Уильям Шекспир — образы меры, добродетели и порока

Комаров Александр Сергеевич

«…but I, my mistress' thrall,

Came there for cure, and this by that I prove,

Love's fire heats water, water cools not love» (154, 12-14).

«…но Я — невольник моей госпожи,

Пришёл туда для исцеленья, и этим Я доказал, что

Любви огонь согревал воду, воды прохладу — но не любви» (154, 12-14).

Заключительное «аллегорическое» предложение, состоит из двух с половиной строк, в которых повествующий бард от первого лица, что подчёркивает интимный характер написанного Шекспиром. Заключительная часть сонета 154, была мной охарактеризована, как — «умозаключение». Которое можно себе представить примерно так: «огонь (любовной страсти) согревал воду, воды прохладу — но не (истинной)

любви», только многолетняя истинная любовь могла сохраниться а течении продолжительного времени и даже тогда, когда его «госпожа» умерла 24 марта 1603 года.

Формула критиков, применённая для того, чтобы охарактеризовать сонет 154, что «любовь ненасытна», по моему разумению далека от истины и не свойственная складу ума Шекспира — придворного аристократа. Для которого «земная любовь» возвышена в его произведениях до уровня «небесной любви».

К величайшему сожалению, критики и исследователи в своих оценках почему-то не взяли в расчёт само время, о котором бард описал, как «быстроногое, скоротечное время» в контексте сонетов 154и 153. Применённые литературные «инверсии», пронизывающие ткань обоих сонетов, дают нам подсказку, что «история любви», спрятанная автором в подстрочнике, началась очень давно в юношеском возрасте, это была не просто страсть, а настоящая любовь. Которая красной нитью прошла через всю его жизнь, это была не просто любовная интрижка с придворной некой кокоткой, которая создала легенду, благодаря которой была создана версия о якобы «роковой» связи, которую позднее, через несколько столетий будут муссировать критики. Это была юношеская любовь протяжённостью во всю жизнь, наполненная страстью, которую необходимо было скрывать по причине государственной безопасности.

Критики о риторике символического характера сонета 154.

Читателю может показаться, что сонет 154 следует традиционной форме сонета Шекспира, Пол Рэмси (Paul Ramsey) написал в «Непостоянном стекле: Исследование сонетов Шекспира», что сонет 154 является редким примером ситуации, когда Шекспир порывает с формой, которую он установил в своих последних 153 сонетах. Критик Рэмси отметил некоторые различия в форме: сонет 154 — это один из одиннадцати сонетов, где пятая строка не начинается с нового предложения. Cонет 154 — это один из шести сонетов, в которых девятая строка не начинается с нового предложения; и 154-й сонет — это один из трех сонетов, где двустишие теряет свою «отчётливость», потому что тринадцатая строка не начинается с предложения. Критик Рэмси указал на очевидный факт, что «...пятая строка начинается с действий, которые не должны были быть указаны в первом четверостишии, девятая строка продолжает действия из конфликта второго четверостишия, а тринадцатая строка продолжает действия из третьего четверостишия и не показывает никакого завершения конфликтов четверостишия», — резюмировал критик Пол Рэмси.

(Ramsey, Paul. «The Fickle Glass: A Study of Shakespeare's Sonnets». AMS Press. New York: 1979, pp. 125-126).

Сонеты 153 и 154 являются «анакреонтикой», то есть литературным стилем, затрагивающим темы любви, вина и песен и часто ассоциирующимся с юношеским гедонизмом и чувством лат. «carpe diem», в подражание греческому поэту Анакреону и его эпигонам.

(Rosenmeyer, P. A. 2012: «Anacreontic». In Greene, Roland; Cushman, Stephen; et al. (eds.). «The Princeton Encyclopaedia of Poetry and Poetics» (Fourth ed.). Princeton, NJ: Princeton University Press, p. 47. ISBN 978-0-691-13334-8).

«Два анакреонтических сонета также, скорее всего, являются данью уважения поэзии Эдмунда Спенсера. «Аморетти» и «Эпиталамион» Спенсера состоят из трех частей: последовательности сонетов из 89 сонетов, небольшой серии анакреонтических стихов и более длинной эпиталамы. Сложилось впечатление, что Шекспир как-бы подражал схеме Спенсера в последовательности из 152 сонетов и двух анакреонтических сонетов и длинной жалобы», — в завершение подвёл черту критик Кеннет Ларсен.

