Украденная невеста

Джеймс М. Р.

Блядь. Я сжимаю кулаки при упоминании моих дочерей, нарастающая ярость, которую я чувствовал ранее, угрожает выйти из-под контроля. Я всегда считал себя уравновешенным человеком, без особого темперамента. Но в последнее время это было тщательно протестировано.

— Позвони Луке, — резко говорю я. — У нас есть соглашение, и это означает, что он должен быть готов помочь защитить мою территорию, если потребуется. Помимо этого, Алексей может напасть на него. И Лиам…

— Алексей уже выступил против ирландцев, — тихо говорит Левин. — Он пригласил нескольких людей Лиама на склад под предлогом того, что ты попросил, и застрелил их. Михаил сказал, что планирует попытаться использовать нестабильность ирландцев прямо сейчас после смерти Конора, чтобы захватить территорию Бостона.

— Лука в курсе?

— Насколько я знаю, пока нет. Я хотел сначала рассказать тебе и узнать твои решения Пахан.

Левин редко бывает со мной так формален, он был моей правой рукой с тех пор, как мы были молодыми людьми. Тот факт, что он сейчас ведет себя так, это просто еще один намек на серьезность ситуации, и я выпрямляюсь, расправляя плечи.

— Я знаю, что тебе сейчас нужно беспокоиться о своей жене, но…

— У меня есть и другие обязанности. — Я перебиваю его, кивая. — Держи меня в курсе. Я собираюсь позвонить Луке сейчас и попросить его послать людей в дом присмотреть за девочками.

Что я хочу действительно сделать, так это вернуться в комнату и сесть у постели Катерины, держать ее за руку и наблюдать, как она дышит, пока не буду уверен, что она продолжает дышать. Но она, это не все, кто у меня есть, и она не все, за кого я несу ответственность.

Разница во времени значительная, но Лука берет трубку после третьего гудка.

— Да? — Спрашивает он резко, как будто подозревает, зачем я звоню. — Я ничего не слышал от тебя, Виктор, но я знаю, что ты взял Катерину с собой в Россию. Я полагаю, у тебя есть свои причины?

Моя челюсть напрягается.

— Мне не нужно твое разрешение, чтобы брать мою жену куда бы то ни было. Я позвонил тебе по более серьезному делу.

Он на мгновение замолкает на другом конце провода, как будто обдумывая обсуждение первого пункта, но, наконец, выдыхает.

— Продолжай.

Я не решался рассказать Луке о похищении Катерины, но, если мне нужно, чтобы он выполнил свою часть нашей сделки, он должен быть полностью в курсе. Я объясняю все как можно мельче, начиная с деловой поездки, в которой я настоял, чтобы Катерина сопровождала меня, и заканчивая ее похищением и мятежом Алексея.

— Ты все еще в России?

— На конспиративной квартире с Катериной, пока я не смогу извлечь информацию о том, кто ее похитил. Я не могу сейчас вернуться в Нью-Йорк, и Левин со мной. Михаил направляется в мой дом, чтобы защитить моих детей и домашнее хозяйство, но ему понадобится помощь. Алексей убил нескольких оставшихся у меня верных людей. — Я делаю паузу, переводя дыхание. — У нас выгодная сделка, Лука…

— Мне не нужно, чтобы ты напоминал мне о нашей сделке, — обрывает он меня. — Я сам отправлюсь туда с несколькими своими людьми, как только удостоверюсь, что София и Ана под защитой.

Черт. Я не подумал об Ане, которую, я знаю, Алексей глубоко ненавидит за то, что она сделала от имени Софии. Я был готов закрыть на это глаза в интересах перемирия, которое я заключил с Лукой, но у Алексея не будет таких намерений.

— Дай мне знать, как только девочки будут в безопасности, — резко говорю я. — Левин сейчас снова пытается связаться с Михаилом.

Я громко ругаюсь, как только вешаю трубку, моя рука сжимается вокруг телефона. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не швырнуть его об стену, но вместо этого я откладываю его, сжимая кулак так сильно, что чувствую, как мои короткие ногти впиваются в ладонь. А затем я выхожу из комнаты, направляясь обратно в спальню, где спит Катерина.

Прямо сейчас единственное место, где я хочу быть, это рядом с ней.

Завтра я получу ответы.

КАТЕРИНА

В первый раз, когда я просыпаюсь, чувствуя себя более похожей на саму себя, Виктор сидит у моей кровати. Это почти невероятно. Я медленно открываю глаза, впервые за не знаю сколько времени чувствуя, что не промерзаю до костей, а моя кожа пронзается болью при каждом прикосновении и движении. Я чувствую, что у меня болит каждый дюйм тела, я измотана, несмотря на то, сколько я спала, но боль, это наименьшее, что есть. Я не знаю, потому ли это, что я выздоравливаю или потому, что я под действием лекарств, но мой череп не пронзает боль, когда я поворачиваю голову к Виктору, и мое горло не кричит на меня, когда я приоткрываю губы и шепчу его имя.

Его голова вскидывается в тот момент, когда он слышит звук, и я снова вижу это облегчение, как будто мое пробуждение имело для него значение. Через секунду он вскакивает на ноги, садится на край моей кровати и тянется к моей руке.

— Ты проснулась, — говорит он, глядя на меня сверху вниз теми голубыми глазами, которые я видела в самых разных настроениях, несмотря на то, как недолго мы были женаты. Я видела их тщательно незаполненными, я видела, как они пылают гневом, я видела их темными от страсти, разочарованными и счастливыми, и все, что между ними. Но прямо сейчас все, что я вижу в них, это беспокойство.

Беспокойство за меня?

— Да, — медленно говорю я, слыша, как скрипит мой голос. — Я думаю… я не чувствую, что у меня есть температура?

Виктор протягивает руку, прикасаясь к моему лбу, и нежность прикосновения поражает меня.

— Я думаю, что она спала, — говорит он с облегчением в голосе.

Простыни вокруг меня кажутся липкими, что является достаточно хорошим признаком того, что он прав.

— Я позову врача, — быстро говорит он, вставая. — Он должен осмотреть тебя. Старайся не говорить слишком много. Не напрягай горло.

Прежняя я могла бы сделать замечание о том, что мужчины вроде него предпочитают, когда женщины вроде меня не слишком много говорят, но, похоже, сейчас я не могу с этим справиться. Даже эти несколько слов показались мне трудными, и я просто киваю, снова ненадолго закрывая глаза, пока жду прихода врача.

На этот раз я получше его разглядела: мужчина лет пятидесяти или старше, с морщинистым лицом и глубокими голубыми глазами, глубоко посаженными на затылке. Он ободряюще улыбается мне, подходя к кровати, протягивает руку, чтобы коснуться моего лба более отработанным движением, чем Виктор, когда он засовывает термометр мне в рот.