Уездный город С***
Шрифт:
— Да, — со смешком кивнул мужчина. — Он самый. Ну а как с вами еще быть, если вы не желаете слушаться по-хорошему?
— Я не собираюсь никого слушаться! Я, в конце концов, взрослая! — проворчала девушка.
— В таком случае, мы зашли в тупик, — развёл руками Титов. — Вы желаете моей помощи, но отчаянно ей сопротивляетесь, категорически отказываясь следовать советам. Не видите здесь логического противоречия?
Брамс заметно стушевалась, отвела взгляд и закусила губу, но теперь угрюмо скрестила руки на груди, явно не желая просто так признавать свою неправоту.
— Ну
— Я не боюсь. Я не хочу, — хмуро отозвалась Брамс, а потом вдруг нервно всплеснула руками: — Ну что вы мне, драться с ней предлагаете, если она меня запереть попытается? А она уже пыталась. Это вам легко, вы мужчина, вон какой здоровый, кто вам что поперёк скажет! — пылая лихорадочными алыми пятнами на щеках и, кажется, чуть не плача, она яростно хлопнула поручика ладонями по груди и резко отвернулась, зябко обхватив себя руками.
Натан глубоко вздохнул. Пару мгновений боролся с желанием обнять девушку, но проиграл. Тихо приблизился, обхватил свободной ладонью её плечо и всё же сумел не прижать крепче. Брамс вздрогнула от неожиданного прикосновения, но не отстранилась. А через мгновение плечи её поникли, и Аэлита прислонилась лопатками к груди мужчины, щекоча растрёпанными кудряшками его подбородок.
— Хотите, я пойду с вами? — всё же предложил Титов, даже понимая, что поступает неверно и вмешательством этим рискует навлечь новые проблемы и на себя, и на вещевичку. Он не верил, что всё там настолько трагично и что мать девушки действительно столь сильно застряла в позапрошлом ещё веке, но отказать Аэлите в помощи просто не мог. — Не станет же она при посторонних скандалить.
Брамс отрывисто кивнула, не оборачиваясь, и рукавом быстро утёрла щёки — слёзы всё же пролились, только не горькие, а злые.
Аэлите всегда, сколько она себя помнила, помогала мысль, что уж дома можно рассчитывать на всяческую поддержку, и теперь, когда это вдруг оказалось не так, чувствовала себя маленькой, слабой и очень одинокой, словно заблудившийся в тёмном лесу ребёнок. И девушка сердилась на себя за эту слабость. Сколько доказывала окружающим, что она самостоятельная и не нуждается в снисхождении, а теперь вот выходит, что без помощи со стороны обойтись не получается.
А вот на поручика она совсем не злилась — ни за его упрямое желание во что бы то ни стало столкнуть вещевичку с матерью, ни за то, что именно Титов как-то вдруг оказался тем самым человеком, чья поддержка ей столь необходима. Это было странно: Брамс на дух не выносила людей, видящих и знающих её слабости — то, что она сама полагала слабостями. Прежде исключение делалось только для родных, поскольку к ним Аэлита привыкла, да и… родные ведь, им положено знать всё. А теперь вдруг этот посторонний, почти незнакомый мужчина сделался для неё ближе и надёжней, чем они все.
— Только, думаю, визит этот стоит оставить на вечер, да? — осторожно предложил тем временем Натан.
Брамс снова кивнула, шумно вздохнула. Потом развернулась под рукой мужчины, порывисто обняла его, прижавшись на какое-то мгновение, и, быстро клюнув
Опрос обитателей Новособорной о семье Кожиных только подтвердил рассказ Бабушкина и значимой информации не принёс, кроме того, что при перестройке города и прокладке водопровода в начале века в этом месте сковырнули множество ветхих халуп, курных еще избушек, и найти теперь их прежних обитателей, рассеявшихся по городу, было весьма проблематично.
Титову удалось обнаружить всего одно семейство из давних обитателей: отец его в своё время сложил хороший каменный дом, который прекрасно вписался в новый план. Супруга того купца средней руки, немолодая уже, но вполне бойкая женщина с удовольствием напоила сыскарей чаем и во всех подробностях поведала о давней истории, которую помнила отлично. Кое-что приукрасила, но в общем её рассказ мало отличался от слов Бабушкина, разве что содержал куда больше эмоций. Видимо, история всерьёз впечатлила всех свидетелей, и даже через столько лет женщина вспоминала её с содроганием. Слишком странным, неожиданным, мистическим было для обыкновенных горожан то происшествие, хотя и не имело под собой страшного преступления; наверное, какую-нибудь кровавую расправу без столь необычных декораций запомнили бы куда меньше.
Поручик в очередной раз вспомнил слова Чиркова, что город С*** — сонный, провинциальный и тихий, и примечательных событий в нём не случается, — и вновь с иронией попенял про себя полицмейстеру за лукавство.
Ещё от купчихи он узнал точный год события и месяц, которых Бабушкин не назвал, и потому визит на «Взлёт» ещё отложился: надо было полистать подшивки газет за то время и понять, что именно мог узнать о происшествии человек совершенно посторонний, обитавший на другом краю города и незнакомый лично с его участниками.
Аэлита против подобного не возражала, даже наоборот, обрадовалась: городская библиотека была весьма ею любима. Девушка собралась воспользоваться случаем и заодно кое-что посмотреть для своей докторской работы, давно собиралась.
— Брамс, а вам в Федорку не нужно? — опомнился Титов, пока они вновь грузились на «Буцефала».
— Нет, я взяла несколько выходных, — отмахнулась она. — С вами интереснее.
Возразить поручику было нечего, и мотоциклет понёс их на Дворянскую, в городскую публичную библиотеку — беспокоить университетскую ради газет не хотелось, хотя у Брамс и имелись читательские билеты обеих.
Ни одна из газет нужного временного отрезка не обошла своим вниманием своеобразные осенние похороны, однако, как и ожидалось, доскональное описание ритуала нигде не приводилось. Теперь почти не вызывало сомнений, что нынешний убийца — один из свидетелей того давнего происшествия.
Нельзя сказать, что Титов всерьёз рассчитывал на успех и на то, что эта старая ниточка приведёт к убийце. Свидетелем событий тот мог оказаться случайно — скажем, гостил у знакомых или вовсе был проездом, — но от необходимости проверки это не освобождало. Вдруг да и случится пересечение со списком вещевиков? Тогда у поручика наконец-то появится крепкий подозреваемый.