Уилт незнамо где

Шарп Том

— Что? Да вы в своем уме? Какое дистанционное управление за двадцать пять миль, через леса и горы? Как будто у меня свой спутник.

— Я считал, что у вас есть возможность выключить систему, — сказал шериф.

— Отсюда — нет. Там свой генератор, питание не вырубишь. И вообще, вам-то какое дело?

Кажется, пришло время сообщить пренеприятное известие, подумал шериф.

— Я что хотел сказать, мистер Иммельман… Вряд ли ваш разговор с миссис Иммельман стоит транслировать на всю округу. Мужчина из Лохвилля говорит…

— Да пес с ним, с этим нытиком! — воскликнул Уолли. — Говорю вам, он вечно жалуется. — Уолли замолчал. Слова шерифа дошли до его сознания. — В каком смысле — разговор с миссис Иммельман?..

Шериф

Столлард сжал зубы: наступал самый сложный момент.

— Не хотелось бы повторять, сэр, — пробормотал он. — Это вроде как… интимное.

— Интимное? — вскричал Уолли. — Вы что, пьяный? Или сумасшедший? Мы с миссис Иммельман?

Шериф внезапно почувствовал, что сыт по горло всей этой историей, и ужасно разозлился.

— И еще доктор Коэн! — выпалил он. На другом конце провода хрипло охнули. — Вы слышите, мистер Иммельман?

Мистер Иммельман слышал. Только что-то не то. Бред какой-то…

— Что вы сказали? Последнее? — наконец спросил он ослабевшим голосом.

— Я сказал, что вы и миссис Иммельман обсуждаете деликатные подробности вашей… думаю, вы сами знаете, что вы обсуждаете.

— Что? — потребовал уточнения Уолли.

— Ну, доктора Коэна и…

— Черт! — завизжал Уолли. — Вы говорите, что болван из Лохвилля… о господи!

— Он позвонил и сказал, что ваш разговор слышен на всю округу. Нам показалось, вам это будет небезынтересно.

— Мне будет небезынтересно? Небезынтересно… Что он еще сказал?

— Вообще-то он хотел, чтобы вы это выключили, потому что грохот доводит его жену до бешенства. А из-за того, о чем вы с миссис Иммельман спорите, про вашу сексуальную жизнь и чего она вам не позволит, ей еще хуже.

Могу себе вообразить, мелькнуло в голове у Уолли. Он и сам был в бешенстве — как разговор в спальне попал в проигрыватель? И теперь транслируется на весь мир с громкостью в тысячу с лишним децибел? Невозможно, немыслимо!

— Понимаете, это надо как-то выключить, — настаивал шериф. — Мы вызвали отряд Национальной гвардии. Может быть, они… Мистер Иммельман? Что с вами?

В трубке было слышно, как что-то тяжелое с грохотом упало на что-то еще — по всей видимости, на стол.

— Мистер Иммельман, мистер Иммельман! О черт! — закричал шериф. — Бакстер, «скорую» туда быстро! Похоже, у него инфаркт.

Глава 20

Практически во всех индустриальных городах Британии есть районы, настолько не тронутые урбанизацией, что в них решается селиться лишь самое жалкое отребье — отбросы цивилизованного общества, пекущегося о благоденствии своих граждан. Там старики, которые предпочли бы доживать век в любом другом месте, но не в состоянии наскрести денег на переезд, смотрят из окон верхних этажей безликих башен — и проклинают тот злополучный день в 60-х, когда местные власти снесли их старые домики, построенные еще в девятнадцатом столетии и так мило лепившиеся спинами друг к другу. Это было сделано якобы по санитарно-гигиеническим соображениям — а на самом деле, в интересах архитекторов, жаждавших поскорее сделать имя, и чиновников, которым не терпелось набить карманы взятками от застройщиков. А уж у тех, известно, один интерес — барыши.

На окраине Ипфорда тоже имелся подобный район; туда-то и направлялась миссис Ротткомб. Она довольно хорошо знала это место — слишком хорошо, чтобы распространяться об этом в своем нынешнем положении.

