Уханьский синдром
Шрифт:
В случае с эпидемией угроза не была явной, да и неотвратимость её могли оспорить добрый десяток именитых вирусологов. К тому же политики интересовались судьбой и здоровьем народа, в основном когда это могло поднять их рейтинги. К сожалению, сейчас для этого был не очень благоприятный момент. Президент находился под процедурой импичмента, запущенной демократами, а в следующем году должны состояться выборы. Здравоохранение, конечно, будет важным и, возможно, даже ключевым элементом предвыборной кампании, но тема по обычаю будет забыта, как только новый или старый президент займёт своё кресло в Белом доме. Поэтому иллюзий насчёт финансирования экстренных эпидемиологических программ у Вернера не было. А вот понимание опасности и реальности угрозы было, и полковник решил развить тему, чтобы подготовить реалистичный план действий, под который можно попробовать пробить хоть какое-то финансирование.
Начать он решил с разговора со штатными вирусологами МВБ из Национального исследовательского центра биоугроз NBACC 8 , расположенного в Форт-Детрик, штат Мэриленд. Получив соответствующие допуски, Вернер договорился с директором о встрече и, прихватив помощника, отправился к учёным.
Комплекс лабораторий в Форт-Детрик был новым, хорошо оснащённым и укомплектованным лучшими в своей области специалистами. К тому же он плотно сотрудничал с несколькими микробиологическими компаниями и военными. В общем, это было вполне логичное место, чтобы получить информацию о статусе биоугроз.
8
National Biodefence Analyses and Countermeasures Center – Национальный центр анализа и противодействия биоугрозам.
Как выяснилось во время визита, статус оказался довольно туманным. Центр отслеживал последние тенденции в области эпидемиологии и проводил исследования с наиболее опасными биообразцами, а также геномное и ситуативное моделирование. Биоматериал приходил в основном от военных с уже отработанной раскладкой по потенциалу опасности и оценкой риска. Были у учёных и собственные модели развития биоугроз на территории США, но ни одна из них не предполагала лавинообразное распространение появившегося естественным путём супервируса. Все сценарии строились на противодействии очаговой биологической атаке террористов с применением уже известных агентов вроде сибирской язвы, чумы или ботулотоксина.
Озадачив аналитиков Центра созданием модели обвальной эпидемии на территории США, полковник связался со своим приятелем, майором Хендерсом, старшим военным вирусологом, руководителем одной из лабораторий комплекса LSTF 9 , расположенного на особо секретном полигоне в штате Юта. По счастливой случайности тот оказался на пути домой из командировки в Грузию, где у Пентагона была исследовательская лаборатория в Лугаре по разработке нетипичных боевых биоагентов. Его рейс должен был завтра приземлиться в Нью-Йорке. Стыковка с самолётом на Юту была короткой, но полковник попросил перебронировать рейс, чтобы выкроить пару часов для обеда где-нибудь в тихом местечке.
9
Life Sciences Test Facility – комплекс засекреченных лабораторий минобороны США, занимающийся производством и тестированием бактериологического оружия. Расположен на сверхсекретном полигоне Дагвей в штате Юта.
Несмотря на долгий перелёт и разницу часовых поясов, Хендерс выглядел бодро и излучал сплошной позитив.
– Ты так светишься, будто Нобелевку получил, – Вернер чокнулся с приятелем пивом. Они сидели в небольшом, но вполне приличном ресторанчике в отеле недалеко от аэропорта.
– А чего мне грустить? – плеснув пеной на стол, поднял тот свой бокал. – Дела идут. Пенсия скоро. У меня ведь опасное производство. Год за три, как на войне. Если бы не эта долбаная пустыня в Юте и невыносимый режим безопасности, видит Бог, я бы ещё поработал. Мы там такие вещи творим, не поверишь! Ещё пару лет назад об этом даже мечтать не могли.
– И что же вы там делаете такое особенное? – Вернер отхлебнул пива, бросил в рот горсть солёных орешков
– Секрет.
– У меня допуски.
– Да хрен с ними с допусками. Нашего уровня ты всё равно не получишь. Ты и сам должен быть в теме. У тебя ведь свой научный центр.
– Мой центр направлен на защиту, а вы работаете над боевыми агентами. У нас разные цели.
– Брось! Цели у всех одни. Сделать что-то, чтоб выкосило китайцев, русских и иранцев, а нас не тронуло.
– И как прогресс?
– Прогресс есть. Работаем над синтетикой 10 . Рекомбинируем, тестим, но для прорыва не хватает отработанной технологии манипуляции активными белками. Мы вроде как уже нашли дверь, за которой огромный успех, даже заглянули в замочную скважину, чтобы его оценить, а вот открыть не можем. Ключа нет. Биохимики запаздывают. Думаю, через год-два будет прорыв.
– Заразите вы нахрен всех своей дрянью, – покачал головой полковник.
