Угольки
Шрифт:
— Думаю, во многом это пошло мне на пользу, — я отвожу взгляд, потому что это почему-то постыдно. Позорнее тех моментов, когда я умоляла его о сексе. — Разлука с тобой. Не то, как ты ушел, но побыть одной пошло мне на пользу. Я… я теперь другая. Более… более самостоятельная личность. И я надеюсь, что в конечном счете я бы и без твоего ухода пришла к этому, но… я просто не знаю, — я делаю несколько прерывистых вдохов и осмеливаюсь встретиться с ним взглядом. — Не знаю, есть ли в этом смысл.
— Есть. Я это тоже вижу. И именно это наконец-то… наконец-то добило меня. Потому
Так что я договариваю за него.
— Я до сих пор люблю тебя.
Он кивает, и его черты на мгновение искажаются, будто он пытается контролировать чувства, которые попросту слишком сильны.
— Я правда люблю тебя, Кэл. Насколько я могу сказать, я всегда буду тебя любить. Но это не означает, что это просто. Это не означает, что мы можем вернуться к тому, как все было раньше. Я просто не знаю…
— Я это понимаю, малышка. Я знаю, что мы не можем вернуться в прошлое. И знания, что ты меня любишь, для меня достаточно. Я все равно продолжу пытаться быть мужчиной, которого ты всегда видела во мне. Ты не обязана прощать меня за то, что я сделал. И если когда мы вернемся, ты захочешь, чтобы я уехал и больше никогда не показывался, я так и сделаю. Если ты хочешь, чтобы я остался и был в твоей жизни, но больше никогда тебя не трахал, то я и так могу сделать. Я сделаю все, что тебе от меня нужно. Скажи только слово.
Мне требуется минутка, чтобы взять себя в руки достаточно и ответить словами. Все мое тело трясется от беззвучных рыданий.
— Я не хочу ни того, ни другого, Кэл. И я думаю, что могу тебя простить. Может, уже простила. Но не знаю…
— Что?
— Смогу ли доверять, что ты больше не причинишь мне боли, — возможно, это самое сложное, в чем я когда-либо признавалась и произносила вслух.
Кэл до сих пор держит меня за руку. Он не отстранился, как делал это раньше. Он с минуту сидит молча, дышит прерывисто. Этот разговор явно влияет на него не меньше, чем на меня.
Затем он говорит тем мягким, будничным тоном, которым раньше постоянно говорил.
— Я думал об этом. И у меня есть идея, если ты хочешь ее услышать.
— Хочу. Что за идея?
— Может, мы могли бы… как бы начать с начала.
— Что?
— Начать с начала. Вернуться к истокам.
Я хмурюсь.
— Но сначала ты мне казался гадким и страшным. Нам реально надо возвращаться к этому?
Он усмехается. Он повернул мою руку в своих и гладит мою ладонь.
— Не к нашему началу. Скорее, к началу отношений в принципе. Мы можем не спешить. Проводить больше времени вместе. Ничего обязующего. Как будто мы только начинаем встречаться. Никакого давления, ожиданий или еще чего. Просто посмотрим, что получится.
Я почти задерживаю дыхание, слушая его.
— Ты… ты правда хочешь
— Конечно. Именно этого я хочу. Ты можешь не спешить и разобраться, чего хочешь. А я могу обращаться с тобой особенно, как ты всегда заслуживала, но не имела возможности это получить, — он снова отводит взгляд, будто смущается. — Дай мне возможность как бы…
— Как бы что?
— Ухаживать за тобой, — он бросает на меня быстрый сухой взгляд.
У меня вырывается беспомощное хихиканье.
— Ухаживать за мной?
— Конечно. Почему нет? — он пару раз откашливается, но его глаза искренни и нежны, пока он снова удерживает мой взгляд. — Это и есть моя идея. Что думаешь? Стоит нам вернуться к началу и попробовать не спешить? Посмотреть, что случится? Хочешь, чтобы я за тобой ухаживал?
Я наполовину смеюсь, наполовину рыдаю и тянусь к нему обеими руками. Он подвигается на край кровати и обнимает меня. Позволяет мне трястись и льнуть к нему, пока мне не удается ответить.
— Да, хочу. Я хочу, чтобы ты за мной ухаживал.
Глава 14
Через несколько дней мы возвращаемся на ферму Новая Гавань, а через две недели мы с Кэлом идем на первое свидание.
Так мы решили это назвать. Другого слова для этого нет.
За несколько дней до этого он ловит меня после завтрака и спрашивает, свободна ли я вечером пятницы. Удивившись и странно смутившись, я говорю, что у меня нет никаких планов. Он спрашивает, может ли он сводить меня на свидание, и я говорю да. Он тепло и мягко улыбается.
Остаток недели я вся трепещу. Не тошнотворно и неспокойно, как у меня обычно проявляется тревога. А просто трепещу. Частично обрадованная, частично нервничающая, частично тронутая.
Я понятия не имею, каковы его планы на свидание, но похоже, он относится к этому серьезно, так что я одалживаю у одной из девушек сарафан. Он старый и немного выцветший, но все равно имеет приятный приглушенно-розовый цвет, простой верх, широкие лямки и длинную струящуюся юбку. Я мою волосы после обеда, чтобы они хорошо выглядели и были чистыми, и оставляю их распущенными, не заплетая. Я надеваю подвеску, которую Кэл подарил мне в прошлом году на день рождения — я сохранила ее, но не носила с тех пор, как он от меня ушел. После Падения я не наряжалась и едва узнаю себя, взглянув в зеркало.
Я выгляжу симпатично. Женственно. Как могла бы выглядеть любая молодая женщина в старом мире, когда наряжалась для человека, который ей нравится.
Все во мне трепещет еще сильнее, пока я тереблю волосы и лямки платья. Наконец, Фэйт заглядывает в комнату и говорит, что Кэл ждет на крыльце.
Так что я стараюсь унять трепет и иду на встречу с ним как нормальный взрослый человек.
Он стоит на нижних ступенях крыльца. Должно быть, он постирал свои джинсы, потому что они не покрыты грязью, как обычно, и я никогда не видела рубашку, которая сейчас на нем. Она не новая, но, должно быть, новая для него. Рубашка на пуговицах, в голубую клеточку, и он не заправил ее в джинсы. Он явно позаботился о внешнем виде. Даже его волосы и борода выглядят чистыми.