Уилт незнамо где
Шрифт:
— Уолли? Наркодилер? Это что, шутка? Господи боже, совсем с ума посходили! Да если Уолли узнает, дерьмом изойдет! Будет нам тогда извержение святой Елены! Богородица матерь божья. — Шериф в задумчивости помолчал. — А что у них на него?
— Одна жирная корова с четырьмя детьми. На них в аэропорту собаки среагировали. А Уолли вроде лезет в фармацевтический бизнес. Все сходится.
— А что за женщина? Почему бы ее не задержать и не допросить?
— Я откуда знаю? Наверно, хотят проверить контакты. Англичанка. Фамилия — Уилт.
Шериф застонал, а спустя недолгое время спросил:
— Слушай, Херб, а эти два шкафа, они откуда?
— Из подразделения в Атланте. Они…
— Это я понял. Я о другом — как звать, где живут, все такое.
— Да они не назывались. Помахали перед носом бумажками — и, считай, короли. А потом, у этих ребят настоящих имен не бывает. Говорят, им это вредно для здоровья. У них номера. Но один точно из Нью-Джерси.
— Из Нью-Джерси? Интересно, что это янки позабыли у нас на Юге? Местной полиции не доверяют?
— Ясное дело, нет, вы что, сомневались? Он знаете как про Уолли сказал: «если я правильно понимаю — душа-человек?»
— Так и сказал? — хмуро переспросил шериф. — Ну и манеры у северных козлов. Понаедут, думают, их тут ждали.
— А второй… фамилия, кажется, Паловски… да, точно, это я успел прочитать… Короче, он сказал про миссис Иммельман, что она такая жирная, что ей нужна липосакция. Словно и это тоже ругательство.
— А что ж еще, — сказал шериф. — Так, так. Значит, козлики приехали бодаться с Уолли. Что ж, не смеем мешать. У вас своя свадьба, у нас — своя. Им от нас чего требуется: «да, сэр», «нет, сэр». Вот и пожалуйста. Обтрахайтесь с вашим драгоценным делом.
— То есть, сэр, наше дело сторона?
Шериф откинулся в кресле и многозначительно улыбнулся.
— Скажем так: мы у них под ногами путаться не станем. А то они будут вязаться к Уолли, а кол в задницу нам получать? Ишь ты, душа-человек. Ничего, он вас так отдушечеловечит, штаны обгадить не успеете.
Глава 9
Пять дней Уилт радостно шел узкими проселочными дорогами, верховыми тропами, по полям, по лесам, вдоль рек и ручьев, усердно занимаясь тем, чем и собирался: открывал для себя иную Англию — без больших уродливых городов и уличного шума, без всего того, что он привык видеть в Ипфорде. Днем он забредал в какой-нибудь паб, съедал сэндвич, выпивал пару пинт пива, а вечером находил ужин и ночлег в небольшом отельчике или пансионе. Цены были сносные, еда — когда как, но Уилт не искал роскоши, а люди везде отличались услужливостью и приветливостью. И вообще, он так уставал — в жизни столько не ходил пешком! — что перестал замечать удобство или неудобство постели, а если хозяйка пансиона ворчливо приказывала снять заляпанные ботинки и не пачкать ей ковры, ни капельки не раздражался. И совершенно не чувствовал одиночества. Он ведь и в поход пошел, чтобы побыть в одиночестве, поэтому почти ни с кем не общался — если не считать старичков в пабах, которые сами затевали разговоры, куда, мол, путь держите, и ужасно удивлялись, слыша в ответ: «понятия не имею». Самое интересное, что Уилт и правда не представлял, где он и куда идет, и намеренно ничего не выяснял. Ему было вполне достаточно стоять, оперевшись на воротца из пяти плашек, и смотреть, как фермер на тракторе косит сено, или сидеть на солнышке и глядеть на реку. Однажды из травы на дальнем берегу в воду скользнуло что-то темное, и он подумал, что это, должно быть, выдра. А иной раз, выпив за ланчем более обыкновенного, он отыскивал укромное местечко где-нибудь за живой изгородью, убеждался, что в поле не пасутся стада (по-прежнему сильно опасаясь встречи с быком), клал под голову рюкзак и полчасика дремал, прежде чем двинуться дальше. Времени у него было предостаточно — когда идешь незнамо куда, торопиться незачем.
