Уилт незнамо где
Шрифт:
— Генри — отличный парень, — вмешался Уолли. — Все задатки великого человека, да, Ева, крошка? Девчонки, поди, гордятся папашей? Папа — профессор. Это, скажу я вам, что-то.
Пенелопе захотелось избавить дядю от иллюзий.
— Папе не хватает стержня, — объявила она. — И он слишком много пьет.
Уолли промолчал, но самолет на мгновение ухнул вниз.
— Мужик имеет право расслабиться после трудового дня, — произнес Уолли чуть погодя. — Я всегда это говорил, да, Джоани?
Улыбка тети Джоан подтвердила:
— Вот курить я бросил, — продолжал Уолли. — Курение — верная смерть, это без вопросов. И представляете, с тех пор самочувствие — сто десять процентов!
— А папа, наоборот, снова начал, — сообщила Саманта. — Он курит трубку. Говорит, все ополчились против курения, а он никому не позволит себе указывать, что ему делать, а чего не делать.
Самолет снова нырнул.
— Правда? Так и говорит — никто ему не указ? — Уолли нервно глянул через плечо на Еву и Джоан. — Надо же! А по виду, в плане мужского естества он не шибко…
— Уолли! — прикрикнула тетя Джоан, и по тону было абсолютно ясно, что имеется в виду.
— А ты прекрати говорить об отце в таком тоне, — с той же твердостью в голосе приказала Ева Саманте.
— Черт, да я же ничего плохого… — забормотал Уолли. — Мужское естество — это в смысле… ну, выражение такое…
— Понятно, — перебила тетя Джоан. — Кстати, насчет твоего подружкам тоже особо не похвастаешься. И вообще, подобные остроты неуместны.
Дядя Уолли ничего не сказал. Какое-то время стояла тишина, а потом заговорила Джозефина:
— Мужское естество бывает не только у мальчиков. У девочек тоже есть что-то наподобие. Правда, не очень большое. Называется…
— Хватит! — завопила Ева. — Это никому не интересно! Слышишь, Джозефина? Никому!
— Но мисс Дрочетт говорит, что это совершенно нормально и некоторые женщины предпочитают… — Ева коротко, но крепко сжала запястье дочери, так и не дав ей донести до сведения собрания, каковы воззрения мисс Дрочетт на роль клитора в женском общении тет-а-тет. Однако интерес дяди Уолли к этой теме не угас.
— Надо же, мисс Дрочетт! Ну и имечко для дамы.
— Она преподает у нас биологию. Она не такая, как большинство женщин, — поделилась с ним Саманта. — Она за мастурбацию. Говорит, это безопаснее, чем секс с мужчинами.
И потрясение дяди Уолли, и аэродинамический эффект от неожиданного прыжка Евы — она бросилась на Саманту, чтобы заставить негодяйку немедленно замолчать — проявились с одинаковой силой. Самолет нырнул вниз. Дядя Уолли судорожно стал его выравнивать — и исключительно некстати получил по виску. Удар предназначался Саманте, но она, вовремя заметив приближающуюся опасность, увернулась.
— Блин! — заорал Уолли. — Тихо вы, ради Христа! Угробить нас хотите?
Даже тетя Джоан испугалась.
— Ева, сядь на место! —
Ева с мрачным видом села. Сбывалось все то, чего она так надеялась избежать. Она сидела и сверлила Саманту свирепым взглядом, искренне желая, чтобы у дочери хотя бы на время отнялся язык. Надо будет как следует отругать этих бандиток. Остаток полета прошел в хмуром молчании. Через час они приземлились на маленьком аэродроме в Уилме, где их встречали длинный красно-золотой лимузин «Иммельман Энтерпрайзис» и, незаметно, в очень скромном автомобиле, двое мужчин — работников агентства по борьбе с наркотиками. Они пристально следили за тем, как четверняшки одна за другой выпрыгивают из самолета. Сзади в скромном автомобиле сидел местный полицейский.
— Думаете?…
— Не исключено. Сэм говорит, они летели в одном ряду с Солом Кампито. А это что за боров?
— Да это ж Уолли Иммельман! У него громадный завод в Уилме.
— На нем что-нибудь есть? Сидел?
— Уолли? Да вы что, абсолютно чист — конечно, насколько это возможно при таком бизнесе, — ответил коп. — Уважаемый гражданин, платит все налоги. Голосует за республиканцев, жертвует на все что только можно. Поддерживал в Конгрессе Херба Райха.
— И поэтому чист?
— Ну, я не говорю, как стеклышко, а в смысле, он у нас большая шишка. Чтобы он, да с наркотой?.. Не представляю.
— То есть, если я правильно понимаю — душа-человек? — подражая местному говору, спросил агент по борьбе с наркотиками, сам явно не южанин.
— Ну да. Я, конечно, в таких кругах не общаюсь. В смысле, это ж какие деньжищи.
— А как у него сейчас идут дела?
— Как все в Уилме — путем. Хотя не знаю. В прошлом году он слегка подсократился, но вроде бы потому, что решил сменить направление, завязать с вакуумными насосами.
— Так, может, он… Гляньте-ка, вот у кого проблемы с ожирением.
— Это супруга, миссис Иммельман, — сообщил коп.
— Так-так, оно и понятно… А вторая кто? Которой тоже не повредит липосакция?
Второй агент сверился с документами.
— Фамилия — Уилт. Миссис Ева Уилт, мамаша этой четверки, адрес — Великобритания, Ипфорд, Оукхерст-авеню, 45. Позвонить, проверить ее?
— Они сидели рядом с Солом. Может, он вообще был для отвода глаз… Звони в Атланту, пусть там решают.
Они проводили взглядами отъезжающий лимузин. Когда тот скрылся из виду, местный полицейский вышел из машины агентов и поехал к шерифу.
— Ну, что борцы с наркотой? — поинтересовался шериф. Северян он презирал почти так же, как и федералов, которые пытались им командовать. — Вот козлы! Приперлись с таким видом, будто они здесь хозяева.
— Не поверите: они подозревают, что Уолли Иммельман — наркодилер.
Шериф уставился на копа. Парень прав — он ему не верит.