– Извини, старик. Такая работа. Мы с тобой всегда были по разные стороны баррикад. Я атакую, ты защищаешь, – развёл руками Хендерс и внимательно посмотрел на коллегу. – Ты просто поболтать приехал?
10
Синтетическими, искусственно сконструированными микроорганизмами с заданными характеристиками.
– Считай, что это было вступление, – улыбнулся Вернер. – Нам главный федеральный эпидемиолог модельку одну подкинул. Грустная такая моделька.
– Ротфилд что ли? Он нас уже достал проверками. Все боится, что какая-нибудь химера вырвется из лабораторий наружу.
– Думаю, его опасения вполне оправданы.
– Да? Старик! У нас лаборатория 4-го максимального уровня биозащиты. Замкнутый цикл. Система шлюзового допуска к патогенам с десятком дезинфицирующих процедур. Персонал работает посменно. Две недели закрыты на объекте. Две недели отдых с семьёй. После каждой смены двухдневный карантин под строгим меднадзором. Я уже не говорю про изоляцию рабочих мест и средства личной защиты. Через такую систему не то что вирус, молекула кислорода не просочится. А твой эпидемиолог просто параноик. Что он удумал на этот раз?
– Говорит, что мы совершенно не подготовлены к серьёзной эпидемии.
– Правильно говорит, – приятель подождал, пока официант поставит перед ним огромную тарелку с пластом свиных рёбрышек барбекю и внушительной горкой жареного картофеля. – М-м-м… Родная еда. Там, на Кавказе, тоже всё вкусно, но не то. Как будто у арабов. А тут! – он отрезал ребро, взял его руками и, с восхищением вдохнув аромат, откусил. – Так вот. Ротфилд хоть и зануда, но абсолютно прав. Пентагон об этом ещё в 17-м году писал, и ЦРУ в каждом своём годовом докладе по угрозам отмечает эпидемию как опасность первого уровня. Тебе ли не знать, в каком виде у нас медицина. Ты прикинь в уме. На страну в 360 миллионов всего 750 тысяч больничных коек. Это чуть больше чем по две койки на тысячу. Кстати, полвека назад этот показатель был в 5 раз больше. А аппаратов искусственной вентиляции лёгких всего 65 тысяч. Ты помнишь процент летальности в 2002 во время атипичной пневмонии, вызванной SARS? Почти 10%. Причём все пациенты прошли через искусственную вентиляцию лёгких и реанимацию. Так представь, что похожая по вирулентности хрень накрыла США сейчас, и посчитай, сколько мы сможем спасти, а сколько будем вынуждены оставить умирать по домам. И это в том случае, если будем оказывать помощь всем. Но у нас в основном страховая медицина. Бизнес, цель которого не лечение людей, во всяком случае не всех, а генерирование прибыли. Богатых-то мы вытянем. А вот 60 миллионов самых бедных американцев не имеют страхового покрытия, значит помощь им под вопросом. А теперь посчитай. Если эпидемия накроет 10% американцев, из них 10% понадобится реанимация с ИВЛ, то нам нужно 3 миллиона 600 тысяч реанимационных коек. Даже если военные и МВБ развернут временные лагеря и вскроют резервы, вы сможете обслужить от силы 800 тысяч сложных пациентов при условии, что лёгкие будут болеть дома. Это только по койкам. Я не говорю про аппараты ИВЛ, которых, считай, вообще нет. 60–70 тысяч на 3,6 миллиона нуждающихся – это ничто. А лекарства? А средства индивидуальной защиты? Маски, костюмы, антисептики? Тут я не знаю цифр, но смею предположить, что с ними у нас так же, как и с остальным – полная задница. А ещё представь панику населения, когда выяснится, что помощи от государства ждать не приходится. Карантин, погромы, перекрёстное заражение, экономика стоит. Полиция, экстренные и медслужбы выкошены вирусом. Хаос! Так что Ротфилд прав. Мы не готовы к полномасштабной эпидемии.
– Ну это я и сам знал, – Вернер отрезал кусочек от своего стейка и отправил в рот. – К серьёзной эпидемии не готова ни одна страна в мире. Мой вопрос к тебе как к спецу по боевым биоагентам: какова вероятность, что супервирус появится в ближайшее время?
– Ты узко копаешь, приятель. Не только супервирус. Есть ещё резистентные к антибиотикам бактерии. И очень агрессивные грибки, лекарств для которых тоже не существует. Любой их этих агентов при благоприятном стечении обстоятельств может вызвать катастрофу. Климат сейчас теплеет. Природные зоны смещаются на север. К нам с юга лезет столько всякой хрени, ты даже представить себе не можешь. И каждый вид несёт свой набор микроорганизмов. Риск того, что какой-нибудь зооноз 11 пробьётся в человеческую популяцию, не имеющую к нему иммунитета, очень велик. Особенно в странах с неразвитой медициной в Юго-Восточной Азии, Африке или Южной Америке. А оттуда один рейс в Штаты и всё – катастрофа.
11
Зоонозы – группа инфекционных заболеваний, естественным резервуаром для которых являются животные.