Так оно и продолжалось, пока, к вечеру шестого дня, не испортилась погода. Окружающий ландшафт тоже вдруг переменился — Уилт неожиданно для себя оказался посреди топкой, пружинящей под ногами пустоши с непроходимыми заболоченными участками. Впереди в нескольких милях виднелись холмы. Было пустынно и как-то жутко — Уилтом впервые за все время овладел страх. Показалось даже, будто его кто-то преследует, но, оборачиваясь, он не замечал ничего угрожающего, а спрятаться потенциальному злоумышленнику было негде. Тем не менее тишина давила на психику, и Уилт ускорил шаг. Вскоре начался дождь. Позади, над поросшими лесом холмами, гремел гром, сверкали молнии. Дождь усиливался, вспышки приближались. Уилт достал анорак, от души надеясь, что тот, согласно обещаниям изготовителя, действительно окажется непромокаемым. Вскоре он поскользнулся на заболоченном месте и с противным скрипом сел в глинистую жижу. Потом, мокрый, несчастный, почти побежал дальше — гроза подошла совсем близко — и очутился перед пологим склоном, над которым виднелись верхушки деревьев. Что ж, хоть какое-то укрытие. До леса удалось добраться через полчаса. Уилт насквозь промок, замерз — словом, чувствовал себя на редкость паршиво. К тому же он сильно проголодался. Пообедать сегодня, как назло, не довелось. Наконец, уже в лесу, он без сил рухнул под старый дуб и привалился спиной к стволу. Внезапно сверкнула молния, раскатисто ударил гром — так близко и оглушительно, что Уилт не на шутку перепугался. Он судорожно полез в рюкзак и вытащил бутылку скотча, припасенную для чрезвычайных ситуаций. Происходящее, с точки зрения Уилта, подпадало именно под эту категорию. Небо, стремительно затягиваясь тучами, чернело на глазах, а лес вообще был из разряда дремучих. Уилт отхлебнул из бутылки — сразу лучше! — отхлебнул еще. И лишь тогда сообразил, что прятаться от грозы под деревом — неправильно. Ну и ладно! Не возвращаться же на эту жуткую пустошь, в лужи да трясины.
После нескольких глотков скотча Уилтом овладело философское настроение. Если вдуматься, человек, который, можно сказать, налегке идет в неизвестном направлении, не должен бояться капризов погоды. Кстати, гроза уходит — ветер стихает. Деревья уже не хлещут ветками, гром и молнии отдаляются. Уилт сосчитал, сколько секунд проходит от вспышки до раската, ибо слышал, что секунда соответствует миле. Выпил — в честь того, что, согласно формуле, эпицентр бури находится в шести милях от него. Но дождь никак не хотел прекращаться. По лицу Уилта, хоть он и сидел под дубом, стекали струи. Впрочем, он давно этого не замечал. Наконец, когда интервал между вспышкой и раскатом достиг десяти секунд, Уилт спрятал бутылку в рюкзак и встал. Надо идти дальше. Не ночевать же в лесу — еще схватишь воспаление легких. Уилт ценой невероятный усилий взвалил рюкзак на спину, сделал несколько шагов и понял, что очень-очень
По другую сторону дороги простиралось поле. За ним, вдалеке, стоял Берт и от ворот парка следил за особняком Мелдрэм-Мэнор. Чтобы приехать сюда, он без спросу позаимствовал пикап приятеля, который укатил на Ибицу попить, поколоться, а если останутся силы, подраться и поваляться с девчонками. Берт нервничал: похоже, свет в доме никогда не выключится. Собираются они вообще в свой клуб или нет? Как только они уйдут, он должен будет взять ключи с балки в сарае и попасть на кухню. Наконец, в 10:45, свет погас. Берт проследил, как эти двое заперли заднюю дверь, сели в машину и уехали. Выждал некоторое время, для верности — не дай бог, вернутся, а через полчаса, уже в хирургических перчатках, прошел через кухню, поднялся по лестнице и, светя карманным фонариком, стал искать шкаф с непристойностями в коридорчике напротив спальни. Шкаф нашелся ровно там, где говорила Марта. Берт взял то, что нужно, спустился на кухню, вытащил