(Larsen, Kenneth J. «Structure» Essays on Shakespeare's) link unvisitable.

Критики о необычной специфике контекста сонета 154.

Сонет 153 и 154 используются в качестве заявления для разрешения конфликта внутри любовного треугольника. Тёмная Леди — это объект вожделения с 127-го по 152-й сонет. Сонеты вращаются вокруг любовного треугольника между поэтом и смуглой леди, которая ещё влюбляется в «молодого человека». Критик Ричард Левин предложил свою версию о существующей связи между сонетами 154, 153 и группой сонетов посвящённых тёмной леди благодаря «...слабым, но красноречивым словесным отголоскам», которые присутствуют в обоих сонетах, в дополнение к тому, что сонет 152 содержит «...те же два рифмованных слова в двустишии, что и в двустишии 153». Риторические приёмы и морфологическая основа содержания сонетов подтверждает их, как заключительную часть 154-х сонетов издания «Quarto», согласно утверждению критика.

Сонеты 153 и 154 используют греческую мифологию, чтобы изобразить роли, которые люди играют в любовном треугольнике. В обоих сонетах фигурируют Купидон, бог любви, и Диана, девственная богиня охоты. В сонете 153 Купидон засыпает, девственная нимфа похищает факел с пылающим огнём Любви у Купидона и потушила его на некоторое время, но «ей удаётся только согреть холодную воду в фонтане, сделав её горячей». В сонете 154 Купидон засыпает, и факел с огнём Любви забирает самая красивая из нимф, которая пытается потушить его в соседнем колодце, но безуспешно. Исходя из обоих последствий этих действий, совершенных нимфами, в обоих сонетах можно прийти к одному и тому же выводу: «Вода не может утолить жажду любви». В соединении сонетов с любовным треугольником есть чувство решимости удовлетворить свои потребности в любви, поскольку факел с пылающим пламенем Любви, является фаллическим символом был потушен в девственном влагалище». (?) Oops!

(Комментарии автора эссе: согласно, версии научного труда критика Ричарда Левина в тексте на английском (дословно): «горящий факел любви являлся фаллическим символом и был потушен в девственном влагалище» нимфы, служившей богине охоты Диане. Впрочем, в оригинальном тексте первоисточника на греческом речь шла только о «фонаре с пылающим огнём Любви»).

(Ремарка от автора эссе: порождённая первородным грехом, изощренная и аляповатая фантазия критиков, порой кажется забавной, но на самом деле, как в зеркале показывает, раскрывая в полной мере скрытые личные проблемы в глубине их индивидуального подсознательного: фобии, фрустрации и комплексы неполноценности.

Например: одна из вольностей, которая привела к одному их самых забавных проявлений, характеризующему большую часть критики, написанной на сонеты Шекспира.

Где критик Клира де Шамбран (Clira de Chambrun) в своей работе по исследованию сонетов в 1913 году, сделала «изумительное» по своей наивности заявление о том, что в издании оригинального текста Quarto 1609 года Торпа сонеты «...разделены на три отдельные последовательности с примечаниями на полях», говоря о разделении, которое, как она очень точно отметила: «...никогда не упоминались ни одним из комментаторов».

В подтверждение этому, она воспроизвела то, что она назвала: «Факсимиле страницы 57 издания Торпа», но на самом деле это была фотография факсимиле Преториуса («Praetorius facsimile»), включавшая одну из подписей Тайлера современными (английскими) буквами на полях!).

Как бы ни старались эти трое проблемных влюблённых удовлетворить свои порывы, их потребность в любви изо дня в день становилась все сильнее и сильнее. Купидон — бог любви, и он находился в фокусе внимания всех любовных историй точно так же, как «молодой человек» находится в центре любовного треугольника между поэтом и тёмной леди. В сонете 153 девственная нимфа берет факел с пылающим огнём Любви, что соответствует помолвке молодого человека с девственницей, что «ненадолго прерывает цикл страсти и предательств в любовном треугольнике, который прослеживается в цикле сонетов». Факел с огнём Любви по-прежнему превратил источник в купальню с горячей водой, отражая некое стремление юноши «разжечь желание других». Любовный треугольник будет разорван на определённое время и по-новому был воссоздан из-за сексуальных наклонностей юноши.