Уилл Грейсон, Уилл Грейсон
Шрифт:
Мой папа очень высокий, и очень худой, и очень лысый, и у него длинные тонкие пальцы, которыми он тарабанит по кронштейну дивана. Я сижу напротив него в безумно мягком зелёном кресле. Его палец продолжает стучать около трёх-четырёх минут, но он ничего не говорит, а затем наконец я говорю: "Хэй, папа".
У него очень формальная и напряженная манера общения. Он всегда говорит со мной так, будто хочет сообщить, что у меня последняя стадия рака, но это неудивительно, учитывая его работу. Он смотрит на меня своими грустными, строгими и у-тебя-рак
И я отвечаю: "Ох, хорошо. Я думаю, ну, что пойду спать скоро. А потом просто пойду в школу. Я собираюсь пойти на концерт в пятницу. Я уже говорил маме".
Он кивает: "Да, но после этого".
"Э-э, после этого? Ты имеешь в виду поступить в колледж, и получить работу, и жениться, и родить вам внуков, отказаться от наркотиков, и жить долго и счастливо?"
Он почти улыбается. Это чрезвычайно трудно вещь: заставить папу улыбнуться.
"Есть один аспект этого процесса, в котором твоя мама и я особенно заинтересованы именно в этот момент твоей жизни".
"Колледж?"
"Колледж", - ответил он.
"Не следует беспокоиться об этом до следующего года", - отмечаю я.
"Планировать никогда не рано", - говорит он.
И тогда он начинает рассказывать про программу в Северо-Западном Университете, где сразу и колледж, и медицинская школа, обучение длится около 6 лет, к 25 я уже смогу быть в ординатуре, также я буду близко к дому, но, конечно же, придётся жить на кампусе, постойте, постойте, постойте, и через 11 секунд я понимаю, что он и мама решили отправить меня на эту программу и они периодически будут поднимать этот вопрос, всё время давя, давя, давя на меня. И ещё я понимаю, что если я поступлю туда, то придётся пойти туда и учиться. Хотя есть способы и похуже заработать на жизнь.
Ты знаешь, как люди всегда говорят, что родители всегда правы. "Совет: слушай своих родителей. Они знают, что лучше для тебя". И ты знаешь, что никто не следует этому совету, потому что даже если это и правда, это так раздражает, что заставляет делать то, чего хочешь сам. К примеру, как получить мет (примичание: кокаин) зависимость или иметь половой контакт с 870 тысячами анонимных партнёров. Ну, а я слушаю своих родителей. Они знают, что хорошо для меня. А если сказать честно, то я всех слушаю. Почти все знают лучше меня, что мне надо.
Но на деле, кто и знает, в чем я нуждаюсь, так это мой папа, но его помощь ограничивается только моим будущим. Я уже смирился с этим.
Нет, я думаю о том, как мало я чувствую в этом огромном кресле , и я думаю о поддельных правах в разогретых станицах Джейн Остин, и я думаю о том, что злюсь на Тайни, из-за того, что я в восторге от него, и думаю о пятнице, стою в стороне от Тайни в мошпите (примечание: то место перед сценой, где самые сумасшедшие вип люди) так как он пытается танцевать, как все остальные,
И я говорю: "Это звучит действительно здорово, папа," и он рассказывает о людях, которых знает там, а я просто киваю, киваю, киваю.
В понедельник в школе я на 20 минут раньше, потому что маме нужно быть в больнице к семи - я думаю, что у кого-то опухоль или что-то типа того. Так что я прислонился к флагштоку (примечание: вертикальный шест для подъема флага) на лужайке перед школой, в ожидании Тайни Купера. Ветер рвётся через лужайку, и я могу слышать, как бьётся флаг, который выше меня, но будь я проклят, если я собираюсь войти в это здание за наносекунды до первого звонка.
Автобусы приехали, и газон начал заполняться первокурсниками, из которых ни один из них меня особо не впечатлил. И затем я вижу Клинта, который являлся постоянным членом "Группы Друзей", идя ко мне от стоянки, и я могу убедить себя, что он не идёт ко мне, но его дыхание настигает меня, как маленькое облачко. И я не собираюсь лгать: я надеюсь, что он хочет извиниться за некоторых тупоголовых из его друзей.
"Хэй, ублюдок", говорит он. Он всех называет ублюдками. Это комплимент? Оскорбление? Или, может быть, это сразу и одно, и другое, что делает это слово таким полезным.
Я сморщил нос от его дыхания, а затем просто сказал: "Хэй". Настолько же уклончиво. Каждый разговор, который у меня был с Клинтом или с кем-нибудь из "Группы Друзей" был идентичен: все слова, которые мы используем обнажены, поэтому никто не знает, что же скажет другой, так что вся доброта- жестокость, весь эгоизм- щедрость, вся забота чёрствая.
Он говорит: "На этих выходных звонил Тайни насчёт его мюзикла. Хочет собрать студенческий совет, чтобы обсудить вопрос финансирования".
Клинт является вице-президентом студенческого совета.
"Он, блять, рассказал мне все об этом. Мюзикл о большом гее-ублюдке и его лучшем дружке, который дрочит пинцетом: настолько мал его член".
Всё это он говорит с улыбкой. Он не груб. Не совсем.
Я хочу сказать: "Это невероятно оригинально! Откуда у тебя столько остроумия? Ты владелец какого-то завода шуток в Индонезии, где на тебя работают восьмилетки 90 часов в неделю, чтобы придумать для тебя такую шутку высшего качества?". Но я молчу.
"Такие дела", - наконец-то говорит Клинт.
– "Думаю, я мог бы помочь завтра Тайни на собрании. Потому что эта идея звучит потрясно. Только один вопрос: вы собираетесь петь свои собственные песни? Я бы заплатил, чтобы увидеть это".
Я немного смеюсь, но не слишком громко/много.
"Драма - это не моё", - говорю я наконец.
Затем я чувствую чье-то присутствие позади меня. Клинт поднимает свой подбородок, чтобы взглянуть на Тайни, затем кивает.