из-под раковины пластиковое помойное ведро и сунул в него принесенные с собой промасленные тряпки и резиновый сапог. «Дыму должно быть много, чтоб приехала пожарная команда», — велела тетя Марта, а Берт намеревался исполнить все в точности. Сапог поднимет дым до небес и вонь на всю округу. Но сначала нужно вывести со двора «рейндж-ровер» и положить на переднее сиденье порнуху и всякое садо-мазо. Проделав это и заперев машину, Берт вернулся на кухню. Поджег тряпки, и как только они начали тлеть, вышел через заднюю дверь. Достал из кармана ключи, запер дом. Быстро побежал через двор к сараю, положил ключи на место, на балку. Затем кинулся к пикапу, бросил в кузов капюшон, два хлыста и пару порножурналов и поехал по аллее к шоссе, до которого было около мили. Оставалось наведаться в Лилайн-Лодж — еще две мили. Жилище Ротткомбов весьма кстати располагалось в очень уединенном месте. Свет в окнах не горел. Берт подъехал к дому, вышел, полез в кузов за капюшоном с хлыстами — и, к своему ужасу, схватился за чью-то ногу. Сначала он не поверил собственным глазам. Мужик? В кузове? Вот сволочь, когда только успел пролезть? Видать, еще там, в аллее. Берт, недолго думая, швырнул садомазохистские причиндалы в гараж, опустил задний борт кузова и выволок Уилта из машины. Тот глухо стукнулся о бетонный пол. Берт сел за руль и быстро уехал. Что с его стороны было на редкость благоразумно.
Дым в Особняке действительно привлек внимание пожарной бригады, да так, что это превзошло не только самые смелые ожидания, но и самые страшные опасения миссис Мидоуз. Марта не знала ни об экстравагантности вкусов филиппинской служанки, обожавшей освежители воздуха с экзотическими ароматами, ни о ненависти, которую питал к ним Бэттлби. Не далее как вчера утром он выбросил в помойку целых шесть баллончиков — «Жасминовый цвет», «Розовые бутоны» и «Буйство Востока» — и приказал впредь не покупать подобной гадости. (Впрочем, вследствие деятельности Берта это и не понадобилось). Тлеющий резиновый сапог, дым от которого так порадовал племянника Марты, мало-помалу разгорелся и превратился в полыхающий костер. Едва языки пламени коснулись «Буйства Востока», оно, оправдывая свое название, немедленно взорвалось. Остальные пульверизаторы последовали его примеру; куски горящей пластмассы с ревом разметало по кухне, а окна вышибло, громогласно объявив на весь Мелдрэм-Слокум о пожаре в Особняке.
Марта Мидоуз, у себя в домике, старательно обеспечивала собственное алиби. Ранним вечером она, как обычно, сидела в «Гербе Мелдрэма», а потом зазвала мистера и миссис Соули на чарочку сливовой настойки, приготовленной еще прошлой зимой. Они уютно устроились перед телевизором, и тут раздался взрыв.
— Покрышка лопнула, — сказала миссис Соули.
— По звуку больше похоже на гранату, — возразил ее муж, когда-то воевавший на фронте. Через пять минут газовый баллон в кухне Особняка нагрелся до критической температуры и лопнул, да так, что сомнений не оставалось: это — бомба. В багровом зареве над Особняком заплясали огромные языки пламени.
— Господи спаси и сохрани, — пролепетал мистер Соули. — Пожар. Надо вызывать пожарных.
Но вдалеке уже слышался вой сирен. Соули побежали на улицу — смотреть. Марта незаметно опрокинула весьма солидную стопку сливянки. Что, если Берт погиб? Проглотив настойку, она принялась молиться.
Глава 10
Пожарные тщетно пытались потушить Мелдрэм-Мэнор. Огонь распространился по дому стремительно, а бригада долго не могла проникнуть внутрь из-за «рейндж-ровера», перегородившего въезд на задний двор. Чтобы отпереть машину, пришлось выбить боковое стекло. Сработала сигнализация. Это вызвало дополнительную задержку — к тому же пожарные обнаружили на переднем сиденье порнографию и садомазохистское снаряжение. Когда прибыла полиция, источник возгорания был уже обнаружен.