Один из лидеров длиннющего добрачного списка ее клиентов владел коттеджем в десяти милях от Ипфорда, где они с Рут проводили выходные. Но он не придумал ничего лучше, чем отправиться на встречу с Создателем, как раз когда Рут с ним работала, и ей, чтобы не участвовать в расследовании, пришлось спешно переехать в Лондон и взять фамилию тетки с материнской стороны. Та страдала болезнью Альцгеймера и толком не помнила, кто сама такая, не говоря уж о том, кто такая

Рут — племянница или дочь. Обман удался. Оставалось лишь найти респектабельного мужа, и Рут, дама изобретательная и целеустремленная, познакомилась с Гарольдом Ротткомбом, поступив на работу в его избирательный комитет. А оттуда до мэрии был и вовсе один шаг. Гарольд, при всей его политической ушлости, даже не догадывался, на ком женился. И никогда не догадается, если только… дело не дойдет до развода. Рут, выражаясь языком своего отрочества, «держала мужа за яйца». Чем выше он карабкался по сальному шесту политической карьеры, тем больше вреда могла ему причинить огласка ее прошлого. До сих пор она совершила одну-единственную ошибку, и этой ошибкой был Боб Бэттлби. Ну и конечно, загадочный мужик в «вольво», от которого необходимо срочно избавиться — причем так, чтобы он никогда не заговорил, а если бы и заговорил, то ему никто бы не поверил. Рут инстинктивно чувствовала, что это не репортер какой-нибудь грязной газетенки, а образованный, семейный человек. Что ж, придется ему помучиться, объясняя жене и тем более полиции, где и как он потерял брюки.

До Ипфорда миссис Ротткомб добралась уже в сумерках и с окраины подъехала к району трущоб. Ну и местечко! Гораздо гаже, чем помнилось. Пустынно, света в окнах, по большей части заколоченных, нет. Стены сплошь в непристойностях — кто-то безграмотный усердно поработал баллончиками с краской. Рут свернула в темный проулок без фонарей, остановилась у многоэтажной башни, заглушила мотор. Вышла из машины, осторожно огляделась. Обвела внимательным взглядом черные либо заколоченные окна домов по обеим сторонам переулка. Вдалеке, на шоссе, грохотали грузовики; других признаков жизни не было. Через три минуты Рут уже сняла с Уилта газеты и картонные коробки, отлепила с запястий пластырь, вынула кляп и за ноги вытащила бесчувственное тело из кузова, случайно стукнув его головой о бордюрный камень. Затем захлопнула заднюю дверцу, вскочила в машину и рванула вперед, но сразу уперлась в тупик. Развернулась и, той же дорогой, по какой приехала, покатила обратно. Фары на мгновение высветили почти голого Уилта. Рут с радостью заметила, что из раны на голове снова идет кровь. Зато не заметила другого — когда она повернула направо, к шоссе, кусок фанеры, закрывавший окно второго этажа башни, немного отодвинулся в сторону. Миссис Ротткомб ужасно устала, но пребывала в состоянии эйфории — ведь она благополучно отделалась от того, что грозило навредить репутации Гарольда и ее собственному положению в обществе. Правда, по дороге в Мелдрэм она забыла выкинуть джинсы, ботинки, носки и рюкзак Уилта; они остались лежать под коробками. Когда Рут добралась до Лилайн-Лоджа, то была так измотана, что еле доползла до постели. Далеко-далеко, в Ипфорде, фанера в окне давно опустилась на место.

Час спустя пьяные скинхеды, проходя мимо переулка, заметили лежащего без сознания человека и подошли на него взглянуть.

— Пидарас чертов, — сказал один из бритоголовых, выводя это заключение из отсутствия на Уилте штанов. — Давайте-ка его обработаем.

И скинхеды выразили свое отношение к геям, несколько раз пнув Уилта под ребра и один раз — в лицо. А потом, пошатываясь и гогоча, повалили дальше. Уилт ничего не почувствовал. Сам того не подозревая, он столкнулся с куда более старой Англией, чем рассчитывал.

Когда его обнаружила полиция, над кварталом уже занималась жидкая заря. Двое констеблей вышли из автомобиля и, опустив глаза, поглядели на Уилта.

— Надо вызывать «скорую». Он совсем никакой. Скажи, это срочно.

Пока женщина-полицейский в машине разговаривала по рации, ее напарник осмотрелся и, прямо у себя над головой, заметил отодвигающийся фанерный лист.

— Это случилось часа три назад, — высунув нос, доложила старуха. — Подъехала какая-то женщина в белой машине и выволокла его. А потом одни молодые поганцы ради смеха надавали ему пинков.