Украденная невеста

Джеймс М. Р.

Это звучит впечатляюще только из-за этого, но я киваю, тяжело сглатывая. Это максимум слов, которые Левин когда-либо говорил мне за один раз, и я ловлю себя на том, что задаюсь вопросом, какова его история, как он пришел работать к Виктору и его семье, и что удерживает его здесь все это время, есть ли у него жена или своя семья, если за этой невыразительной оболочкой скрывается человек. Или он просто мужлан, как и многие другие парни Братвы.

— Для этого, — говорит Левин, вырывая меня из моих мыслей, — я хочу, чтобы ты стояла нормально. Ты не знакома со стойкой боксера, поэтому мы не собираемся пытаться учить тебя этому прямо сейчас. Если

тебе что-то из этого понадобится, в любом случае это не будет формальной борьбой, тебе нужно действовать быстро и эффективно без всяких дополнительных действий. Ты, вероятно, в любом случае не будешь готова, если произойдет атака, поэтому ты должна быть в состоянии блокировать и наносить удары, если потребуется, из твоей обычной стойки. — Он делает паузу. — И если на тебя нападут, тебе лучше, если они понятия не будут иметь о том, что ты знаешь, как защитить себя. Ты застанешь их врасплох, насколько это возможно.

Я чувствую на себе взгляд Виктора, наблюдающего за нами обоими.

— Хорошо, в этом есть смысл, — медленно говорю я, пытаясь расслабиться и просто стоять, как обычно, не слишком задумываясь об этом. Мне кажется, что сердце колотится у меня в груди, и я внезапно осознаю каждую боль во всем моем теле, большую и малую. Я боюсь это делать, боюсь, что он прикоснется ко мне, боюсь причинить еще большую боль. Но, глядя на него, я внезапно понимаю, что хочу научиться этому. Я ни на секунду не задумывалась об обучении самообороне или о том, как стрелять из пистолета. Всю свою жизнь я росла в окружении службы безопасности, которая всегда была рядом, и я выросла с уверенностью, что тот, за кого я выйду замуж, обеспечит то же самое. Я была защищена. Мне не нужно было знать, как защитить себя.

Но теперь я вижу, что это неправда. Независимо от того, насколько хороша защита Виктора, мне действительно нужно знать. Я не столько копаюсь в нем, сколько осознаю, что буду чувствовать себя сильнее, лучше, способнее, если не буду всегда полагаться на других в своей безопасности.

Если я тоже смогу дать отпор.

Я не осознавала этого, пока не посмотрела на Левина и не подумала сказать ему и Виктору, чтобы они шли нахуй, что я к этому не готова, что я не хочу этого делать, и вернуться в дом. Но, возможно, я еще не готова, но события последних дней научили меня, что у меня может не быть возможности ждать, пока я буду готова. Опасность существует сейчас, и я устала полагаться на то, что другие справятся с ней за меня. Я хочу перестать прятаться и терпеть оскорбления всех вокруг себя.

— Заблокируй это, — внезапно говорит Левин, снова нарушая ход моих мыслей, и почти прежде, чем я успеваю отреагировать, его рука тянется в мою сторону. Он целится под бинты, осознание этого вызывает у меня прилив смущения, потому что это означает, что он видел мои раны и мое изрезанное тело, но я рада, что он это делает, потому что, хотя я рефлекторно протягиваю руку, чтобы остановить его, я не успеваю. Я промахиваюсь, и его рука касается моей талии.

Я издаю тихий вздох, и он отстраняется.

— Я причинил тебе боль? — Его голос деловой. Это не столько забота обо мне, сколько просто вопрос, можем ли мы продолжить.

Я тяжело сглатываю, качая головой.

— Нет, я в порядке, — быстро говорю я. — Со мной все будет в порядке. Это просто удивило меня, вот и все.

— Поначалу эти удары будут легкими, — резко говорит Левин. — Виктор хочет, чтобы я продолжал тренировать тебя по мере заживления, поэтому позже, когда твои травмы достаточно заживут и ты усвоишь основы, мы будем делать это с большей интенсивностью. Возможно, будет больно или ты получишь удары, которые могут причинить боль, и тебе может захотеться отступить или остановиться из-за того, что ты пережила. Но со временем это сделает тебя умственно сильнее, а также физически.

Я пораженно смотрю на него. Я думала именно об этом, но, услышав, как он произносит это вслух, я задаюсь вопросом, Виктор ли сказал ему сказать это или он сам выразил это как цель? Это не похоже на то, что Левин предложил бы сам, особенно когда дело касается меня, он ничто иное, как просто рупор Виктора. Но какая возможная причина могла быть у Виктора, чтобы хотеть, чтобы я была умственно сильнее? Во всяком случае, со мной было бы легче справиться сломленной. Это единственная причина, по которой я думаю, что он мог стоять за моим похищением. Может быть, я ошибаюсь. Может быть, он вообще не имеет к этому никакого отношения?!

— Со временем, возможно, будет проведено обучение полному контакту, хотя Виктор, возможно, захочет взять это на себя. Но тебе не нужно беспокоиться об этом прямо сейчас. На данный момент все, о чем тебе следует позаботиться, это изучить основы, которые я покажу тебе сегодня.

Он делает паузу, глядя на меня сверху вниз с чем-то, что выглядит почти как проблеск беспокойства в его глазах.

— Ты в порядке?

Даже от такой элементарной доброты у меня сжимается грудь, в горле внезапно появляется комок. Я прочищаю его, кивая и заставляя себя говорить четко.

— Да, я в порядке, — твердо говорю я ему, хотя прямо сейчас чувствую себя далеко не в порядке. Я хочу зайти внутрь, я хочу лечь, я хочу заснуть. Я хочу вернуться к тому, что было до того, как все это произошло, и каким-то образом избежать необходимости терпеть что-либо из этого. Однако это невозможно. Все, что я могу сейчас сделать, это попытаться не допустить повторения этого.

Вот почему я стою в окружении телохранителя вчетверо больше меня в русском лесу, дрожа от холода.

— Хорошо, — говорит Левин, расправляя плечи. — Давай попробуем еще раз.

В течение следующих получаса мы обмениваемся легкими ударами, Левин наносит удары по каждой моей руке, затем по бокам, а затем по бедрам, пока я пытаюсь блокировать. У меня болят предплечья, но я заставляю себя продолжать. К концу получаса я обнаруживаю, что чаще всего могу блокировать его, чем нет, предвосхищая его движение. Затем он начинает чередовать движения, путая направления, в которых он касается моих рук, боков или бедер, и даже тогда мне удается прилично блокировать по крайней мере половину из них, хотя я действую значительно медленнее.

— Сделай перерыв, — говорит Левин довольным голосом. — У тебя все хорошо. Может быть, нам стоит закончить?

Я бросаю взгляд на Виктора, надеясь, что он согласится. Я запыхалась и устала, но он качает головой, его руки скрещены на груди, а лицо суровое.

— Нет, — твердо говорит он. — Продолжайте, пока не выполните все действия, которые я поручил тебе показать ей предварительно.

— Я не уверен… — начинает говорить Левин, и голубые глаза Виктора становятся опасными. — Как пожелаешь, Медведь. — Тон Левина мгновенно меняется, и я смотрю на Виктора, снова видя человека, к которому я привыкла, того, кто внушает страх и повиновение даже такому человеку, как Левин. Мужчина, которого боятся даже самые сильные из других мужчин.