это было долгое путешествие,
8
Нынешний Иран (прим.составителя)
Прибыв сюда, я поступил в школу унтер-офицеров, из которой вышел старшим сержантом. Мы пережили там многое, так как персы всегда дрались либо с нами, либо между собой. Мне приходит на память один из их обычаев, довольно курьёзный, о котором вы, должно быть, не слышали. На закате, как бы яростно они ни сражались весь день, они останавливались и молились, прекращая боевые действия на всю ночь. Но только на ночь! Наутро с рассветом они начинали всё сызнова, исполненные таким же боевым духом, как и всегда.
Об этой части жизни я мог бы рассказать немало, но коль уж мне предстоит позднее рассказать многое на очень схожую тему; предлагаю пропустить это, достаточно упомянуть, что здесь я стал одним из главных гимнастических инструкторов в школе физической культуры и более ловким наездником, чем раньше. Естественно, продолжат дальше заниматься борьбой и очень скоро стал признанным чемпионом этого военного округа России.
Когда окончился срок службы, я поехал в Симбирск, где мне предложили место тренера двенадцати женщин-атлетов, которые готовились к борцовскому чемпионату. Эту работу, хоть и непривычную для меня, я выполнил сносно. Затем принялся управлять синематографом, который отец помог мне купить в местечке под названием Краснослободск. Эта затея, как ни грустно признать, окончилась финансовым провалом, и я вновь обратился к силовому атлетизму, так как был убеждён, что здесь моё будущее.
С помощью товарища Михаила Крапивина, с которым я познакомился в Симбирске, я составил один из самых увлекательных и сенсационных силовых номеров, каких до той поры не видели. У меня было полно новых трюков и после того, как моё шоу просмотрели агенты, представляющие несколько больших цирков, мне стали поступать предложения, таким образом, успех был подтверждён. И когда казалось, что я вот-вот начну карьеру, которая принесёт мне славу и процветание, случилось то, что внушало всем нам, живущим на европейском континенте, ежедневный страх. Началась война, Великая война! Спешно прошла мобилизация, и я был одним из первых, кого смела военная машина. Куда армейский призыв приведёт меня? Продолжай, читатель, и ты увидишь.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава I
Когда разразилась война, меня немедленно призвали в 180-й Виндавский кавалерийский полк [9] , задачей которого было вступать в соприкосновение с противником и передавать сведения о его перемещениях в сторону русской пехоты. Такой вид разведывательного или, другим словом, поискового полка, если вам так будет понятнее. Погрузившись в вагоны, мы помчались на австрийский фронт, высадились в местечке под названием Люблин, где впервые встретились с противником.
9
На самом деле, 180-й Виндавский пехотный полк. В 1914 году он стоял в Саранске (прим.
Сначала мы смели всех, кто оказался перед нами, быстро продвигаясь и громя всё на нашем пути. Вскоре мы углубились не менее чем на 180 миль вглубь Австрии, где произошло большое сражение, перед которым противник собрал силы с целью предпринять последнюю отчаянную попытку сдержать наше победное продвижение. Вооружённые лучше, чем мои сослуживцы, да ещё и поддержанные германскими фронтовыми частями, они, конечно, преуспели. Разразилась долгая и ожесточенная битва, наконец, обе стороны с радостью позволили ей затихнуть, чтобы дать передышку своим сильно поредевшим войскам.
Но что касается непосредственно военных действий, я с того времени перестал участвовать в боях. Ибо вскоре после того большого столкновения армий вышел из строя, получив серьёзное ранение шрапнелью в обе ноги, а мою лошадь при этом разорвало подо мной на куски. Когда я очнулся, то был уже пленником в руках австрийцев, не ведающим о своей будущей судьбе, и, по правде сказать, не особо об этом беспокоился, так как испытывал мучительные боли.
Я вскоре понял, что те, кто взял меня в плен, были, в конце концов, не такими ужасными типами. Возможно, конечно, что ко мне отнеслись добрее из-за того, что я был офицером. (Не успел вам сказать, что за три дня до этого меня произвели в поручики за умелые действия на поле боя, которые доказали, что я могу принимать решения и командовать).
Но, так или иначе, должен сказать, что захватившие меня в плен были очень любезны и заботились о моих удобствах. Как только я пришёл в себя, мне сразу же подали чашку горячего кофе и, немного погодя, какие-то консервы, затем отправили санитарным поездом в Эстергом. Мои пленители, должен вам сказать, были на самом деле венгры, храбрые вояки и великодушные к поверженному противнику рыцари.
По прибытию в Эстергом меня поместили в госпиталь и без промедления прооперировали. Но эта операция оказалась не очень удачной, что меня весьма обеспокоило, потому что в таких случаях хирурги не тратили понапрасну время и тут же прибегали к ампутации. В начале войны врачи ещё не имели того опыта, который они приобрели со временем. Поэтому они не очень хорошо знали, что допустимо в послеоперационный период.
Вскоре после первой операции я перенёс ещё одну, затем другую. Но раны не заживали как следовало бы, и меня предупредили, что если вскоре дела не пойдут на поправку, мне придётся расстаться с ногами. Затем, когда я уже приготовился к худшему, меня перевели в другой госпиталь по соседству. Здесь меня не гак заботливо выхаживали, но, хотя вы найдёте это довольно странным, я был рад. Поскольку мои раны не считали такими страшными, меня поместили в отделение выздоравливающих, что на некоторое время развеяло мои опасения потерять конечности. Потому, что я был уверен, что, предоставленный самому себе, смогу, благодаря венгерским хирургам первого госпиталя, сам помочь своему выздоровлению. Я решил использовать некоторые принципы пассивных упражнений, с которыми знаком, и был положительно уверен, что результаты не могут оказаться бесполезными.
Так и случилось! Втайне от всех я стал воплощать свои идеи, продолжая ежедневно настойчиво трудиться до тех пор, пока, наконец, не смог пользоваться костылями и все страхи лишиться ног не улетучились. Естественная сила моего организма помогала быстрому выздоровлению и приближался день, когда я смогу, наконец, отказаться от костылей, чему я необычайно радовался. Будучи действительно выздоравливающим, я был направлен на легкие работы — ухаживать за другими пленниками, которые были нетрудоспособны, и так далее.