Уголек
Шрифт:
— Забудь про город, — властно бросил виконт. — Для нас важна лишь ферма у рощицы в конце пляжа.
— А если вокруг всё кишит дикарями?
— Мы были готовы погибнуть вдали от дома.
— Не таков был наш уговор, — проворчал верзила, от которого несло блевотиной и потом. — Но раз уж мы здесь, то не имеет смысла возвращаться с пустыми руками.
Они продолжили осторожно двигаться дальше, с каждым шагом со всё большими опасениями прислушиваясь к каждому шороху и не сомневаясь, что в любой момент на них может наброситься кровожадный отряд вооруженных
Повсюду им мерещились призраки, хотя слышался лишь мирный шелест волн, накатывающих на пляж. Наконец, они добрались до просторной территории фермы, словно тени перепрыгнули через изгородь у пустующих свинарников и тихо вошли в одну из хижин, уже несколько недель явно необитаемых.
Капитан Леон де Луна громко выругался.
Кто-то зажег факел, и вскоре появился чумазый верзила, толкая перед собой испуганного паренька, приволакивающего ногу.
— Ты кто такой? — осведомился виконт де Тегисе, угрожающе склонившись над ним.
— Бонифасио Кабрера, — едва слышно пролепетал парнишка.
— И что ты здесь делаешь?
— Тот тип меня приволок.
Жестокая пощечина отбросила его к стене амбара, из носа у него хлынула кровь, и Бонифасио кротко добавил:
— Я ждал корабль, который меня заберет.
— И куда ты собрался плыть? — спросил капитан, снова приблизившись, чтобы получше его рассмотреть и понять, не врет ли он.
— В Кастилию, — ответил парень, словно не понимая, как может быть по-другому. — Все вернулись в Кастилию.
— Все? — ужаснулся капитан.
— Все... — кивнул Бонифасио. — По крайней мере, все здоровые. С остальными покончила чума.
— Чума!
— Боже ты мой! Чума!
Кошмарное слово переходило из уст в уста, у многих задрожали коленки. Все стали оглядывать стены просторного жилища, словно в каждом углу притаилась смерть.
— Чума! — сокрушенно повторил капитан де Луна. — А что сталось с моей женой, доньей Марианой Монтенегро?
— С хозяйкой? — притворился удивленным хромой. — У хозяйки не было мужа.
— Заткнись и отвечай! Она умерла?
— Нет. Уехала две недели назад.
— Господи Иисусе! И куда?
— В Кадис. Я же сказал, что все туда вернулись, — он ненадолго замолчал и едва слышно добавил: — Все покинули остров.
— А братья Колумбы?
— Тоже уехали... — хромой сделал неопределенный жест рукой, словно пытался показать на город. — Дома и дворцы разграбили, по улицам бродят только оставшиеся больные, и если нас до сих пор не атаковали дикари, то только потому, что среди них мор еще страшнее... — он вдруг всплеснул руками и мелодраматично всхлипнул: — Адмирал обещал прислать за выжившими корабль, но он до сих пор не прибыл. Вы возьмете меня с собой?
Разъяренный виконт резко отстранился и вскочил на ноги, а потом ко всеобщему удивлению стал биться головой о стену.
— Это невозможно! — хрипло взвыл он. — Невозможно, чтобы Господь так играл со мной! Я во второй раз пересекаю океан, чтобы ее убить, а теперь оказывается, она вернулась в Кадис! Что я тебе сделал, Господи? За что ты надо мной насмехаешься?
Все обеспокоенно смотрели на виконта — ведь человек, который ими командовал, вдруг оказался столь уязвимым, столкнувшись с неожиданной проблемой. Кто-то сердито бросил из сумрака:
— Ничего себе путешествие вышло, да еще и без толку...! И что теперь?
— Уберемся отсюда! — поспешил ответить вонючий верзила. — Если этот кусок дерьма сказал правду о чуме, то чем раньше мы отчалим, тем лучше. Так ведь?
Адресованный капитану де Луне вопрос повис в воздухе и так и не получил ответа, поскольку виконт застыл как каменный и был не в состоянии осознать катастрофический финал своей авантюры.
Теперь к его ярости примешивались ненависть и обида, а также глубочайшее бессилие и разочарование, ведь он столько лет лелеял планы мести, а сейчас, когда считал, будто достаточно только руку протянуть, чтобы их осуществить, беглянка опять утекла сквозь пальцы.
— Если врешь, я с тебя живьем шкуру спущу, — сказал он, даже не поглядев на перепуганного Бонифасио Кабреру. — Приберегу для тебя самую кошмарную смерть.
— Идемте в город, сеньор! — запричитал паренек, вытирая сопли. — Идемте, и сами увидите бродящих по улицам больных, похожих на тени! К ним даже не нужно приближаться, и без того ясно, что они на пороге смерти, — он развел руками. — А если это не так, делайте со мной, что хотите.
— Скоро рассвет, — сердито бросил виконт. — И если я не увижу того, о чем ты говоришь, то солнца ты уже не увидишь...
— Вы возьмете меня с собой?
— Убирайся к дьяволу!
Виконт испуганно молчал, заранее признав поражение, ведь некогда оживленная Изабелла превратилась в смердящий труп проклятого всеми богами города. Ни один из подручных капитана де Луны тоже не осмелился открыть рта, пока не забрезжил рассвет, приглашая убедиться в правдивости слов Бонифасио.
Но никто, даже виконт, не мог набраться смелости, чтобы подойти к ближайшим домам хотя бы на расстояние броска камнем.
Но в этом и не было необходимости, и без того стало ясно, что в городе, где когда-то бурлила жизнь, теперь остались лишь бродячие собаки, пронырливые свиньи и черные стервятники, сражающиеся за останки человеческих тел. Людей же не было видно, за исключением трех-четырех оборванцев, показавшихся среди руин и тут же исчезнувших, словно их проглотили черные рты дверей, уже ничего не закрывающих.
— Так и есть! — воскликнул из чащи верзила. — Они ушли.
— Поглядите только на дворец вице-короля! — сказал эстремадурец, уже бывавший прежде на острове. — Он превратился в развалины.
— Разрушился до самых окон.
— Чума уничтожила всё.
— Заткнись! Говорят, стоит ее помянуть, она и явится.
— Лично я сматываюсь! — заявил третий наемник, поднимаясь. — Я приехал, чтобы драться с индейцами или христианами, а не со смертью. Эта битва проиграна заранее.
— Что будем делать, сеньор?